Александр Прозоров - Ганнибал великий

— Ну, вроде утек, — похвалил себя Леха, и, сделав несколько отжиманий, вернувших его рукам былую силу, в кромешной тьме направился наверх вдоль каменного холма.

Оказавшись на вершине, Леха осмотрелся. Выяснилось, что вершина этого скального выхода, была самой верхней точкой всего ближайшего побережья. А внизу под ним, всего в каком-то километре, лунная дорожка протянулась по ночному морю.

— Думаю, надо двигать к воде, — рассудил Леха вполголоса, начиная движение, — лодку искать да грести отсюда к чертовой матери, пока здесь все не обложили. Греки то, небось, ох как разозлились, узнав, что я сбежал. Еще устроят поутру облаву в этих местах, суки заморские.

И, приняв решение, он скрылся в кустарнике. Примерно часа через два, обойдя попавшуюся на пути рыбацкую деревню и окончательно согревшись, Ларин вышел к цели. Волны накатывали на песчаный пляж, разбиваясь о небольшой пирс, выдававшийся в воду метров на пятьдесят. К пирсу было привязано несколько лодок. Вокруг было тихо, лишь небольшой ветерок беспокоил море.

— Придется увести плавсредство, — решил морпех и, не колеблясь, забрался в самую большую лодку, на дне которой лежала мачта и два весла, оставленные хозяином. Паруса, правда, не нашлось. Но морпех был рад уже тому, что у местных рыбаков нет привычки уносить с собой весла.

Вынув из ножен акинак, он перерезал веревку, и подналег на весла, решив не дожидаться утра у этих негостеприимных берегов.

— Эх, жаль ребят, — вспомнил он своих бойцов, оставшихся у далекой пристани, — перебили, наверняка, всех, сволочи.

И даже бросив грести, Леха погрозил кулаком погруженному во мрак побережью, мысленно пообещав вернуться сюда и отомстить.

За несколько часов он отгреб от берега на приличное расстояние и абсолютно выбился из сил. Здесь он решил дождаться рассвета, благо ждать уже оставалось не долго. На востоке появилась первая алая полоска. Ветер дул слабый и морпех даже позволил себе немного подремать, убрав весла и свернувшись на дне своей большой лодки. Переживания и усталость последних дней дали себя знать, и Леха мгновенно уснул, несмотря на качку и морскую прохладу. А когда проснулся, то вставшее солнце уже нагрело его изможденное тело.

Леха открыл глаза, сел на скамейке и потянулся, приводя тренированное тело в рабочее состояние. Но едва он бросил взгляд в сторону берега, к которому его опять почти прибило ветром и течением, то с ужасом заметил хищные силуэты двух триер, направлявшихся в его сторону. Позади кораблей, чуть левее по берегу, виднелись каменные строения, очень напоминавшие городские стены Истра, куда его вчера совсем немного не довезли люди Иседона.

— Твою мать, — тихо сказал Леха, прилаживая весла на свои места, словно во сне, и начиная грести от берега, — только этого мне не хватало. Ведь ушел же…

Он налег на старенькие весла изо всех сил, снова пытаясь уйти в море, но расстояние между ним и двумя греческими кораблями стремительно сокращалось. И скоро Ларин уже мог разглядеть не только силуэты превосходно сделанных кораблей, но и солдат в сверкающих доспехах на палубах. Это были греки, вне всяких сомнений, в предвкушении легкой добычи уже скалившие зубы.

Как морпех и моряк, не единожды плававший на таких кораблях, он понимал, что у него нет шансов. Триеры, подгоняемые мощными взмахами сотен весел, стремительно летели вперед, словно две акулы, погнавшиеся за раненой рыбой, почуяв запах ее крови. Догнать и съесть которую им не представляло никакого труда. Но у изможденного морпеха даже на секунду не возникало желания бросить весла, прекратив борьбу за свою жизнь. Он и представить не мог, что с таким трудом избежав вчера смерти, сегодня снова вот так запросто угодит к ней в лапы. И, стиснув зубы, Леха греб, налегая на скрипевшие весла.

Но все было тщетно. Вскоре изогнутый нос вырвавшейся вперед триеры с нарисованными с обеих сторон огромными глазами, показался всего в сотне метров над волнами. Еще пара взмахов и тридцатипятиметровое судно раздавит его, как щепку. Или солдаты втащат на борт, для того чтобы доставить пленника на берег к тем, кто жаждет его растерзать.

— Хрен вам, — сплюнул уставший морпех на дно лодки и встал во весь рост, выдернув акинак из ножен, — ну-ка, попробуйте, возьмите меня живым.

Но в этот момент воздух над его головой рассек какой-то свист и с носа триеры с треском отвалился кусок ограждения. Новый свист и нескольких греческих пехотинцев смело с палубы. Со своего места Леха даже услышал их вопли, а обернувшись назад, с изумлением увидел три огромных корабля «утюживших» греков из всех своих баллист. Это были мощнотелые квинкеремы, на которых морпех заметил штандарты с изображением диска и полумесяца.

— А это еще кто? — в изумлении Леха так и стоял посреди раскачивающейся лодки с обнаженным клинком, слушая, как над его головой свистят ядра, быстро превращавшие триеры греков в решето. И вдруг морпех вспомнил, где он видел этот символ. На таком корабле когда-то приплыл в Крым тот самый купец из Карфагена. С него все и началось.

Вскоре перестрелка прекратилась и Леха, проводив взглядом резко сменивших курс греков, которые удирали в сторону берега, вновь посмотрел на ближайшую квинкерему.

Большой корабль приблизился к утлой лодчонке, а с высокого борта, над которым склонилось несколько бородатых мужиков в шлемах и панцирях из синей кожи, ему сбросили веревку с петлями. Морпех взобрался по ней наверх, все еще не понимая, зачем его спасли эти солдаты и как вообще здесь вновь оказались корабли далекого Карфагена. Но, едва оказавшись на палубе, и разглядев их начальника — бородатого и загорелого мужика в блестевшей на солнце кирасе, вдруг с изумлением узнал в нем своего сослуживца, с которым тянул лямку срочной службы еще там, в двадцать первом веке. Судьба развела их несколько лет назад в Крыму и вновь свела теперь не так далеко от него.

— Сержант! — заорал Леха, все еще не веря своим глазам, и бросился обниматься, — здорово братишка! Как ты вовремя!

— Я всегда вовремя, — усмехнулся Федор, не мене ошарашенный, обняв израненного друга, — хотя, едва успел. Рад, что ты жив, бродяга.

— Да, — усмехнулся Лехи, оглянувшись снова на негостеприимный берег, — еще чуток и мне крышка.

Отогнав триеры греков, корабли карфагенян снова легли на прежний курс, который, как заметил Леха, лежал в сторону Крыма. Корабли шли быстро, чтобы избежать возможного преследования, но до самого вечера никто из эскадры Истра так и не появился, чтобы выяснить отношения с обидчиками.

Отдохнув от треволнений и переодевшись, Леха пил вино с другом в его кубрике, на корме, поедая все, что смог приготовить местный кок по приказу своего начальства.

— Ты, смотрю, большим человеком стал, — сказал Леха, толкнув заматеревшего друга в плечо, после того, как вкратце выслушал его рассказ о жизни, — Значит, помог тебе тогда Магон, отблагодарил за спасение.

— Не без этого, — кивнул Федор, — только начинал я с простого солдата. Повоевать пришлось. Да и не закончилась еще моя война.

— Ну, я тоже в Крыму не пропал, — начал хвастаться Леха, к которому после трех чаш вина вернулось его обычное бахвальство, — меня Иллур, — ну, тот парень, которого я тогда спас, — своим кровным братом сделал, как ты и напророчил. А потом…

Леха перегнулся через стол и проговорил, понизив голос:

— А потом он сам царем стал и сейчас всеми скифами управляет, — закончил Ларин, снова откинувшись назад и махнув рукой в сторону невидимого берега.

— Иллур, говоришь, — заинтересовался Чайка, отставляя чашу с красным вином в сторону, — так у меня к нему как раз дело государственной важности. Надо быстрее встретиться, обсудить кое-что с твоим кровным братом.

— Тогда скажи своим гребцам, чтобы гребли быстрее, — посоветовал Леха, ухмыльнувшись, — я на своего брата влияние имею. Как-никак столько городов для него взял. Нам бы только доплыть, а там я тебя представлю.

Допив вино, Леха снова схватил кувшин и наполнил емкости себе и Федору. Помолчал немного, став вдруг непривычно серьезным, а потом поднял чашу и сказал:

— Ну, давай, брат, за морскую пехоту!

Примечания

1

Популярное оружие среди испанцев армии Ганнибала — тяжелый изогнутый меч, которым можно и колоть и рубить с «оттягом».

2

Армия Карфагена копировала эллинистические традиции и делилась на спейры и хилиархии. Спейра насчитывала примерно сто двадцать бойцов, хилиархия — это соединение примерно в тысячу воинов. Иногда больше. Командующий армией Ганнибал мог по своему усмотрению изменять в зависимости от родов войск численный состав хилихарий и спейр. Например, спейра кельтов в этом войске могла содержать не сто с лишним, а двести или даже двести пятьдесят воинов. Тоже касалось и хилиархии.