Олег Измеров - Задание Империи
— Нет. При моей деятельной натуре впервые хочется просто лежать и мечтать. О своем жилье, например.
— Раскрутим "Лего", купим квартиру в центре. С видом на набережную. Высотки у вас еще не думают строить?
— Квартиры дорогие… Лучше домик где-нибудь в дачном поселке, где сосны. Двухэтажный. И машину, чтобы ездить на работу. Я умею водить. С этого года пойдет новая недорогая модель "Опеля".
— Почему не "Мерседес"?
— Их и для учреждений пока не хватает, часто выделяют "Олимпии", хотя это чисто личная машина. Да! Тебе нужно что-то такое, чтобы чувствовал ближе к своему времени… Приемник Петербургского завода с катодным телевизором. У вас любят смотреть телевизор?
— Любят. Кстати, есть идея телепередач. Например, есть одна вроде лото или рулетки. Слова отгадывать.
— Отлично. В такой передаче можно за плату давать рекламные объявления. А чем ты еще увлекаешься таким?
— Из возможного? Ну, например, фотографией.
— Отлично. Берем "Лейку" и увеличитель. В Германии мода самим делать семейные фотографии и снимать в поездках. Еще скоро появятся любительские шестнадцатимиллиметровые кинокамеры. Ты умеешь снимать кино?
— Последний раз снимал четверть века назад свадьбу приятеля. Получилось.
— Значит, освоишь. Что еще?
— Стиральную машину, холодильник и пылесос.
— Я видела в Верхних торговых рядах.
— Это где?
— Это на Красной площади. Их у вас снесли?
— То-есть в ГУМе.
— Какая разница… И телескоп.
— Зачем телескоп?
— Детям.
— А кто у тебя?
— Еще никто. Но ведь будут!
… Вечер не был душный. Салон — вагон загнали прямо на товарный двор, так что идти пришлось недалеко — мимо казенных двухквартирных деревянных домов справа, крашеных в коричневый цвет, и мимо частных пятистенок слева, крытых дранкой и тесом. Немощеная улица была покрыта лунной пылью, в которой, кажется, мог запросто провалиться автомобиль; вдоль нее в траве вилась твердая тропинка. Толпы кур бродили под закатным солнцем. Над многими хатами на деревянных горизонтальных крестах висела паутина антенн. Громкоговоритель у мучных лабазов наигрывал кавер старого, еще времен Республики, американского фокстрота "Парад любви моей", взбадривая рабочих увлекающим ритмом. "Взгляд от Лизетт, улыбка Миньонетт, да нежность от Сюзетт в тебе одной…" Что-то жутко знакомое из семидесятых. Ну да, "Соломенная шляпка", Миронов! "Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта…" Неужели и это — отсюда?
Тропинка была узковатой, чтобы идти вдвоем, и Виктор повел Лену под руку. Синкопы задавали такт их движениям; Виктор заметил, что они шагают в ногу. "Парад любви моей"… хм.
Салон-вагон оказался синего цвета и о четырех осях; с торцов вместо привычных автосцепок болтались, как сосиски, звенья винтовой стяжки. "Небронированный" — сразу приметил Виктор, "переделан из мягкого". Он живо представил себе знакомый дымок титана и занавески на окнах колыхаемые ветерком. У полотна неторопливо прохаживался теперь уже полковник Ступин и стояла пара мужиков в штатском из охраны.
— Скоро отправляемся, — небрежно кинул полковник, — пока располагайтесь.
Тамбур у вагона был один, торчал со стороны станции Болва и оказался внутри сине-зеленым и непривычно узким. Во второй реальности Виктор ездил в столицу все-таки в цельнометаллических вагонах: они были почти такие же, как те калининские плацкарты и гэдээровские купейные из Аммендорфа, только стенки гладкие и почему-то десять купе вместо девяти. Он поднялся по торчащей снаружи лесенке — подножке и подал руку Лене.
— Хорошо, что в поездки я беру туфли на низком каблуке…
Из тамбура почему-то вели две двери. Виктор толкнул ближайшую и попал на кухню: там стояла здоровая дровяная плита, на полках стояли кастрюли, а дородная проводница подкладывала в очаг мелкую щепу, готовясь к розжигу.
— Извините… Не сюда. — последние слова Виктор произнес, повернувшись уже к Лене.
Дальняя дверь оказалась в коридор, такой же сине-зеленый, с непривычно высоким дугообразным потолком, отчего казался узким и чем-то напомнил средневековые катакомбы. Редкие круглые плафоны виднелись в вышине. "Полок над коридором нету" — догадался Виктор. Рамы окон и двери были отделаны темно-вишневым, почти черным лакированным деревом, двери с дугообразными ручками не сдвигались, а открывались, как в СВ. Они прошли вперед, мимо окна, через которое подавали блюдо из кухни; в коридор выходило четыре двери.
— Нам в какое?
— Пройдем дальше посмотрим.
— Логично. Если этот лайнер для нас, то должны забронировать в бизнес-классе…
За дверью в конце оказался второй коридор, покороче, с двумя боковыми дверями. Виктор потянул на себя первую — за ней оказался совмещенный санузел с ванной. За другой дверью оказался кабинет шириной примерно в два обычных купе с письменным столом, шкафом, полки в виде дивана со спинкой и шкафа; из кабинета в санузел вел отдельный вход. Наконец, за дверью в конце коридора оказался собственно салон, с большими окнами в торце, большим столом с девятью стульями и диваном.
— Никак не разберетесь? — за спиной послышался голос Ступина. — Вам сюда, в кабинет.
— Но тут, хм, одна полка…
Вместо ответа Ступин потянул спинку дивана вверх и повернул; образовался второй ярус.
— Никогда на таких не ездили?
— У нас уже давно не выпускают.
— Жаль. А ваш покорный слуга займет место в салоне. Дальше по коридору четырехместное для охраны, в двухместное сейчас подвезут еще пару наших сотрудников с документами, а последнее для проводниц. Ужин в семь.
— Увы, семь. — вздохнула Лена, когда дверь захлопнулась, — вечером я не смогу порадовать тебя своей кулинарией.
— Действительно так любишь готовить?
— После Великого Голода это у меня вторая творческая страсть после науки. А еще я собираю рецепты выживания. Как использовать в пищу обойный клейстер, кожу, кору деревьев, различные травы. Оказывается, есть много растений и других живых организмов, которые при неурожае могут спасти людей. Например, хлорелла. Ее можно выращивать в бассейнах, она очень быстро растет. У вас едят хлореллу?
— Нет. На Украине хотят выращивать рапс, чтобы делать из него горючее.
— Какой ужас…
Обещанные двое сотрудников приехали на шоколадном пикапе с брезентом. Из кузова выгрузили шоринофоны и затащили в салон. Там же на раскладном столике поставили рацию.
— Теперь прямо как вагон-лаборатория, — заметил Виктор.
— Измерительные вагоны? Я о них читала. Под Москвой построили большое кольцо и там исследуют тягу паровозов. А еще в Коломне делают вместе с фирмой Сешерона электровозы для электрической дороги на Кавказе и еще дизель-электровозы с фирмами МАН и Сименса, в Туркестан, там дорога в пустыне и мало воды для заправки паровозов. Под Москвой и Петербургом ходят электросекции, как в Германии или Америке. Знаете, что сказал император на открытии? "Будущее рядом, мы уже дышим его воздухом". Вы, наверное, ездите до Брянска на аэропоезде?
— На чем?
— Поезд с пропеллерами, ездит по балке. Вальднер изобрел. Триста пассажиров, скорость будет до четырехсот километров в час. Есть планы пустить до Нижнего Новгорода. Уже начали изыскательские работы на будущей трассе. Но идут жаркие споры со сторонниками авиации: те обещают, что самолеты с паровыми турбинами смогут брать на борт более ста человек и лететь в стратосфере со скоростью истребителя. Тогда дорогу строить не надо, а только аэродромы.
"М-да. Во многом тут еще разбираться надо. А, может, нет? А вдруг они построят аэропоезд и развитие транспорта пойдет совсем по другому пути?"
— Лена… Ты извини, я, наверное, сегодня допоздна засижусь. Надо кое-что рассказать по электронике.
— Ну что за извинения? Это служба. В жандармерии иногда вообще круглыми сутками работают без сна. Не переживай, у нас с тобой будет еще масса времени.
21. "Выходит, они знали?"
До Брянска салон-вагон тянули мотовозом, похожим на маленький дощатый дачный домик, который кому-то вздумалось поставить на две оси. Из мотовоза торчал большой черный цилиндр газогенератора, напомнивший Виктору дровяную колонку в ванной.
К этому миру трудно привыкнуть, подумал Виктор. Этот мир, как в детстве, на каждом шагу удивляет все новыми вещами. По нему ходишь, как в музее, и думаешь — вот как, оказывается, эти люди жили. Только все отреставрировано и можно трогать. Вот мотовоз, похожий на самовар. Вот самый настоящий шоринофон, прибор для записи голоса иголкой на киноленту, о котором в следующем веке почти никто не знает. Вот полки, которые превращаются в диваны, и отделаны они не павинолом, а мебельной драпировкой. Как в детстве, этот мир надо осваивать заново — мир вещей, мир людей, мир отношений. Или где-нибудь отгородиться от него и пытаться окружать чем-то привычным. Кстати, именно этого и хочет Лена. Однако, она неплохой психолог. Все женщины неплохие психологи.
