Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков
— А что хану не налили? — высоко поднял я бровь и Джанибек-Гирей тут же получил полный кубок вина.
— Выпей за своих спасителей.
Вообще, я собирался заняться награждениями несколько позже, но церемония уже и так была скомкана, поэтому я, не откладывая приступил к раздаче слонов.
— Господина барона и генерала фон Гершова за верную службу и многие славные виктории жалую орденом святого Андрея Первозванного и произвожу в чин окольничего.
Известие о награждении вызвало гром приветственных криков, главным образом, конечно, от немцев, но и остальные не отставали. Я же про себя подумал, что настал довольно удобный момент для инкорпорирования своих мекленбургских подданных в русскую элиту и наоборот.
— Бессменного моего телохранителя и воеводу ертаульного полка Корнилия Михальского жалую в генералы и думные дворяне.
На эту милость реакция оказалась более сдержанной. Все же бывшего лисовчика многие, не то чтобы побаивались, но уж точно не любили.
— Стольника и кавалера Панина за набег на Синоп и умелое командование кораблями велю быть первым Российским адмиралом, сиречь морским воеводой. Так же его заботам поручаю весь наш флот в Понте Эвксинском и подвластные нашей короне крепости по его берегам.
— Гляди какой цацей стал! — пихнул приятеля в бок Татаринов.
— В помощь ему, — не обращая внимания на выкрики, продолжал я, — будет вернейший и старейший из моих слуг шкипер Ян Петерсон, которого произвожу в капитан-командоры и жалую чин московского дворянина.
— Опять немчуру жалуют, — не унимался Мишка.
— Воеводе Борищеву-Пушкину, за радение к службе, жалую чин стольника и двести четвертей к земельному окладу.
— Того и гляди в бояре выйдет, — снова подал голос неугомонный донец.
— Есаула Татаринова, — повысил я голос, заставив возмутителя спокойствия замереть от неожиданности, — жалую в полковники казачьих войск!
— Это где ж мой полк? — изумился награжденный.
— А где похочешь, — еле заметно улыбнулся я, — сможешь набрать — будет у тебя полк, нет — так и останешься полковником без ничего.
Раскрасневшийся от выпитого казак задумался. Собственно говоря, я его сейчас немного подставил. С войсковым атаманом Мартемьяновым они в контрах и если бы не война есаулом ему не бывать. Для казаков с их выборными должностями это, конечно, не трагедия. Ушел бы Мишка в тень до поры да времени, а там видно будет. Но теперь, когда он стал царским полковником…
— Стрелецкого полуполковника Фролова жалую полным полковником и чином стольника, — продолжил я. — Полку его быть в граде Азове, а самому Фролову там воеводой.
Дальше шли награждения более мелких начальных людей, сотников, командиров пушкарей и прочих. В основном деньгами и небольшими прирезками к казенной даче. Дача сейчас не загородный домик для приятного времяпрепровождения, а поместье, данное служивому человеку, чтобы он не думал о хлебе насущном. Есть еще списки рядовых ратников, отличившихся в боях, но их обнародуют завтра непосредственные начальники.
На радостях от победы и рана болеть совсем перестала. А может пока на коне скакал, те самые мелкие занозы и вышли вон. Не знаю. Засыпал я в эту ночь с Юлдуз под боком и чувством глубокого удовлетворения.
Утром отправили в поход конное войско ойратов и корволант Михальского, с приданной ему конной батареей единорогов, а сами вернулись насущным делам. Глядя на собравшихся соратников, осыпанных накануне моими щедрыми милостями, принялся раздавать приказы.
— Значит так, господин окольничий, — обратился я к Каролю, — забота тебе будет войско отобрать для похода и заодно сразу же подумай кого за себя здесь оставишь. Учти, командовать будешь сам, я только рядом постою, свечку подержу.
— Будет исполнено, мой кайзер.
— А куда ж ты денешься, — ободряюще улыбнулся я Лелику, после чего обернулся к Панину с Петерсоном.
— Теперь вы, господа старшие морские начальники. Слыхали, поди, что к Ахтиярской бухте пойдем и десант там высадим? Стало быть, не мешкая готовьте корабли. Сроку вам два дня. Управитесь?
— Да, — в один голос отвечали мне переглянувшиеся моряки.
— Вот и славно. В таком случае, более не задерживаю, друзья мои, разве что желаете со мной кофе выпить с печенюшками?
Конечно, отказа от царского предложения не последовало. Только я собрался распорядиться, чтобы подали все необходимое, как вперед выступил обычно молчаливый норвежец, вынув из поясной сумки какие-то бумаги.
— Ваше величество, позвольте предложить вашему вниманию, — немного сконфужено начал он.
Из всех моих сторонников Ян Петрсон был одним из самых давних и уж совершенно точно самым скромным. Никогда ничего не просил, всегда довольствовался тем, что у него было, проявляя при этом редкую преданность во время неудач и постоянно трудился. Нельзя сказать, чтобы я совсем уж обходил его наградами, все-таки он успел стать московским дворянином, а теперь вот и капитан-командором, и обзавестись небольшим поместьем, но все же заслуги его позволяли надеяться на значительно большее.
— Что там у тебя? — благодушно поинтересовался я, думая, что это челобитная. — Если это в моих силах, можешь считать…
— Это проект перевооружения галеаса, — пояснил норвежец, раскладывая на столе чертеж.
— В смысле? — не понял я.
— Видите ли, государь, — вздохнул Ян, — поразмыслив над прошедшими сражениями и походами, я пришел к выводу, что нам нужны другие корабли.
— Здравствуйте-пожалуйста, — хмыкнул я. — Это еще почему?
— Галеасы хороши в Средиземном море, особенно у побережья Греции, где береговая линия изрезана множеством маленьких заливов, островков и рифов. Но мы ведь туда не собираемся, не так ли?
— Во всяком случае, пока, — дипломатично заметил я.
— Тогда нам не нужны весла, — без долгих экивоков рубанул воздух ладонью Петерсон. Вот смотрите, если переоборудовать гребную палубу для размещения дополнительной артиллерии это увеличит нашу огневую мощь и увеличит остойчивость.
— Предлагаешь спустить «грифоны» ниже?
— Нет. Нужны новые пушки, более тяжелые и дальнобойные. Мы прорубим для них новые порты, а те, что стали ненужными заделаем.
— Но тогда «Святая Елена» станет тяжелой и тихоходной, разве нет?
— Совершенно необязательно. Нужно увеличить не только пушечное вооружение, но
