Г. Носовский - Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков
Склонился прославленный Кей над водой… И после вождей именитых зовет: "Простимся, час вечной разлуки грядет… Уйду и предстану вам только во сне… С гор буря примчится… Надвинутся тучи, посыплется снег, домой не найти вам дороги вовек".
Печален иранских героев привал, во мраке их тягостный сон оковал. Когда ж пробудились при свете зари, ЦАРЯ НЕ УВИДЕЛИ БОГАТЫРИ, пустились на поиски, долго в песках блуждали, все ждали – отыщется шах; но тщетно – исчез Кей-Хосров без следа, мужи словно впали в безумие тогда!… Всю степь исходив и царя не сыскав, сгорая от жажды, вернулись они к ручью… и все вспоминали в печали царя…
О шахе пропавшем беседа звучит: "Не вспомнит того ни один человек… чтоб скрылся от взоров его падишах – не слыхивал мир о таких чудесах. Жаль шаха!"…
Умолкли и, пищи добытой вкусив, уснули, усталые веки смежив. Вдруг мраком покрылась небес синева и вихрь заревел с дикой яростью льва. Снег пал пеленою, уж скрылись под ней и копья взнесенные богатырей. Наружу пробиться пытались они, простерлись недвижно, оставшись без сил, и с милой душою их рок разлучил. И только воронка над каждым бойцом осталась, как память о бедствии том», с. 536-537.
Итак, шах Хосров таинственно исчезает, покинув своих спутников. На них неожиданно обрушивается зима, снег, стужа, и воины погибают, заметенные снежным ураганом.
О чем речь? В светском жизнеописании Ивана «Грозного» ничего подобного нет. Но вот в «Житии» Василия Блаженного упоминается интересный сюжет, напоминающий только что описанные в Шахнаме события. Мы цитируем.
«Едва прикрытый рубищем, блаженный Василий ходил но улицам Москвы… "ни вертепа мала име у себе, ни ризнаго одеяния на теле своем ношаше, но без крова всегда пребываше, и наг хождаше и зиме и летом, зимою от мраза померзаем (рис. 6.12 – Авт.), в лете же от зноя опаляем". "Если люта зима, то сладок рай", говорил блаженный, ПРИ ЭТОМ ОН УКАЗЫВАЛ НА ПРИМЕР СОРОКА МУЧЕНИКОВ, КОТОРЫЕ РАДИ ЦАРСТВИЯ БОЖИЯ СКОНЧАЛИСЬ ОТ МОРОЗА В ОЗЕРЕ СЕВАСТИЙСКОМ В ВИДУ ЖАРКО НАТОПЛЕННОЙ БАНИ» [277:1], с. 9.
Поскольку заключительные разделы персидского жизнеописания Хосрова параллельны «биографии» Василия Блаженного, то совершенно естественно, что авторы Шахнаме включили в Эпос и легенды, упоминаемые в «Житии» Василия (то есть Ивана «Грозного»). Группа иранских витязей, неожиданно погибших в результате снежного бурана, это, скорее всего, и есть сорок Севастийских мучеников. Напомним, что имеются в виду «сорок мучеников, пострадавших, в гонение Лициния, в (якобы – Авт.) 320 г., в Севастии Армянской. За непреклонное исповедание веры они были мучимы, а затем осуждены были пробыть ночь в озере, покрывшемся льдом, при северном, пронзительном ветре. Утром мученики были извлечены из озера и подвергнуты новым истязаниям, им разбивали ноги молотами, затем тела их сожгли, а кости бросили в реку. Память св. 40 мучеников церковь издревле чтит особенно. Св. Василий Великий, Григорий Нисский и Ефрем Сирин в день памяти их говорили поучения» [988:00], статья «Севастийские мученики».
Обратите внимание, что в «Житии» Василия Великого подчеркивается любопытное обстоятельство: Севастийские мученики скончались от мороза «в виду жарко натопленной бани». То есть рядом было некое «жаркое место», а люди погибли от холода. Аналогично, персидский Эпос тоже сообщает, что сначала царил зной (страдали от жажды и пытались спрятаться в прохладную тень), а потом неожиданно обрушился снежный буран, погубивший воинов.
Рис. 6.12. «Едва прикрытый рубищем, бл. Василий ходил по улицам Москвы, терпеливо перенося всякого рода стихийные невзгоды» [277:1], с. 10
Кроме того, в «Житии» Василия Великого есть еще один сюжет, ассоциирующийся с гибелью свиты шаха Хосрова в снегу. Однажды Василий Блаженный зашел в дом любившего его московского вельможи. На улице был лютый мороз. Сострадательный вельможа, дабы уберечь святого от зимней стужи, подарил ему «"лисью алого цвета суконную шубу" (см. рис. 6.13 – Авт.). Блаженный по обычаю, побежал по улице. Недобрые люди, увидев юродивого в богатой шубе, вздумали обманом взять ее у него. Один лег на дороге, притворясь умершим; товарищи мнимо умершего стали просить Василия подать что-нибудь на погребение бедняка. "Святый, вздохнув о окаянстве и лукавстве их", просил: "истинно ли мертв товарищ их, и давно ли умер?" – "Сейчас", ответили они. Блаженный снял с себя шубу и прикрыл мнимо умершего, говоря: "буде отныне мертв во век за лукавство твое, лукавнующиеся потребятся". Едва только отошел Василий, товарищи стали будить мертваго, думая, что он уснул, но "мертвый не воста оттоле николиже", ибо действительно умер» [277:1], с. 17-18. См. также [236:2], с. 25-26.
Здесь мы видим лютую стужу, группу людей, пытающихся обмануть Василия Блаженного, и смерть одного из них по воле святого. Отметим, что в персидской легенде шах Хосров тоже в каком-то смысле сам увлекает своих спутников на гибель в снежной буре. Он прямо предсказывает витязям, что скоро посыплется снег и им уже не найти вовек дороги домой. Конечно, эти два сюжета не являются буквальными дубликатами, но общие мотивы в них прослеживаются.
Третий том Шахнаме завершается так. Шах Лохрасп узнает об исчезновении царя Хосрова и гибели доблестных богатырей, рис. 6.14. Он созывает знать и князей, восходит в золотом венце на престол и обращается к собранию со словами:
«Все слышали вы Кей-Хосрова завет. Кто станет противиться власти моей – преступит наказ властелина царей… Владыкой своим признаете ль меня? …
Ему отвечает сын Сама Дестан: «Хосров даровал тебе царственный сан. Клялся я исполнить владыки завет… Ты – царь, не отринем служенья тебе, не выйдем из повиновенья тебе», с. 539-540.
Далее Фирдоуси начинает рассказ о правлении Лохраспа. Но это – уже четвертый том Шахнаме, к анализу которого мы перейдем в следующей главе.
Рис. 6.13. Вельможа вручает Василию Блаженному дорогую шубу. Взято из [236:2], с. 24
Рис. 6.14. Лoxpacny (то есть Симеону Бекбулатовичу) сообщают об исчезновении Кей-Хосрова (то есть Ивана Грозного = Василия Блаженного). Миниатюра из рукописи, хранящейся в библиотеке дворца Гюлестан (Тегеран). Взято из [876:2д], вклейка между стр. 528-529
Глава 7. ИРАНСКАЯ ИСТОРИЯ «ДРЕВНЕЙШЕГО» ЦАРЯ ГОШТАСПА – ЭТО ЕЩЕ ОДИН РАССКАЗ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ, ИЗ НАЧАЛА XVII ВЕКА
1. СТРОИТЕЛЬСТВО «БЛИСТАЛЬНОГО ГРАДА» ПРИ ПЕРСИДСКОМ ЛОХРАСПЕ (ИВАНЕ «ГРОЗНОМ») – ЭТО ВОЗВЕДЕНИЕ МОСКОВСКОГО КРЕМЛЯ
В предыдущей главе мы показали, что «древний» иранский царь Лохрасп – это фантомное отражение царя-хана Симеона Бекбулатовича (последнего «периода» Ивана Грозного) или, частично, Бориса Годунова. Переходя к четвертому тому Эпоса, мы увидим, что он начинается большим разделом, посвященным царю Гоштаспу, сыну Лохраспа. Как мы вскоре увидим, «древне»-персидская история Гоштаспа – это еще одно повествование о Дмитрии Самозванце, рис. 7.1.
Тем самым, мы в очередной раз наталкиваемся на повторные дубликаты внутри Шахнаме. Ведь мы видели, что Дмитрий Самозванец уже отразился на страницах поэмы Фирдоуси под именем царя Кей-Хосрова. Это была «первая часть» жизнеописания Кей-Хосрова. И вот теперь Фирдоуси по второму разу, сам того не подозревая, вновь начинает рассказ о Дмитрии Самозванце, назвав его на сей раз Гоштаспом. Картина в общем ясна. В XVII-XVIII веках редакторы собрали воедино разрозненные персидские сказания о царях-ханах Великой Империи XIII-XVII веков, «сшили» их в одну огромную «книгу» (объемом около 3300 страниц в русском академическом издании) и назвали получившийся свод – "Шахнаме". Не поняв, что среди этих многочисленных сказаний, записанных, вероятно, разными летописцами, встречались «повторы», дубликаты. Кстати, так и должно было быть, когда воедино собирались многие разнородные первоисточники. Написанные разными авторами, они могли сильно отличаться друг от друга, даже когда рассказывали в общем об одном и том же. Поздние редакторы не распознали повторов.
В результате, при последовательном движении вдоль Шахнаме, то и дело возникают скачки во времени, то назад, то вперед. Впрочем, в среднем, скачки невелики, поскольку, как мы уже понимаем, повествование Фирдоуси все-таки более или менее монотонно движется вверх по оси времени, начиная от XII века, по направлению к XVII веку. Сейчас мы находимся в конце XVI – начале XVII века.
Четвертый том Эпоса начинается с рассказа о деяниях Лохраспа. Как мы уже обнаружили ранее, сюда вошли некоторые сведения об Иване «Грозном» и, вероятно, о Борисе Годунове. В дополнение к этому Фирдоуси сообщает следующее.
Рис. 7.1. Дмитрий «Самозванец». ГИМ, Москва. Фотография 2009 года
«По свету гонцов разослал властелин (Лохрасп – Авт.) – и в Хинд, и в румийскую землю, и в Чин. И вскоре умельцы из каждой страны, которые в зодчестве изощрены, к владыке Ирана явились на зов, вершить его замыслы каждый готов. И к Балху затем вместе с ним поспешив, немало познаний и сил приложив, ПОСТРОИЛИ НОВЫЙ БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ ГРАД СО МНОЖЕСТВОМ УЛИЦ, БАЗАРОВ, ПАЛАТ, и храмы Огня засияли везде, куда собирались на праздник Седе. Святилище-диво возвел властелин, назвав его именем славным – Борзин» [876:2е], с. 9.
