Европейское турне Кирилла Петровича - Михаил Александрович Елисеев
– Совершенно верно, – кивнул Кирилл, – И вот этот самый архивариус, кстати, рассказывал мне как-то одну историю, прочитанную им в отчёте судебных дел. Если вы не против, то я вам расскажу её.
– Я соглашусь, – кивнула воспитательница, – Время пока есть.
Кирилл Петрович и Анна Михайловна присели на поваленный ствол дерева, а барышни окружили их полукругом – кто стоял, а кто присел на траву.
– История сама по себе довольно-таки неприятная для слуха столь нежных девиц, как ваши воспитанницы, поэтому некоторые ненужные пикантные подробности я опущу.
– О, а я как раз-таки люблю всякие пикантные подробности, – хитро улыбнулась одна из девушек – Алёна.
– Уж лучше бы тогда рассказали про индийскую принцессу.
Подружка ткнула её локтем в бок и повернулась к Кириллу Петровичу:
– Не томите уже, рассказывайте!
– Хорошо, – мужчина сцепил кончики пальцев и стал смотреть куда-то вдаль, – Произошла эта история где-то два-три года ому назад. Жил в Москве один мужчина – Андрон Можжевелов, владелец типографии.
– А он был красивый? – спросила одна из девушек.
– Если честно, не знаю, – развёл руками Кирилл Петрович, – Просто представьте себе обычного мужчину средних лет. Так вот, Андрон был тихий, скромный, никому из власть имущих слова поперёк не ставил. И был у него знакомый один – купец по фамилии Велихов.
– А купец красивый был? – спросила ещё одна девушка.
– Да что же вам всё красивых подавай? – рассмеялся мужчина, – Самый обычный купец, коих полным полно на ярмарках и в торговых рядах. С бородой и пузиком.
Лица некоторых студенток скривились.
– В любом случае, история не про красоту, а про поступки. Так вот, Велихов этот был не шибко богат, но семью свою деньгами обеспечивал. Примерный семьянин и хороший муж. Был за ним один лишь грешок – игры шальные любил, страсть как. Да так сильно, что подчас бывало, весь месячный доход спускал на игрищах, делая ставки на драках паровых бойцов или в карты с автоматами.
Вот как раз на одном из таких мероприятий эти двое господ и познакомились. Дружили не шибко – на уровне «День добрый – До свидания» и немного знали о делах друг друга.
Буквально за месяц до начала судебного разбирательства они сблизились на почве общей любви к картам, просиживая все вечера в одном из купеческих клубов. Частенько где-то между стерляжьей ухой и поросёнком с хреном они сиживали за отдельным столиком, играя в покер до самого утра. А Андрон Можжевелов вскорости даже стал захаживать иногда к купцу в гости, в его частный дом на Лубянской улице Москвы.
Ровно месяц спустя в этом самом доме и произошла страшная трагедия. Служанка, услышав шум из гостиной, с ужасом увидела, как оттуда в коридор, хватаясь окровавленными руками за голову, выскочил её хозяин, бормоча бессвязную речь. Зайдя внутрь, она обнаружила младшего Велихова – мальчика лет десяти – забившимся в угол, а посреди гостиной лежал мёртвый Можжевелов с лицом, разбитым в кровь. В считанные минуты выбежала на улицу, позвала городничего и жандармов, которые скрутили помешавшегося Велихова и увезли в жандармерию.
Там, когда купец смог прийти в себя, и составили картину того, что же произошло. Согласно словам мужчины, он вернулся домой раньше обычного. Супруги также не было дома, поэтому для него было неожиданностью, когда старый слуга сказал о том, что у него гости. Он вошёл в закрытую гостиную, к превеликому своему ужасу обнаружив Можжевелова, сидящего на диване, а у него на коленях – своего сына Игорюшку, с которого типограф уже снял рубашку. Руки мерзавца при этом гладили мальчонку в столь стыдливых местах, о которых благонравственные умы не смеют даже подумать! Поняв, с каким ублюдком его связала судьба, Велихов, находясь вне себя, оттолкнул Игоря и набросился на мужчину с кулаками. Не помня себя от гнева, он смог прийти в себя только тогда, когда Можжевелов лежал на ковре гостиной, раскинув в стороны руки и ноги, и не шевелился. Руки купца были в крови, а лицо типографа представляло собой кровавое месиво… – Кирилл Петрович почесал кончик носа, – Так описывали это жандармы в протоколе, составленном на месте преступления.
Анна Михайловна сидела с расширившимися от ужаса глазами. Она силилась сказать что-нибудь, может даже чтобы рассказчик прекратил свою историю, но язык не слушался. В свою очередь большинство девушек сидели, раскрыв рты, с интересом ожидая продолжения.
– У-ух ты-ы! А потом что же?
– Его арестовали?
– И, наверное, повесили?
– Какие же вы кровожадные, барышни, – хохотнул Кирилл Петрович. – Тем не менее, история эта ещё далека от завершения.
Мужчина закинул ногу на ногу и стал смотреть вглубь леса, словно вспоминая упущенные подробности:
– Дело рассматривалось в Городском Суде Москвы. Кстати говоря, дело проводилось судом присяжных, которое было введено в наше судопроизводство не так давно, если вам интересно. Адвокат Велихова – господин Махровин – на одном из открытых заседаний допросил мальчика – сына подсудимого. Игорюшка несколькими фразами снова повторил то, что произошло между ним и Можжевеловым, хотя можно было понять всеобщее смущение. Итогом стало то, что присяжные полностью оправдали купца. Махровин даже хотел поднять вопрос о моральной компенсации, которую должна была бы выплатить вдова типографа, но Велихов махнул на женщину рукой.
– И что же? – даже Анна Михайловна удивилась столь короткому рассказу, – И это всё?
Хитро прищурившись, Кирилл Петрович покачал головой:
– А вот после этого начинается самое интересное, – он поменял местами ноги, так как одна из них за время рассказа затекла, – Господин Махровин спустя пару дней, когда наводил порядок в деле купца и собирал бумаги, чтобы отдать их в архивы, смог получить в руки протокол самого первого допроса мальчика. Тот самый, который жандармы составили буквально через час после происшествия. И адвоката кое-что смутило.… И первый протокол; и его личный разговор с Игорем; и текст официального допроса, который провели за несколько дней до судебного заседания; и даже допрос мальчика прямо в зале суда – всё это состояло из одних и тех же фраз… одних и тех же слов… и даже некоторые мягкие ругательства, которые Игорь иногда произносил, адресуя их Можжевелову, повторялись в одних и тех же местах.
Некоторые барышни, предчувствуя необычную развязку истории, даже пригнулись поближе к рассказчику.
– Махровину пришла в голову идея о том, будто бы мальчик намеренно заучивал нужные слова и фразы. Или же… будто бы кто-то другой специально заставил его заучить нужные слова. Уже на следующий день адвокат поделился соображениями с судьёй, который, несмотря на закрытие дела, вынес распоряжение – ещё раз допросить
