Влад Савин - Ленинград-43
Интересно, как у нас изменится мир, когда умрет этот старый седой джентльмен в инвалидной коляске — и кто будет его преемником, если Трумэн уже… В политической жизни США слишком многое зависит от окружения, и президент далеко не Вождь — значит, на разрыв отношений с СССР был «заказ» от хозяев того мира, стоящих за президентским креслом. И начнется «холодная война».
А потому четко представить цели, и следовать им неукоснительно. Германия должна быть полностью занята нами, и по возможности, с минимальными разрушениями — чтобы германская промышленность после была интегрирована в наше народное хозяйство, пусть лучше изготавливают для нас станки, а не демонтируют со своих заводов. Также вполне реально укрепиться в Северной Италии — в отличие от Франции, у итальянских коммунистов есть и авторитетные в широких кругах населения вожди, и работающая общенациональная программа, да и внешняя немецко-австрийская угроза тоже способствует выработке общих интересов. А итальянские партизаны-гарибальдийцы были куда активнее и многочисленнее французских макизаров, причем гораздо меньше их связаны с англичанами. Вот только юг, скорее всего, отколется — там слишком велика местная специфика, даже этнос другой, со своим языком и культурой, патриархально-мафиозной, сохранившей еще феодальные черты. Но Милан, Турин — будут нашими. И Австрия вся, и Дания — а Франция, коль уж мы не можем ее удержать в своей орбите, так пусть будет независимой, и де Голль это обеспечит, сражаясь за свой интерес — если его не убьют. Что тогда остается в НАТО, или как там будет это называться — Англия, Испания, Португалия, Бельгия, Голландия, Норвегия? С Турцией и Грецией, как и с Ближним Востоком, еще будем думать…
И хрен им моржовый, а не доллар единой мировой валютой! Поставить условие, чтобы таковых валют было три — и наш рубль, и британский фунт тоже подключить, кинуть кость англичанам, столкнув с американцами. Это будет главным предметом торга на послевоенной конференции — пожалуй даже, важнее, чем установление границ будущей Европы! — но застолбить вопрос надо уже сейчас, пока они нуждаются в нас больше, чем мы в них. Хотя после такого следует ждать резкого обострения отношений с их «закулисой», которая всерьез увидит в нас не дурака для грязной работы, чужими руками воевать, а реального конкурента. Плевать — сейчас мы уже достаточно сильны! А саботировать уже заключенные контракты по поставкам в СССР — им выйдет дороже.
Вот только Черчилль явно ведет еще какую-то игру. Что означает зашифрованная депеша, полученная им накануне — где были лишь два слова: «Рыбка клюнула»? И сейчас он порывается что-то сказать!
— Господа, я должен сделать заявление. Британская подводная лодка была потоплена у берегов Норвегии русской сверхсубмариной. Возможно, это произошло по ошибке, но я и господин президент настаиваем на самом тщательном расследовании этого инцидента. И надеемся, что к этой процедуре будут привлечены британские и американские представители.
Подводная лодка U-1505. Норвежское море.
Сутками раньше.
Корветтен-капитану Адальберту Шнее было страшно. Хотя он не был трусом — но как должен чувствовать себя охотник с одним лишь ножом в джунглях, где бегает тигр-людоед? Если тигр намного быстрее, незаметнее, убивает мгновенно — и остается лишь гадать, а вдруг он уже тебя обнаружил, подкрадывается и через минуту нанесет удар?
Успокаивало лишь то, что, по здравому рассуждению, «тигр» должен охотиться не здесь. А сопроводив американскую эскадру, после или ждать в Мурманске, когда она пойдет обратно, или охранять очередной русский конвой. На перехват которого вроде бы должны быть посланы лодки из Тронхейма, даже не «двадцать первые», а старые «семерки» — что ж, если рискнут, вечная память дуракам! Мы же не гордые — не нужна нам слава громких побед, если с еще большей вероятностью сложишь там голову, гораздо безопаснее незаметно проскочить по краю, откусить кусочек и удрать, молясь, чтобы не догнали! А то кригс-комиссар недоволен, напишет по возвращении рапорт — снова в гестапо не хочется, позарез нужна еще одна победа!
Экипаж, ради спокойствия, о местонахождении не знал. Кроме штурманов, которым строжайше было приказано молчать. И по возможности идти под водой в максимально тихом режиме, как при бомбежке — за исключением зарядки батарей, тут приходилось дрожать и молиться, до того отойдя максимально на юго-запад. Кого можно встретить здесь, если пути русских конвоев проходили гораздо севернее? Ну, например, русских рыбаков — летчики сообщали, что они уже настолько обнаглели, что выходят из Баренцева в Норвежское море, будто кригсмарине совсем нет, и даже замечены южнее широты Нарвика — вооруженные зенитками, они не боялись люфтваффе, по крайней мере одиночных самолетов. Немецкие подводники также предпочитали с рыбаками не связываться, помня, что было весной — но U-1505 была приписана не к 11-й флотилии в Тронхейме, а к 12-й (Атлантической), в Бресте, так что последующие чужие проблемы для Шнее были глубоко безразличны. А мог попасться и норвежец — если эти трескоеды даже в оккупацию умудрялись, по слухам, болтаться в море до британских Шетландских островов, то вряд ли что-то изменилось сейчас, рыба на обед нужна всем. Лишь бы потопить кого-то — а уж как записать в журнал, это не проблема!
Акустик доложил — контакт, пеленг 110. Затем 109. Что-то смещалось к северу, на удалении меньше десяти миль, дальше вряд ли бы услышали. Вдруг это ловушка, а Ужас где-то неподалеку? Если это не что-то сверхъестественное, а всего лишь русская сверхлодка, какая разница, когда тебе от нее умирать? Но кто не рискует, тот не выиграет никогда — зачем вообще проникали в русскую зону, что само по себе уже отчаянный шаг?
Всплывать Шнее не решился. Курс перехвата, и полный подводный ход — пятнадцать узлов. Даже если наполовину разрядим батарею, этого хватит для атаки. Объект не реагировал никак, вот уже акустик доложил подробнее: это что-то дизельное, может быть сторожевик? Или русская субмарина? Плевать!
Позиция атаки! Всплывать под перископ Шнее не решился, он был достаточно опытным командиром — локатор в активном, уточнить дистанцию и внести в автомат стрельбы, шесть торпед залп! Лишь тут объект задергался, пытался отвернуть — но выйти из веера растворения уже не успевал. Одно попадание — взрыв.
— Запишите в журнал: потоплен русский эсминец, — сказал Шнее. — И курс 240, отходим!
U-1505 отползала на юго-запад в режиме максимальной тишины, пока не разрядились батареи. Тогда лишь она всплыла под шнорхель и продолжила бег в прежнем направлении, как можно дальше от русского побережья. Между Шетландскими островами и Исландией, в океан — и домой, в Брест! Шнее надеялся, что пока он дойдет и получит следующий приказ — даже если надо будет снова вернуться на Север, Ужас уже утолит свою месть, да ведь нужно же и ему заправляться?
Ну, а парни из 11-й флотилии — простите, но каждый играет сам за себя.
Уинстон Черчилль. Ленинград, 25 декабря.
То, что никогда не войдет в мемуары.
Подводная лодка «Трешер» флота Его Величества была атакована и потоплена неизвестной субмариной.
Спастись удалось лишь пятерым из экипажа. И еще выловили несколько трупов в пробковых жилетах — тех, кто успел выскочить на палубу, но кому не хватило места в единственной резиновой шлюпке. По счастью, среди спасшихся был вахтенный офицер, подробно рассказавший об обстоятельствах гибели «Трешера». Незадолго до этого акустик доложил о подводной цели, приближающейся со скоростью около двадцати узлов (рассчитано по изменению пеленга и предположительной дистанции, определенной по уровню шума). Поскольку на инструктаже было сказано, что русские имеют на этом театре быстроходную подлодку, а «Трешер» находился строго в обусловленном в русском штабе районе, то командир промедлил с приказом на погружение, помня об участи «Тюдора», чтобы его действия не сочли враждебными. Попытка уклониться была предпринята, лишь когда были услышаны торпеды. Получив попадание, «Трешер» затонул через пару минут, этого хватило, чтобы радист успел передать сигнал о помощи, и на воду спустили надувной бот — бедные английские парни, каково им было выбирать, кому жить, а кому умирать из шестидесяти человек команды!
Что ж, «у короля много»! Жалко, конечно, — но ничего не поделать. Политика, как и война — иногда очень грязная вещь. Если вспомнить, зачем вообще надо было тащить субмарины в этот поход. На то было несколько причин, как заявленных, так и скрытых. После Лиссабонского побоища не было опасности появления на Севере германских линкоров — но порядок есть порядок, завеса подлодок в качестве прикрытия соответствует уставу. Также если что-то случится с одним из самолетов, на которых летят высокие особы, то быстро оказать помощь сумеет лишь субмарина, уже находящаяся в указанном районе, даже вблизи немецких баз. И, хотя это не афишировалось, желательным было более близкое знакомство с будущим театром военных действий, если придется ставить русских на место. Но была и еще одна мысль, не входившая ни в один из утвержденных и согласованных планов, но готовая «выстрелить» при определенном развитии обстоятельств.
