Вечный воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— Где-то севернее Нового Карфагена, в каком-то заливе возле деревни Гавань Эльче. Знаешь такую?

— Новый Карфаген (будущая Картахена) знаю, а Гавань Эльче нет, — признался я.

— Говорят, там очень хороший лес, пригодный для строительства галер, — продолжил он. — Пока их строят, туда должны прибыть легионы из Галлии и потом вместе с пришедшими с Майораном отправиться к Гадисскому проливу, чтобы переправиться в Тингис.

Гадисским проливом римляне, а вслед за ними и вандалы, называют Гибралтарский. Тингис — это будущий Танжер.

— Сам понимаешь, надо, чтобы они так и остались на том берегу, — продолжил он. — Ты в морских вопросах разбираешься лучше меня. Придумай, как помешать им переправиться. Я отдам под твое командование весь свой флот.

— Для начала мне нужен на время бывший мой корабль, который продал Ахираму. Разведаю на нем, где стоит флот ромеев, сколько их, после чего и будем думать, как его уничтожить, — попросил я.

— Считай, что корабль уже у тебя, — пообещал предводитель вандалов.

Не знаю, сколько он предложил за аренду марсильяны или чем пригрозил, но Ахирам отдавал мне судно с такой радостью, точно, как будут говорить бизнесмены в двадцать первом веке, избавлялся от ядовитого актива. Экипаж почти не поменялся. Навклиром все так же был Евсений. Как ни странно, он был рад передать мне управление судном. В последние годы марсильяна перевозила зерно в порты Западной и Восточной империй — дело не очень прибыльное для экипажа, а со мной есть шанс захватить приз и стать чуточку богаче. В абордажную команду я взял Менно и набранных им вандалов. Почти половина была новенькими. Их предшественники погибли во время пиратских рейдов.

Галерный флот вандалов под командованием Гентона, пятого, самого младшего, сына Гейзериха, отправился вдоль берега в Цезарею, будущий алжирский порт Шершель, которая сейчас была столицей бывшей римской провинции Мавритания Цезарейская, а марсильяна пошла напрямую к Иберийскому полуострову. Я собирался выйти к нему севернее Нового Карфагена, к Дианиуму (не знаю, как это город будет называться в будущем и будет ли вообще), а потом спускаться на юг, пока не обнаружу римской флот.

Погода стояла прекрасная, дул свежий юго-восточный ветер, гнавший нас к цели со скоростью узлов восемь-девять. Паруса иногда лопотали, будто хотели поблагодарить меня, что находятся в открытом море, а не крадутся вдоль опасных берегов. Я, как застоявшийся боевой конь, с утра до вечера расхаживал по полуюту, глубоко вдыхая солоноватый морской воздух. Все-таки на паруснике чувствуешь себя большим, что ли, моряком.

К утру третьего дня мы вышли к Форментере — самому юго-западному из крупных островов Балеарского архипелага. Теперь они все принадлежат вандалам. Видимо, отсюда и поступила Гейзериху информация о действиях римлян. Мы не стали высаживаться на Форментеру, потому что запасов воды было много, подвернули на запад, к материку, до которого добрались к следующему полудню, потому что ночью ветер убился, а с утра задул с запада, пришлось идти галсами. Зато вдоль Иберийского полуострова пошли веселее, в полветра.

Если бы не сотен пять галер, вытащенных на берег, я бы проскочил Гавань Эльче. Обычная прибережная деревня на холме, обнесенная валом с частоколом поверху. Видимо, пираты наведывались сюда часто во все времена. На берегу были сооружены десятка два стапелей, на которых строили галеры, как предполагаю, не самого лучшего качества. Да и зачем особо стараться, ведь их основная задача — перевезти армию через пролив Гибралтар. Может быть, потом будут сопровождать ее, чтобы после блистательной победы переправить через Тунисский пролив в Сицилию или сразу в Остию. Старые, прибывшие с императором, находились севернее стапелей, новые, более светлые — южнее. Последних было больше, растянулись примерно километра на три.

От этого места мы пошли на юго-юго-восток, что пройти на приличном расстоянии мимо полуострова, который восточнее Картахены, и узнать, откуда с африканского берега надо стартовать, чтобы в кратчайший срок добраться сюда. Марсильяна способна болтаться в открытом море несколько дней, а вот для галер такой переход может стать последним, если прихватит даже небольшой шторм.

76

Гентон, младший сын Гейзериха, оказался довольно шустрым малым, уверенным в своем превосходстве. В отличие от старших братьев, большую часть двадцатисемилетней жизни он был сыном правителя богатого и сильного королевства, а не вождя племени, скитавшегося по чужбине. Да и ему постоянно приходится протискиваться между старшими братьями, что способствует приобретению навыков, которые люди, никак не связанные с властью, считают недостатками. Он участвовал в нескольких пиратских рейдах и, говорят, неплохо проявил себя, как командир. Гентон принял, как должное, предложение поселиться в моей каюте и без сомнений занял мою кровать. И моими запасами вина и сладостей тоже распоряжался по-хозяйски, без малейшего смущения. Стоит отметить, что внимательно следил за работой экипажа с парусами, расспрашивал меня о принципе действия компаса. Не знаю, насколько правильно понял услышанное, но вид делал умный, как и пристало сыну правителя и, возможно, наследнику. Старшие братья могли запросто погибнуть и освободить ему место.

Мы вышли из Картенны. Это небольшой городок западнее Цезареи. Вандалы по пути к Карфагену разграбили Картенну, но вскоре она опять была заселена, потому что рядом находится медный рудник. Медь все еще стратегический металл, в том числе и потому, что из нее чеканят монеты. Именно к этому городку мы вышли, двигаясь на юго-юго-восток от Гавани Эльче. Там и подождали, когда прибудет флот вандалов из Цезареи, а потом еще шесть дней, когда задует сирокко — жаркий южный ветер, который местные кочевники называют гибли. Сейчас климат холоднее, пустыни находятся намного южнее, поэтому нынешний сирокко несет меньше пыли и песка. Подгоняемый им, наш флот двинулся под парусами на северо-северо-запад. По примерным подсчетам надо было пройти миль сто пятьдесят. К вечеру ветер стих, матросы налегли на весла, пока не стало совсем темно. За день мы одолели миль семьдесят, может, немного больше. Марсильяна легла в дрейф, а многочисленные галеры окружили ее, ошвартовавшись по несколько штук друг к другу. В толпе не так страшно. В итоге получилось несколько плавучих островов.

На следующее утро опять задул сирокко и погнал нас дальше. До темноты мы одолели примерно такое же расстояние, как в предыдущий день. Часа за два до навигационных сумерек марсильяна оставила флот, подошла к берегу, чтобы определить, где мы находимся. Оказалось, что проскочили Гавань Эльче, оказались севернее и мористее. И то, и другое было не страшно. До темноты мы вернулись к галерам, приказали поворачивать на запад. Успели приблизиться к берегу настолько, что был виден из «вороньего гнезда» марсильяны. Значит, и с берега шибко глазастые увидят парусник, но вряд ли разглядят галеры. Там и заночевали.

Вторая ночевка проходила веселее. Вандалы обвыклись в открытом море, стали меньше бояться его. С многих «островов» до поздней ночи доносились голоса, смех и даже пение.

В самом начале утренних сумерек двинулись к берегу. Ветра не было. Море выглядело ровным, хотя маленькие волны все-таки наблюдались, из-за чего казалось, что оно спит и дышит. Галеры вандалов довольно резво, узлов шесть-семь, рванули к цели. Флот был разделен на три эскадры. Одна должна была пристать к берегу севернее вражеских галер и захватить старые, вторая — южнее и сжечь все новые, третья, которой командовал Гентон, перебравшийся на бирему — напротив стапелей, уничтожить их и запасы досок и отразить атаку римлян, если она последует, задержать врага, пока соратники не сделают свое дело. Марсильяна на веслах шла медленнее, от силы узла четыре, поэтому быстро отстала. Да и в этой операции у нас другая задача — привести сюда и обратно, всё остальное должны сделать другие.

Сперва мы увидели клубы темного дыма, которых становилось всё больше и больше. Это горели просмоленные корпуса галер. В Картенне за время ожидания попутного ветра были изготовлены сотни факелов. Сейчас они пошли в дело. К тому времени рассвело, и огонь был не так заметен, пока не разгорелся сильно. Казалось, что вспыхнула береговая черта от стапелей и на километры южнее.