Вторая жизнь Арсения Коренева - Геннадий Борисович Марченко
Байбаков ещё сильнее закрутил ус, я уж начал побаиваться, как бы он его совсем не отодрал. Наконец глянул на меня исподлобья:
— Может быть, ты и прав. Опять же, детей Евдокия иметь не может, а это, соглашусь, весомый аргумент. Ты ж наверняка захочешь создать полноценную семью… Но всё же подумай над моим предложением. Будешь тут как сыр в масле кататься, поверь, я это могу устроить. И свадьбу вам с Евдокией за счёт колхоза закатим такую, что до конца жизни вспоминать будете.
Он хлопнул себя ладонями по коленкам, встал.
— Ладно, думай, а насчёт охоты не забудь. Я за тобой в субботу к шести утра заеду.
Без пяти минут шесть утром субботы со стороны дороги послышался звук мотора. Я уже был наготове, и спустя полминуты садился на заднее сиденье. Рядом бросил рюкзак с разными медицинскими принадлежностями, которые, на мой взгляд, могли пригодиться в походе. То бишь на охоте. Ещё бутерброды и термос с чаем, мало ли, как с перекусами сложится.
На переднем пассажирском расположился тот самый завотделом.
— Тарасевич Олег Владимирович. — представился тот, оборачиваясь и пожимая мне руку.
На вид лет около сорока, неплохо сложён, на волевом, тщательно выбритом подбородке ямочка. Глаза глядят с лёгким прищуром, отчего кажется, будто Тарасевич вот-вот улыбнётся.
Гость прибыл вчера вечером на своих «Жигулях», переночевал у председателя, а ни свет, ни заря мы втроём отправились на заимку лесника. На всех резиновые сапоги, только у Байбакова и его гостя они были высокими, называются, кажется, забродниками, а у меня обычные, ниже колен. В общем-то, погода стояла сухая и, судя по ясному небу, будет солнечной, но кто его знает, по каким болотам нам предстоит мотаться. Да и от клеща сапоги — неплохая защита. Равно как и брезентовая ветровка, которую мне выдала Евдокия. Хотя клещевой энцефалит в это время в наши края из-за Урала ещё не перекинулся, ну да бережёного, как известно…
До заимки домчались быстро. Встретивший нас Потапенко для порядка проверил охотничьи билеты и путёвку у Тарасевича от охотобщества.
— Как медок? — поинтересовался он у меня.
— Ещё не пробовал, моя хозяйка в погреб его спрятала, у неё пока свой есть. В смысле, купленный.
— Обязательно попробуйте, тут во всём районе ни у кого такого мёда нет. А я сейчас, кстати, всех вас им и угощу.
Выдвинулись мы не сразу, сначала попили чайку с тем самым мёдом, который я наконец распробовал. Спиртного на столе не было, да и куда пить перед охотой, когда в руках ружья, и одно неверное движение может лишить человека жизни… Ну или глаза — всё-таки патроны были снаряжены мелкой картечью.
Между делом расспросил лесника о его самочувствии, о цвете мочи, пропил ли таблетки… Чувствовал Потапенко себя прекрасно, но я всё же посоветовал ему соблюдать диету. То есть не злоупотреблять солью, поменьше жареного и копчёного и так далее.
В половине восьмого выдвинулись, хотя Потапенко и заметил, что лучше всего вальдшнепа на рассвете брать или уже с наступлением вечерних сумерек.
— Ну да ничего, и так добудем, — пообещал лесник.
Все двигались с уже расчехлёнными ружьями. Я не большой специалист в охотничьем оружии, уже по пути выяснил, что председатель охотится с бескурковым «ИЖ-58», а его гость — с «МЦ 21−12», за основу которого было взято бельгийское «Браунинг Авто 5». Потапенко вооружился «ИЖ-18». Мне ружья ввиду отсутствия охотничьего билета не полагалось, да я и не просил. Обошёлся охотничьим ножом, выданным мне лесником.
К стрелковому оружию я вообще был как-то равнодушен. А вот метать ножи и топоры нравилось. Научил меня этому в начале 80-х бывший десантник. Звали его Максим Кулагин. Лежал он в моём отделении, там и познакомились. Как-то по стоявшему в холле телевизору показывали фильм про войну, и там наш разведчик метко кидал в фашистов метательные ножи. Я как раз проходил мимо и на минуту остановился посмотреть этот эпизод. Кто-то из больных прокомментировал, мол, что такое в кино только может быть. На что стоявший у стеночки Максим ответил:
— Почему это только в кино? Я, например, так же умею. Причём метаю не только метательные, но и обычные ножи, сапёрные лопатки и даже топоры. У нас в бригаде прапорщик немолодой был, он успел повоевать, так вот он нас, желающих, и учил.
И мне вдруг тоже так захотелось научиться метать холодное оружие, что я поближе сошёлся с Максимом. Тот с семьёй жил в микрорайоне Весёловка, в частном доме, и примерно с полгода я по выходным мотался к нему, а он обучал меня кидать ножи и топоры. Натаскал неплохо, единственное — я так и не освоил толком технику бросков с двух рук, что называется, по-македонски. Хотя это больше к стрельбе относится. Собственно, мне и броски с одной руки так никогда и не пригодились, но всё равно грел тот факт, что я, как заправский десантник, могу обычный кухонный нож метров с десяти вогнать на пару-тройку сантиметров в берёзовую доску.
На заднем дворе у Евдокии я успел несколько раз в сентябре-октябре покидать ножи, чтобы восстановить навык. Правда, делал это с утра, когда моей любовницы уже не было дома, чтобы избежать лишних вопросов. Да и соседи не могли меня видеть, а то пошли бы всякие разные слухи по селу.
Отправились пешком куда-то на северо-запад, где, по словам лесника, на заросших мелколесьем вырубках обитает вальдшнеп, а дальше начинается цепь заросших осокой водоёмов, где в обилии водится водоплавающая дичь, прежде всего утка. Там как раз должен пригодиться прекрасно плавающий Фокс — это была кличка спаниеля.