Камешек в жерновах - Константин Георгиевич Калбанов
Я вскинул бинокль и попытался что-то рассмотреть. Тщетно. Только дымы. Ничего не поделаешь, остаётся лежать в дрейфе, отдавшись на волю морского течения и экономя заряд батарей. Сведений от Шульца пока нет, и самое разумное - это не отсвечивать.
Сам я и не думал делать бесполезные запросы и привлекать к себе внимание японцев. Обидно, конечно, но у самураев радиостанции лучше наших, и стоит им засечь наш радиообмен, как они забьют эфир помехами. Впервые в Артуре это использовали мы, но наш противник быстро учится.
Наконец на горизонте появился силуэт «Новика». Однако делать выводы пока ещё рано, потому что я не вижу крейсер противника, находящийся относительно нас значительно левее него. Со своего насеста только дымы и наблюдаю. Впрочем, чтобы выдать направление движения, уже вполне достаточно.
- Ваше благородие, курс сто двадцать. Самый полный, - произнёс я в гарнитуру.
Глупо бы было не воспользоваться уже проверенной схемой телефонной связи. Ну и что с того, что расстояние всего-то в несколько метров. А если плохая погода, тогда что? Драть горло сквозь шум ветра и думать, правильно ли тебя поняли?
- Принял. Курс сто двадцать. Самый полный, - отозвался лейтенант.
Вообще-то, не очень хорошо получится, если мы окажемся между дерущимися. Шального снаряда я не опасаюсь, так как бой наверняка ведётся на дистанции порядка тридцати-сорока кабельтовых, ну или пяти-семи вёрст. Дальность хода наших торпед самого нового образца, да ещё и с повышенным давлением в баллонах, полторы. Даже если стану стрелять с дистанции в три кабельтова, то мне нечего опасаться недолётов. А вот обнаружить нас очень даже смогут, потому что внимание противника окажется сосредоточенным как раз в нашем направлении.
Ещё немного, и появился силуэт японца, а на горизонте несколько дымов. Один погуще, остальные пожиже. Судя по всему, ещё один крейсер и как минимум четыре миноносца. Признаться, расклад даже лучше, чем ожидался. И «Новик» упорно тянет к назначенной точке, имея противника по правому борту. Тот, не желая разрывать дистанцию, так же смещается к корейскому берегу. А значит, сам сокращает дистанцию между нами.
Теперь главное - нам не перемудрить и не оказаться по его правому борту. С одной стороны, меньше шансов, что с той стороны нас обнаружат. С другой, велика вероятность выпустить его из зоны поражения наших торпед. И прекратить смещение «Новика» к корейскому берегу не получится. Уж больно лихо давит на него японец.
Я вновь вскинул бинокль и всмотрелся в силуэт вражеского крейсера. Да быть того не может? «Цусима»! И в известной мне истории он изрядно навалял «Новику» у Корсаковского поста на Сахалине. И здесь вылез как чёртик из табакерки. Вот же неймётся старухе. Впрочем, сейчас условия немного отличаются, так как «Новика» сопровождают миноносцы. В бой они не лезут, слишком уж болезненным окажется прилёт стопятидесятимиллиметрового фугаса.
Зато «Властный» время от времени активирует дымогенератор, укрывая «Новика» от противника и сбивая тому прицел. На нашем крейсере имеется и своя дымзавеса, но использовать её на полном ходу не получится, так как шлейф будет оставаться позади.
М-да. Полный ход. От прежних двадцати пяти узлов не осталось и следа. Машины, котлы и механизмы за время войны поизносились, и сегодня он хорошо, как выдаст двадцать два. Впрочем, и этого достаточно, чтобы оторваться, но Шульц придерживается плана и не спешит убегать, подманивая противника под удар. Ну или «Новику» всё же досталось ничуть не меньше, чем в прошлый раз. Тогда для получения фатальных повреждений хватило одного часа боя и дюжины попаданий. И дистанция вполне сопоставима.
Я всмотрелся в наш крейсер, вновь входивший в стелющийся по морю шлейф молочно-белого дыма. Вроде никаких повреждений не вижу. Ну и хорошо. А как тут у нас с «Цусимой» дела обстоят? А неплохо. Неплохо. Активно так сближаемся. Причём и он смещается всё сильнее. Получается, что Шульц ведёт корабль грамотно на заранее оговорённую точку, и в корректировке необходимости нет, а значит, и радио теребанить незачем. Все огрехи мы сможем и сами поправить.
- Ваше благородие, курс шестьдесят градусов. Самый полный, - прикинув примерную скорость, расстояние и получающийся угол сближения, выдал я.
- Ты там белены объелся, Кошелев? Это же, считай, в обратном направлении.
- Просто делайте, что говорю, ваше благородие.
- Нам с японцем сближаться надо, а не убегать от него.
- Да не успеем мы сблизиться на встречных курсах. А ещё чуть протянем, и уже на обратном ничего не получится.
Мой «вычислитель» в голове отстукивал теряемые секунды, словно метроном, не предвещающий ничего хорошего. Дать бы этому командиру пяткой по кумполу, затолкать идиота внутрь и самому встать к штурвалу. Но в перископ я сейчас ничего не увижу, слишком далеко, а в том, что ещё потребуется корректировка, сомнений никаких. Этот же… лейтенант, м-мать! Он, вишь ли, на двадцать пять лет старше меня и, понятно, умнее. Вообще он ещё долго держался. Вот только прорвало его совсем не вовремя.
- Тимофей Леонидович, курс пятьдесят шесть градусов. Самый полный. Просто поверьте, - скорректировал я прежние данные.
- Есть курс пятьдесят шесть градусов, - с небольшой заминкой всё же ответил он.
Убедившись в том, что мы идём верным курсом, я спустился на палубу и начал разбирать лёгкую стремянку, склёпанную из гнутого кровельного железа. Уложив и закрепив её на верхней палубе, по которой время от времени прокатывалась морская волна, я подошёл к рубке.
- Матрос Кошелев готов принять управление, - в очередной раз прикинув направление, произнёс я.
- Проходи, - зафиксировав штурвал, спустился и посторонился лейтенант.
Я быстренько задраил крышку рубки и взял было управление лодкой на себя, как снизу послышался требовательный голос командира:
- Долго возишься, Кошелев. Спускайся.
- В смысле спускайся? - не понял я.
- В том и смысле. Немедленно вниз.
- Но…
- Я кому сказал!
- Есть.
Появилось было желание послать его к Бениной маме. Ведь если сейчас потопят «Новик»… Ну, потопят и потопят. Есть четыре миноносца и «Бойкий» с радиостанцией. Уж нас-то всяко-разно найдут и спасут. А вот если я устрою бунт на корабле, тогда разжалованием точно не отделаюсь.
Дальше я в деле уже не участвовал. Выполнял штатные обязанности гальванёра. А ещё и вздрагивал всякий раз от близкого разрыва. «Форель» то уходила на глубину, и тогда разрывы слышались где-то значительно выше нас. То вновь всплывала под перископ.
