Андрей Архипов - Поветлужье
- Ха! У меня не забалуешь, - усмехнулась Фрося, вынимая из углей котелок с какой-то заваренной травкой. - За полями я следила в прошлом годе. А вот на охотничка одного лень напала, было дело по первой зиме... Как ты его усовестил то, Никифор?
- Да что уж там... урезали мы с Трофимом ему зерна к выдаче, да обсказали всем из-за чего, жинка его быстро в разум ввела, да и сам он опамятовал в тот же миг. А вот как с отяками быть... Не то что усовестить, объясниться то толком не получается. Один Юсь борзо языком треплет со всеми, так его по молодости из них и не слушает никто. А ныне ни воеводы, ни Ивана, ни Пычея нет, абы в разум словами их ввести.
- А может и не стоит словом то? - протягивая Фросе первую попавшуюся глиняную емкость как пиалу для заваренной травы, высказал совет Николай.
- Это как же? - раздался хор голосов старост и Фомы, не вмешивающегося прежде в разговор.
- На стремлении к выгоде можно сыграть. Нижние то за нами тянутся из благодарности за спасение свое. А верхние пойти-то под нас пошли, да живут каждый умом своим. Выдели пару литовок на вечер тем пацанам переяславским с Сосновки, что на работы ходят, - шумно втягивая горячий взвар, с чувством произнес кузнец. - А вечерком пусти их с полными возами сена, мол, днями накосили, а к дождям под навес свозим. А сена, мол, возить да возить, слушок такой через Юся пусти. Пусть обскажет, что пацаны эти накосили столько, сколь общинники впятером горбушами да серпами делают. И грабками, мол, хлеб с такой же скоростью убирают. Найдется столько сена и возов?
- Эээ... да найдутся, переяславские с новой веси скопом косили на дальнем лугу, - шумно выдохнул Никифор. - Не знают отяцкие о луге том. Так... вскроется потом... Да и пятерым не ровня тот, кто с литовкой-то.
- И пусть не ровня... А вскроется когда? Через полгода? Бабы ваши проболтаться не могут, языка не знают... - крякнул Николай, допивая взвар и стряхивая капли из посудины. - А через день-два тот слушок дойдет в нужные уши. Добавьте еще токмо, аже литовки в следующем годе получат те, кто без перерыва на работах в Болотном был. Коли воевода осерчает, так и будет, кстати. И наблюдайте, как очередь выстраивается из тех, кто вернуться хочет.
- А коли не захотят отроков возвернуть? - с сомнением протянул Никифор.
- Дружинные то остались, хоть и покобенились, значит не все так плохо, - пожал Николай плечами. - А коли не вернут детишек, значит совсем их прижало, помогать надобно... Хоть тех же воев отпустить в помощь.
- Юся беру на себя, - сказала, как отрезала, Фрося, - хороший хлопчик, понятливый, лишнего не сболтнет. И ребяток выберу. А с тебя, Никифор, возы и сено. А ты Николай, со Сварой потолкуй. Лучшие-то к черемисам ушли... Из оставшихся, глядишь, и выделит кого в помощь, а сам пусть вновь набранных готовит.
***
- Сподобились разрешения моего спросить, так? Коли память не изменяет мне, надысь вы не такие смирные, да послушные были, - Свара оттолкнулся спиной от сруба, к которому перед этим прислонился, ожидая подходящую делегацию, и засунул пальцы рук за пояс. Перед ним, пряча взгляды и опустив головы, мялись дружинные, которым не терпелось отправиться за реку, чтобы помочь семьям с уборкой урожая. Оружные вои кряхтели, поглаживали бороды, но стоически молчали, готовясь не одну минуту выслушивать острого на язык Свару. Однако тот не стал на этот раз долго их высмеивать, придираясь к кривым рукам, неуклюжим телам и старым, но сопливым носам, а почти сразу свел свою речь к неожиданному предложению. - С уходом давешним вашим воевода разбираться будет, я же выскажу ему мнение свое, аже таким косоруким не стоит меч доверять, а уж поступков, кои воинам под стать, ждать от вас вовсе не приходится. Кхмм... Просили, однако, за вас... Ну, что же, для смердов самое то в землице копаться. Отпущу вас, токмо абы меня скука не заела, принесите вы мне перед тем... Как у вас говорилось, отрок, про земли дальние? - обратился Свара к Тимке, что-то обсуждающего с Мстиславом внутри сруба.
- За тридевять земель, принести яблочко наливное, - не растерялся тот, однако спустя мгновение сконфузился под пристальным взглядом Свары, понявшим, что отроки не просто так слонялись рядом и чутко вслушивались в то, что происходит.
- Вот! За яблочком в старую весь сбегайте! - вернул свое внимание отякам Свара, закатив вверх глаза и постучав себя по плоскому животу.
- Так нет у вас там яблок, - скороговоркой произнес Юсь, выступавший, как обычно, посредником. - Коли в нижний гурт сплавать, так там несколько одичавших яблонь есть, стрясем.
- Диких... А мне наливное желается! - сварливо произнес начальник воинской школы, однако чуть погодя оттаял. - Ну ладно, пусть меду крепкого бочонок принесут поутру... Токмо абы не знал о том никто, ясно? В ночь пойдете...
- Так ночью их не пустят в весь... коли за медом придут они, - не понял Юсь.
- А ты мыслил, я перинку у себя подбить попрошу? - ласково спросил его Свара и повернулся к отякам. - Салом тут заросли без полусотника, аже гонял их без продыха по лесам! - нежный тон стремительно перешел в окрик начальства. - Пусть вот мальцы еще под ногами у них мешаются, абы не казалась прогулка легкой... Мстиша!
- Я! - тут же вырос перед Сварой заместитель Юся по школе.
- Не дадите этим воям принести мне бочонок, просите поблажку по школе какую хотите... на три дня.
- Мы сами его принесем! - встрял Тимка, спрыгнув на землю с недостроенного крыльца и становясь рядом.
- И за то хотим обучения на мечах... - добавил Мстислав, и признался, - ужо натесали из дуба десяток, хоть и малого размера.
- Из дуба... Натесали... Хотим... - передразнил его Свара, и вдруг махнул рукой. - А пусть! Кто принесет поутру, того и победа. Эээ... идут по два с половиною десятка с обеих сторон. По стреле тупой на каждого. По одной! Деревянные мечи али другое что из дерева дозволяется в любых количествах. Стрелять токмо по ногам. Ежели попал, то убит, а коли повыше место на теле стрела задела, то сам стрелок выбывает. Это абы отроки глаза не повыбивали воям. Мечом али другим оружием чуть коснутся кого, хоть царапнут, то сразу тому уходить в сторону. Так что брони не вздеваем, ни к чему. Коли кто нарушит правила сии, так той стороне поражение припишу. Коли увечье кто нанесет, то же самое. Гондыр с Терлеем глазами моими будут при том. Все не отследят, да мыслю, все должны понимать, аже слово перед собой держать надобно, а не перед другими. Сей миг... за полудень ужо перевалило. При закате и начнем. По разным сторонам речушки пойдете, выйдете от плотины. Дозволяются любые хитрости с того момента, как отмашку дам. Мстиша, отрока мне пришли, коего я к Петру отправлю, а то постреляют вас как курей ночью-то... Однако и зрить дозор зорче будет после слов моих к ним. Ах, запамятовал... По заре мне в руки отдадите тот бочонок. Там же, на плотине. А возьмете его в подклети дома дружинного, ровно на ведро он. Да не перепутайте, там в некоторые и насадка войдет, не трогайте их, токмо побьете лесной дорогой по темноте. Ночью меня не будите, сплю я в это время. Все перевел, Юсь? Пусть не ершатся, обратного ходу не дам. Ну, до вечера, пошел я...
***
- У нас время до заката, - Мстислав посмотрел в сторону отяцких ребят с Сосновки, стараясь раздельно проговаривать слова для большей понятности, - а то и менее, надобно подготовиться. Кто мысли полезные имеет?
- Кха-кха... - прочистил горло Тимка, и по старой школьной привычке поднял руку вверх, чтобы его заметили.
После кивка Мстислава, который был назначен помощником Юся и формально командовал всеми отроками в отсутствие старших, он вышел на середину поляны и встал рядом с тем напротив сидящих ребят, которые за прошедшие недели по общему мнению зарекомендовали себя с лучшей стороны. Точнее, такое мнение выразил Мстислав, предварительно посоветовавшись с Андрейкой и Тимкой. Первый из советчиков уже возглавлял пятерку на постоянной основе, вполне с этим справляясь, а последний, хотя и не вполне оправился от ран, но обладал, имея на счету четырех убитых буртасов, просто непререкаемый авторитет среди сверстников. Да и мысли не раз высказывал дельные. Кроме упомянутой троицы на поляне присутствовали еще отяцкие ребята из семей мастеровых, переехавших из нижнего гурта. Звали их Можга, Юбер и Посэг, однако ребята их сразу переименовали в Мошку, Юрку и Прошку, чему те особо не противились, сами при этом в разговоре коверкая на свой лад переяславские имена.
- Против воев мы сопляки, однако это нас и спасет, - начал Тимка, переводя свой взгляд по очереди с одного лица на другое и читая там только недоумение. - Они не ждут от нас сопротивления, думают, мы лишь мешаться будем под ногами. А нам надо действовать так, будто мы должны принести тот бочонок.
- Жатва... Много людей. Мы не... - вмешался Мошка и остановился, запутавшись в малознакомых словах. Мошка и в самом деле был похож на свое имя. Мелкого росточка, он постоянно крутил руками, помогая себе в разговоре, забегал перед собеседником, заглядывая в глаза, что-то постоянно щебетал и куда то двигался. Однако, суетливым он не был, и вызываемое мельтешение в глазах было лишь внешним эффектом, прикрывая до поры цельную натуру. По крайней мере, с того момента, как его поставили над пятеркой, добыча глины и замес приросли почти на треть, а в пятерке прекратились выяснения отношений.
