Камешек в жерновах - Константин Георгиевич Калбанов
- Открыть крышки минных аппаратов! - наконец приказал командир.
- Есть открыть крышки минных аппаратов, - гаркнули мы с одним из матросов и налегли на рычаги.
Томительное ожидание с полминуты, не меньше, и послышалось то ли гулкое шипение, то ли утробный хлопок, и маленькая субмарина вздрогнула, исторгнув тяжёлую сигарообразную торпеду. Ещё один хлопок, и следующая рыбка ушла к цели.
Секунды шли. Мой внутренний хронометр безжалостно отсчитывал время. Я понимал, что не знаю, в какой позиции находилась лодка, а потому в этих расчётах нет смысла. Если только речь не о полной выработке воздуха в баллонах высокого давления. Сиречь о промахе.
Твою м-мать! П-придурок хренов! Ну вот какого ты влез⁈ Захотелось ему славы, йолки. Господи да не стал бы я выпячиваться, стучать себя пяткой в грудь и орать на всех углах, что это я сделал. Вся слава досталась бы командиру. Забирай, не жалко.
Я собирался взять упреждение, уйти под воду и подкрасться к противнику без перископа, оставаясь необнаруженным. Затем всплыть на несколько секунд, осмотреться и снова уйти на глубину. Моя память позволяла мне действовать быстро и остаться незамеченным. У фон дер Рааб-Тилена такой возможности нет. Он несколько раз всплывал и достаточно долго шёл под перископом, чтобы оказаться обнаруженным. Ну и, конечно же, командир «Цусимы» предпринял соответствующие меры уклонения.
Да чего уж теперь-то. Всё. Запас воздуха у торпед вышел. Мы промахнулись. В каком состоянии «Новик», я не знаю. Но ему сейчас лучше бы уходить на всех парах. Нас уж как-нибудь подберут после. Ну а что касается «Форели», то гребём в подводном положении дальше. Судя по звукам винтов крейсера, доносящимися сквозь обшивку, тот достаточно быстро отдаляется, а значит, вскоре можно будет и всплыть.
Глава 28
Только вперёд
Мы всплыли на перископную глубину, когда по ощущениям достаточно отдалились от японского крейсера. Как и ожидалось, противник не обнаружился. Только шлейф дыма у близкого горизонта. Ну а чему удивляться? При столь незначительной высоте наблюдателя его линия проходит в неполных четырёх верстах, крейсер же успел уйти куда дальше, если не видно даже труб и мачт.
Едва всплыли, как я тут же взялся за установку стремянки. За горизонтом видны множественные дымы, но кто есть кто, решительно непонятно. Один из них значительно в стороне, и что-то мне подсказывало, что это «Бойкий».
Им командует достаточно опытный, решительный и инициативный лейтенант Гадд. М-да. Фамилия, конечно, подкачала, но хорошо, что ассоциация ничуть не соответствует истине. На Георгия Оттовича можно положиться целиком и полностью. Вооружившись секстантом, быстро прикинул координаты и поспешил внутрь к радиостанции.
Вообще-то, у нас имелся телеграфист, которого специально взяли именно для этого похода. Ведь нужно же после боя как-то обнаружить «Форель», запас хода которой ограничен. Дрейф вовсе не означает, что лодка останется в прежней позиции, её ведь непременно снесёт течением.
Однако я не стал отдавать распоряжение телеграфисту, и уж тем более не собирался ничего говорить командиру. Тот сейчас на взводе из-за того, что отклонился от плана, прописанного командующим в мельчайших деталях, и промахнулся. Тронь его, и бог весть чем всё обернётся. Я, между прочим, тоже не мальчик для битья, и меня буквально колотит от злости. Поэтому всё делал молча.
- Матрос Кошелев, что ты делаешь? - резко окликнул меня лейтенант.
- Выполняю свои обязанности, ваше благородие, - вытянулся я в струнку перед рубкой с поднятым люком.
Вообще-то, не так чтобы и просто. Палуба скользкая, волнение незначительное, но «Форель» небольшая лодочка, так что даже этого достаточно, чтобы её раскачивало.
- Ты должен выполнять мои приказы, матрос.
- Прошу простить, ваше благородие, но сейчас я выполняю приказ, полученный лично от его превосходительства вице-адмирала Скрыдлова согласно разработанному плану похода.
Вот так тебе, коз-зёл! Задрал. Знает, что обосрался, но и не думает сдаваться.
- Здесь командую я, матрос.
Всё. Ты меня достал, придурок. Я решительно опустил крышку люка ходовой рубки, отсекая нас от остального личного состава, и ухватив лейтенанта за руку, отвёл его в сторону на пару шагов.
- Тимофей Леонидович, я просто выполняю приказ, отданный лично его превосходительством. Не мешайте мне, или я вынужден буду доложить об этом.
- Да как ты…
- Там люди гибнут, ваше благородие. Под суд меня отдадите, когда вернёмся во Владивосток. А сейчас давайте закончим то, что начали, - вперив в него холодный взгляд, не попросил, а потребовал я.
Вот гадом буду, попробовал бы он что-то вякнуть и полетел бы за борт. Я бы ему ещё и по темечку стукнул. И как-то плевать, что за нами могли наблюдать в тот же перископ или в иллюминатор.
Я вернулся к рубке, откинул крышку и спустился вниз. Телеграфист и минный машинист старательно отводили от меня взгляды, усиленно изображая занятость. Не дураки, понимают, что я не простой матрос, а из разжалованных, и соответственно с командиром у нас всё может быть не так уж и просто.
Телеграфист уступил мне место, и я сел за ключ. Быстро отстучал на «Бойкий» сообщение с координатами. Получил ответ, и тут в эфире послышалась тарабарщина. Японцы начали забивать его своей передачей. Впрочем, момент упущен, и это уже не имеет значения.
Я поднялся на верхнюю палубу и вновь взобрался на стремянку, чтобы нас лучше было видно с идущего к нам миноносца. С Рааб-Тиленом больше не обмолвились и словом, словно нас друг для друга и не существовало. Да и пошёл он в пень, самолюбивый п-придурок.
Дым с запада вскоре материализовался в приближающийся кораблик, в котором с помощью морского бинокля я рассмотрел «Бойкого». Вот только и с юга приближались дымы. Причём, судя по всему, либо это крупный корабль, либо парочка миноносцев, идущих полным ходом.
Убедившись в том, что нас заметили, я спустился на палубу и сноровисто разобрал стремянку. Специально делал всё так, чтобы это можно было провернуть быстро. Как знал, что счёт будет идти на минуты.
- Ваше благородие, спускайтесь и закройте крышку. Как только увидите, что я перепрыгнул на «Бойкого», сразу ныряйте.
Тот не ответил мне и молча полез в люк рубки. Хлопок, скрежет, шелест, щелчок вставшего на место стопора. Всё. Я остался один. Сейчас если лодка погрузится, надолго
