Андрей Марченко - Революционная сага
Думал долго — столько, сколько надо было выпить кружку пива. Пил он ее не спешно. Смотрел на руку, пил, закусывал. Снова пил.
Колдун его не торопил.
— Знаете ли… — заметил банкир. — Я вас не боюсь…
— Это заметно. — согласился колдун.
— И то, что я вам сейчас предложу, вызвано не страхом…
— Я весь во внимании.
— Я слышал, вы можете воскрешать мертвых…
— Не воскрешать. Оживлять… Оживленные остаются трупами, но живыми.
— Замечательно. Давайте договоримся — я отдам вам этот ящик, а вы мне из местного морга оживите двух покойников.
— Зачем они вам?
— Я их поставлю в охрану банка. Проблем с кормежкой и отдыхом с ними не будет, ведь так? Их невозможно подкупить. Нельзя отравить, убить — поскольку они уже мертвы. — сказал банкир и переспросил. — Ведь так?
— Так, но не совсем. Вашим клиентам наверняка не понравится, если у вас по помещении банка будет нести… хм… Разложившейся плотью… К тому же, они медлительны, туповаты и хороший стрелок легко с ними расправится. У меня к вам будет иное подобное предложение… Вы мне крайне симпатичны и по этому поводу я могу вам предложить нечто особенное…
— Пуленепробиваемое?
— Разумеется…
Банкир улыбнулся:
— Я всегда говорил, что умные деловые люди всегда могут договориться друг с другом…
-//-Когда через девять дней на банк был осуществлен новый налет, грабители были умнее, наблюдательней, аккуратней.
К банку подошло четверо…
Подошли с разных направлений, имея небольшую разницу во времени. Их оружие было скрыто.
Четыре раза звякнул колокольчик на двери, но не шелохнулся магический аларм рядышком.
Соответственно, вошедшие не обратили внимание на железного истукана стоящего у дверей. Был он выкован из стали довольно небрежно и доселе никто из посетителей не знал, что он обозначает. То ли огромная пепельница, то ли культурное наследие какого-то местного дикого племени, идол, божок. А может, модерновая вещица, вроде "Черного квадрата" того самого Малевича? Почему нет? Гармонии и правильных линий как в картине так и в этом истукане было примерно одинаково.
Короче, вошедшие стальным болваном подивились, но прошли дальше.
Двое заняли место возле клерков — один стал разговаривать о краткосрочном вкладе, другой — стал заполнять договор сдачи ценностей на хранение.
Двое других стали якобы в очередь и опять же, якобы от безделья, стали прохаживаться по помещению банка. Когда они были около охранников, плащи распахнулись и на свет появились обрезы. Два пистолета также навели на кассиров: делайте как мы говорим и никто не пострадает…
В общем, продолжалось это недолго.
За их спинами жалобно заскрипели дюймовые доски половиц. Стальной голем двигался на них.
Один налетчик приставил пистолет к голове кассира и сообщил голему, что пристрелит клерка, если тот не остановится.
Кассир плакал, говорил…
Да неважно, что он говорил. Сухой остаток от следующих минут составил: клерка действительно пристрелили. Голем даже не остановился. Как и другие големы он был лишен голоса, слуха и сострадания.
Затем стреляли по самому голему. Пули оставляли вмятины, рикошетили — но голем шел.
Среди прочего оказалось, что несмотря на тяжеловесность, голем был довольно ловкий.
Из четверых не удалось уйти никому.
Налетчиков хоронили в закрытых гробах. Во-первых, никто не хотел смотреть на них, лить слезы… Во-вторых смотреть было особо и не на что…
-//-Все дальше и дальше от города уходили десять конных и одна тачанка. У пассажира тачанки в руках был небольшой ящичек. Оттуда Лехто то и дело доставал лист папиросной бумаги, любовался им.
Возница порой скашивал глаз и видел, что любоваться особо нечем. На листе тонкой папиросной имелось немного. А именно несколько неровных линий, нарисованных так, будто кто-то расписывал перо…
Чужой сон
Город притих, торговый люд на всякий случай прикрыл лавки, впрочем, народ особо и не стремился скупаться.
В купеческом доме, где раньше квартировал полковник Подлецов, посреди зала стоял гроб с оным полковником.
Покойник был бледным — ни кровинки на лице. Шрамы присыпаны пудрой, волос густо набриолинен, лицо покрыто белой вуалью. На шее, поверх шрама от меча — шарф.
Компанию ему составлял дьячок, читавший заупокойные молитвы, да изредка заходил хозяин дома.
Мертвый полковник оказался никому не нужен.
Весь день в городе шел военный совет: что делать с городом, с войском.
Вопреки всем табелями рангам, главенствующее место предложили поручику, стрелявшему в Черных всадников.
Но тот от предложения открещивался, что-то бормотал о ските и монашестве.
Потому ближе к вечеру войско, забрав орудия и амуницию, двинулось из города. Сделало это тихо, словно воры. И отчего-то граждане города чувствовали себя обиженными и обворованными.
Вслед за ними начался исход менее организованный, малочисленный. На дилижансах, шарабанах, а то и просто двуколках из города уезжали те, кто, порой без основания, мнил себя белой костью да голубой кровью.
Зато люди иные, с титулами, с родословными чуть не до Рюрика, следили за бегством из-за толстых, пыльных окон, и свои жилища покидать не спешили. Не то ждали, пока рванет новая власть, не то сами намеревались это властью стать.
А под окнами, опершись на фонарный столб, какой-то пьяный кричал уезжающим:
— Вот бежите вы от большевиков? А куда? В Севастополь? Во Владивосток? Так ведь и там большевики будут, и там советская власть установится… А рванешь за границу — то что за беда. Революция-то мировая! И она не успокоится, пока в Республику не примут африканских бушменов и каннибалов огненной земли. Не лучше ли остановиться, дать им бой на пороге своего дома?..
И странно: никто из офицеров не пустил ему пулю в лоб, даже не стеганул нагайкой, не дал в морду.
Наконец пьяница устал сам и побрел домой.
-//-После обеда компания устроила свой военный совет.
— Бежать! — говорил Геддо. — Авось не догонит.
— Надобно дать ему бой. — говорил Евгений. — Ежели он и заговоренный от пули, надо слепить пулю, которая его возьмет…
Старик покачал головой: таковая пуля была невозможно.
— Ну и что теперь? Так и будем бегать до скончания века, в надежде что этот тип помрет раньше. Тот пьяница на улице он и про нас сказал: не убежим мы от него.
— Это мое дело. — ответил старик печально.
— А давайте отдадим ему эту бумажку. — вдруг предложил Аристархов. — И дело с концом! Ведь не только же на ней все завязано… Да и не бывает драконов!
Чугункин потер рукой по шее, там, где имелся шрам. От смертельной раны за пару дней осталась лишь пунцовая ниточка, которая иногда начинала саднить.
— А почему бы и нет? — проговорил он. — Если имелась сотня заговоренных от пуль, отчего бы не поверить в существование дракона?
— Тогда, может, надо найти других колдунов? — предложил Клим. — Собраться, навалять этому негодяю скопом.
Геддо печально улыбнулся:
— «Навалять» Лехто… Забавно звучит… Да и колдунов почти не осталось в этой местности.
— Так надобно научить новых!
— Из кого?..
— Да хоть из нас…
— Колдун из комиссара — это лихо… — вмешался Евгений.
— А в самом деле, может и в нас есть чуточку волшебства? — начала Ольга. — Это можно проверить?
— Можно… только зачем?
— Ну, положим, мне интересно…
Геддо кивнул и пошел вверх по лестнице, в номер. Бросил:
— Следуйте за мной.
В номере Геддо стал копаться со своей сумкой, готовя какой-то магический декокт.
— Я введу вас в магический сон. Может, у кого из вас есть способности медиума. И во сне появится верное решение.
Пока Геддо увлеченно смешивал зелье, Рихард подобрал выкатившийся из сумки пузырек с семенами. Спросил:
— А это что такое?
— Это?.. — старик поднял один глаз. — Это семена взрыв-травы. Ее еще именую лом-травой.
— Я вообще-то думал, что лом-трава — это конопля… — заговорил Евгений. — пробовал я ее в Туркестане…
— Да нет… Тут радикально иной принцип. Эту траву садишь на камень, скалу… Она пускает корни через камень, проходит год, два… Ты подходишь к скале. Легонько так, молоточком — тюк… и получаешь гору щебня. А теперь положи их на место в сумку.
Рихард подчинился неспешно… Уже в сумке открыл флакон, ссыпал несколько семян на ладонь.
— Готово! — известил Геддо.
Результаты своего волхования разливал по мелким чаркам, подносил своим спутникам. Те глотали и засыпали прямо там, где и находились: на диванах и креслах.
— Смотрите, запоминайте, потом расскажете… — напутствовал Геддо. — Только, чур, без обмана.
-//-…Первым проснулся Аристархов. Было, что-то хотел сказать, но Геддо приложил палец к устам: тсс… Не мешай спать остальным.
