Гера Греев - Истинно арийский попаданец
Канарис вежливо поправил — я бы скорее сказал выработать позицию по теме симбионта.
Химическими препаратами и гипнозом личность доктора Плюмера разрушена полностью.
То есть, вы считаете, что мы действительно столкнулись с пришельцем из будущего — волнение явственно сказывалось на речь Рейнгарда.
Канарис внутренне усмехнулся и подумал… что мой дорогой друг, не удалось усидеть на двух стульях и информация по окончательному решению еврейского вопроса, старательно и профессионально слитая русскими в печать, поставила твоих западных собеседников в неприятное положение… — в этом не может быть никаких сомнений для человека, достаточно хорошо знающего, что из себя представляет Ваш великий маг. Я думал, что у вас есть самое полное в Германии досье на это, с трудом способное поставить свою подпись, убожество!?
… Но, все таки, не может ли это быть дезинформацией русских, проведенной через доктора с помощью какой то, неизвестной нам технологии.
Пусть симбионт реальность, но действительно ли он из нашего будущего?
Канарис задумчиво выровнял лежащие перед ним стопочкой папки.
Как вы знаете, мой дорогой друг, я в достаточной мере владею русским языком и хорошо знаком с их литературным наследием.
Когда, перед началом военных действий на востоке, у нас возникла проблема доктора Плюмера, которую подкинул нам Ваш обожаемый партайгеноссе Гимлер, я просмотрел все, что было написано у русских в области научной фантастики.
В том числе и их гениального корифея в этой области — Беляева.
Понимаете, ни один фантаст не может придумать того, что лежит совершенно вне плоскости той исторической реальности, в которой он существует.
Все их невероятные фантазии на научную тему это переосмысливание, каких либо отдельных реальных или предполагаемых достижений сегодняшнего дня.
Другое дело, что мы, простые люди, просто можем быть не в курсе этих рассуждений в научной среде.
Особенность таких произведений — они исчерпывающи только в какой-то одной плоскости, ну например — в биологии, а все остальное будет дано предельно схематично.
При допросе этого русского мальчишки, мы получаем пусть не всегда понятную для нас, но целостную картину его мира, в котором каждая деталь способна тянуть за собой, в пределах уровня его эрудиции, десятки других, органически связанных с ней мелочей. Большую часть которых, пусть он и не может объяснить, но они вполне логичны и могут быть хотя бы частично объяснены нашими специалистами.
Гейдрих мрачно попросил — вы не могли бы привести какой ни будь конкретный пример, вы ведь знаете, что я очень далек от техники.
… Вы наверно читали в отчетах, что мы несколько дней вели с ним разговоры об американском танке будущего, которым он очень восторгался и о котором с большой охотой говорил. Дело даже не в том, что в результате этих отрывочных бесед и его достаточно сумбурных монологов вырисовывается концепция реально существующей для него машины. В процессе разговора о радио начинке этого американского монстра, ему был задан вопрос о том, как удалось сделать такие удивительные устройства. Он сразу встал в позу и долго, малопонятно говорил о неких "микропроцессорах" и "микросхемах", которые имеют на своем кристалле тысячи "транзисторов" выполненных фототравлением.
Помните, мы получили разбитые образцы русских радиоустройств, выполненных посредством кремниевых кристаллов по незнакомой нам технологии!? Когда мы показали фрагмент записи этого монолога нашим специалистам, работающим с этими обломками, они были в восторге — этот фрагмент сразу объяснил им все нестыковки в их предположениях.
И таких отдельных фрагментов, указывающих нашим специалистам новые пути в различных областях в его бреде десятки. Другое дело, что нам потребуется тоже десятилетия, что бы претворить все это в реальные изделия.
Шеф СД резко вскинул голову — но ведь русские смогли за неполные два года не только понять, но и запустить все это в производство!?
Вот в этом и есть наша самая главная и очень неприятная проблема, мой дорогой Рейнхард — согласился с ним шеф Абвера.
Более того, им не требовалось — Канарис произнес это по слогам — тратить время на попытки понять — кто то, достаточно компетентный, работал с ними, по крайней мере, на уровне консультаций.
Гейдрих с сомнением побарабанил пальцами по столешнице — вы делаете такой вывод только на анализе искореженных взрывом обломков радиоустройств!?
Все остальное, с чем мы сталкиваемся у русских, это, в основном, модернизация вполне нам известных машин.
Боже мой, конечно нет.
Причем именно эта модернизация пугает специалистов, которым дана вся информация по этой проблеме, больше всего.
Понимаете, вполне можно предположить, что у русских появился какой ни будь гений в области радио и, убедив политиков, сделал удивительный прорыв в этой науке.
История знает подобные примеры.
А вот когда десятки практически не связанных между собой образцов военной техники, которые в течение длительного времени подвергались только косметическим изменениям неожиданно и одновременно модернизируются, причем во всех этих устаревших машинах реализуются идеи, которые в наше время или неизвестны или не используются в подобных целях — это уже вызывает серьезный вопрос. Вопрос о том — кто стоит за такой модернизацией!?
Причем обратите внимание — нет неудачных или промежуточных образцов — сразу получается необходимый конечный результат.
Просто на основе полученной информации на таком уровне выполнить работу невозможно.
Для этого нужно знать нечто более значимое, чем пригодные для этого прогрессивные идеи. Исполнитель или исполнители, что более важно, должны знать все проблемы, с которыми ранее сталкивались при реализации этих идей — Канарис опять выделил голосом ключевой, по его мнению, момент.
Шеф СД медленно, как бы перекатывая во рту каждое слово, задумчиво спросил — вы, конечно, пробовали получить информацию от "пришельца" по этим машинам…?
Из за проблем в Белоруссии у меня не было возможности просматривать все сотни страниц этих допросов.
Да, конечно, и как раз те детали, которые вызвали наибольший интерес у привлеченных мной специалистов, вызвали у него наибольший поток словоизлияний и удивления от того как мы не понимаем таких простых вещей.
Понимаете, мой дорогой Рейнгард, для этого мальчишки, в отличие от лучших военных инженеров Германии, абсолютно естественно: что механик водитель не сидит, а практически лежит на спине при управлении танком; что на танке стоит гладкоствольное орудие большого калибра; что снаряды автоматически подаются в камору; что двигатель стоит поперек корпуса и объединен с коробкой передач.
Для него это настолько естественно, что на вопрос — "а почему так!?" — он, с удивлением, отвечает — "а в мое время всё так делают!", и начинает рассказывать, ну например, о свое дешевой, купленной со вторых рук машине, у которой двигатель стоит вот именно так, поперек, и объединен в единый узел с коробкой передач.
Более того, у специалистов сложилось мнение, что за всеми этими модернизациями стоит один человек — чувствуется определенный, вполне сложившийся стиль.
А насчет новых машин — у нас есть основания считать, что они уже есть.
Несколько выживших летчиков дальней авиации рассказывали, что их разведчиков, летящих на запредельной высоте, атаковали неизвестные им машины русских, имеющие полное преимущество по всем параметрам. Этим пилотам удалось уйти в сплошной облачный фронт и вернуться на свои аэродромы только чудом.
… Скажите Вильгельм, ваша служба пробовала вычислить этого "чужака"!?
Да, мы серьезно работаем над этим, но вы же знаете, с какой маниакальной подозрительностью русские прячут все свои секреты.
Но мы, в определенно мере смогли воспользоваться тем, что они, компенсируя нехватку квалифицированных специалистов стали использовать западных инженеров, нанятых по контракту.
Гейдрих внимательно посмотрел на Канариса — У вас есть среди них агенты!?
…Нет, как ни странно, они хорошо подобрали людей. Но западные специалисты более открытые и среди них циркулируют определенные слухи, которыми мы вполне смогли воспользоваться.
Рейнгард, хорошо знавший, что иностранные специалисты в России работают в полностью закрытых городах и не имеют никаких внешних контактов, не стал обращать внимание адмирала на допущенное им логическое несоответствие.
… Анализируя их сплетни, мы обратили внимание на одну, достаточно странную фигуру. Во всех случаях, когда возникали сложные технические проблемы или рассматривались неоднозначные технические решения, а, в отдельных случаях и когда возникали конфликты или непонимание с иностранными специалистами, появлялась довольно колоритная фигура — некий Геста.
