Красноармеец - Владимир Геннадьевич Поселягин
- Ах этот. Он накомандует.
- Да, неприязнь у вас между собой известная. Как вы его отчитали при всех за план по прямому прорыву. Если бы за вас не заступился комбриг… А потери действительно были огромные… Он и приказал тщательно разобраться.
- Слили.
На это тот не ответил, и начал задавать вопросы. В общем, я держался той линии что обдумал, и с неё не сходил. А медосмотр так и не провели, скоты. Часов пять мы пробыли в комендатуре, я так и стоял на своём. Потом под охраной в грузовике и покатили в сторону Воронежа. Штаб фронта там разместился. Пока ехали, я сидел на лавке у кабины, конвойные у кормы, то размышлял. Ну то что слили, печально, но ожидаемо. Я вспомнил слова следователя, что сейчас сидел в кабине машины, они и вызвали вспышку моего интереса. А сказал тот, что моих документов и бумажку-вездеход не нашли, скорее всего они были у старшего особиста дивизии, который и пропал при моём присутствии. Теперь стало ясно почему немцы у передовой так нервничали и нагнали войск для прочёсывания, наблюдатели на холмах, патрули. Они нашли в кармане одного из убитых мои документы, и «Ахтунг, Одинцов!» А все немцы знали кто такой Одинцов. Сам листал их газеты. М-да, надо было по их карманам и планшеткам пошарить, но кто ж знал? Там папка на столе лежала в хате, думал там всё. А тут вон оно что. Зря побрезговал это сделать. Впрочем, что сделано то сделано. Дальше будет решать трибунал. Меня серьёзно так подводят к этому делу. Бабкин уже не решает, только приказ отдал, тут следственные органы штаба фронта работать будут. А там видно станет. Или отпустят за недостаточностью улик, потому как выбить из меня признание не получится, если буду на грани, перестреляю всех их и уйду, уже навсегда. Проще новую личность сделать, благо лицо моё в газетах не мелькало, и жить ею, чем калекой стать.
***
Строй заключённых, где в конце ряда стоял и я, а что рост невысокий, не первым же, был выровнен начальником лагеря. Тот придирчиво изучил строй, и кивнул вербовщику. Была середина сентября сорок второго, я уже два месяца как отбываю срок. Пять лет дали, за убийство часового. А у землянки. Остальное прицепить не смогли, по косвенным уликам да, но и только, а вот часовой точно мой. Хотя я это всё также не признавал и кричал на суде, что не виновен. Два гада из других сидельцев выступили свидетелями. Видели или нет, не знаю, может и врали, но как я выбрался, убил часового, на светлом фоне неба это им было видно, и сбежал, описали довольно достоверно. Остальные задержанные остались на месте. Да это они крик и подняли, отчего тревога поднялась. Я надеялся разбегутся, а они нет, считали, что с ними разберутся, и отправят дальше по своим частям служить. Вот такая засада. Выбить признания попытки были, но осторожные. Знали, что может быть с ними, два примера на глазах. Майора и особистов. По совокупности мне пятнадцать лет давали, хорошо к расстрелу не приговорили, но учитывая награды, то что спас немало народу из окружения, об этом помянули, скостили срок до пяти лет. Ну и понятно, наград я лишён, это официально, так-то те все в хранилище, звания тоже. И вот отбыл отбывать в казанский ИТК. Заключённые здесь отбывали срок работая на фабрике. Лётные костюмы, унты шили, те самые рукавицы из беличьего меха. Вот шлемофоны уже не наша работа. В общем, у нас занимались летней и зимней формой одежды для лётчиков-высотников. Для дальней бомбардировочной.
Я постепенно осваивался, меня сначала на кройку, две недели впитывал бесценный опыт, потом уже на шитьё, где и работаю по сей день. Чтобы все этапы знал, погоняли. Да, меня в портной цех отправили, не сапожный. Унты другие делали. А тут срочно всё остановили, и на плац. Зачем?! Я швы проклеивал, очень сложная и скрупулёзная работа, а тут всех во двор, где построили в три ряда. А понятно, снова добровольцев в армию отбирают, в штрафбаты. В августе уже набирали, и неделю назад, по три десятка согласных было. Что-то зачастили. Да и сейчас я с интересом смотрел кто ещё согласится. Нет, с их выбором я согласен, даже уважал его, Родину защищать надо. Сам я ни в какой форме, категорически не хотел на фронт. Моё мнение таково, навоевался. Хватит с меня. Почти тысяча немцев на счету, пусть кто побьёт этот мой неофициальный рекорд. Так что я никому ничего не должен, вон по рукам надавали и на зону упекли, ни за что, я жизнь свою спасал, так что пошли они. А вообще на фронтах положение тяжёлое, немцы снова несколько котлов организовали, Юго-Западный фронт почти весь сгинул, моя Шестая общевойсковая армия тоже, и уже вышли к Сталинграду. Что он им так прям глаза мозолит? Идут бои за город. Поэтому я и смотрел, как и остальные, с немалым интересом на тех, кто выходит. Уже десяток есть, но видимо всё. В последних наборах набрали, остальным и тут хорошо. Тут я и почувствовал мощный толчок в спину, от которого выбежал вперёд, сделав четыре быстрых шага. При этом потирая спину.
- Одинцов, - сообщил начальник лагеря, а вербовщик начал записывать.
- Идите к чёрту. Меня из строя вытолкнули. На х*ую я вашу армию и штрафбат вертел.
Развернувшись, я кинулся обратно. Крепкий такой заключённый, тоже из бывших фронтовиков, новенький, что меня и вытолкнул, пытался блокировать руку, но удар коленом в пах, а потом мощный удар лбом в переносицу, заставили его поплыть, но я успел ещё нанести несколько ударов, пока меня не оттащили. В горло ударил. Дважды. Удары смертельны, помрёт скоро. Меня им братки научили ещё в прошлой жизни, в девяностых. Применил всего раз. Теперь вот второй такой случай. Я такие подставы не прощаю. Однако не смотря на моё крайнее возмущение, что я не согласен, и мат, меня всё равно включили в состав добровольцев. Думаю, всё для этого и затеяно было, и этого урода подговорили, чтобы вытолкнул. Ну вот чую, что это так. Ну ему я отомстил, несколько часов и сдохнет, а вот со мной поступили не так как я хотел. У нас в колонии запрещены драки, сразу в карцер, однако ничего подобного, включили в группу добровольцев. Ну точно дело не чисто. Подстава и есть. Вообще колония наша
