Гера Греев - Истинно арийский попаданец

Подводная лодка — самая тихая в мире и самая секретная, доработанная из стандартных эсок на специальных верфях и которую ни один посторонний глаз еще не видел в надводном положении.

Кораблик, в котором все было заточено под возможность как можно на большем расстоянии обнаружить цель и бесшумность атаки.

Первый помощник устало откинулся, в своем кресле в тщательно изолированном носовом акустическом посту, глядя на напряженные спины акустиков.

… Устал… Лодка вторые сутки шла поисковым зигзагом в подводном положении, время от времени запуская свой маломощный дизель, получающий воздух через шноркель, для подзарядки аккумуляторов. Еще пара часов и можно будет возвращаться к конвою на "матку" для отдыха, лодку сменит ее "подружка".

Павел Петрович, право на тридцать посторонние шумы на грани слышимости…

… Я БЧ 4, шумы право тридцать… вас понял…

Бесшумная тень лодки, довернув на шум, ускорилась.

Павел окинул взглядом отсек акустиков, современнейшая особо секретная аппаратура, появившаяся полтора года назад и самый большой секрет этих лодок — второй акустик.

Если бы кто то, несколько лет назад, сказал капитану второго ранга, что на подводной лодке, причем идущей в транс океанский поход, будут служить выпускники спец школ для слепых, он бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска.

Сначала такую новинку на флоте приняли очень скептически, но несколько проведенных учений все расставили по своим местам — да, современная аппаратура позволяла многократно усиливать любой подводный шум; да, она позволяла с высокой точностью отследить направление на него; да, современный высокочастотный эхолокатор позволял с достаточной точностью для прицельной стрельбы определять положение противника, да, новые электрические самонаводящиеся торпеды могли с дистанции пяти — восьми кабельтов поразить любую маневрирующую подводную цель — вот только было одно но, только мозг слепого, который всю свою сознательную жизнь жил и ориентировался внутри объемной звуковой картинки был способен выделить, после предельно напряженного тренинга, среди сотен других шумов нужный звук на пределе слышимости и идентифицировать его.

… товарищ капитан есть идентификация — лодка в надводном положении под зарядкой.

… Я БЧ 4, неопознанная подлодка по курсу ведет зарядку аккумуляторов…

Вспыхнули лампы боевой тревоги и лодка медленно пошла пеленгующим зигзагом на сближение с вероятным противником.

… дистанция пятнадцать кабельтов, лодка немецкая, предположительно седьмого типа.

… десять кабельтов…

… пять кабельтов…

… БЧ 4, сонар в режим подсветки…

Легкий толчок и тихий шум в наушниках электромоторов 800мм торпеды, выскользнувшей из носового аппарата.

… 5… 4… 3…2… 1… акустики быстро переключили аппаратуру в спящий режим, защищая ее от акустического удара, потрясшего лодку от взрыва четырехсот килограмм мелинита (пикриновой кислоты).

Еще одни герои Деница даже не успели понять, что с ними произошло…

Референт тихо подошел к Томасу — господин генерал, Фюрер ждет вас.

Сам по себе вызов к Фюреру, который последние две недели, после серии провалов в Белоруссии, оставивших германскую армию не побежденной, но в очень неопределенном положении, само отстранился от участия в работе генерального штаба, был очень странен.

Последние время Томас предельно напряженно, в ходе нескольких инспекторских поездок по регионам ответственности армий пытался организовать материально техническое снабжение и ремонт военной техники за счет местных ресурсов.

Где то: как например — в Чехословакии, это было просто вопросом переговоров с промышленниками и подписания соответствующих контрактов; где то, как например — в Польше, приходилось подключать немецких специалистов и полностью заново создавать соответствующие структуры, аккуратно подменяя существующий на местах перманентный, сложно управляемый хаос и коррупцию.

Сложнее всего было на оккупированных территориях Советов. Более или менее положительные результаты удалось получить только на территории Прибалтики, где действовали серьезные прогерманские силы.

Генерал от инфантерии Георг Томас, хорошо знающий круг генералов и старших офицеров, подготавливавших отстранение Гитлера от власти и находящийся со многими из них в переписке, не ожидал для себя ни чего хорошего от этого вызова.

Войдя в плохо освещенный кабинет, Томас подошел Гитлеру, смотревшему в темное вечернее окно, и невольно вздрогнул, когда Фюрер повернулся к нему.

Перед ним было заострившееся лицо предельно измученного и много дней нормально не спавшего человека.

Я рад вас видеть генерал, проходите и, если хотите, садитесь.

Как проходит ваша инспекционная поездка?

Достаточно сложно, господин рейхсканцлер, но определенные сдвиги уже есть.

Гитлер посмотрел ему в лицо и, отвечая скорее каким-то своим мыслям, заметил — да, да, конечно, определенные сдвиги есть.

Отошел от Георга и, мрачно глядя в темное окно, продолжил — господин Томас. Я перечитал все ваши доклады за 1939-40ой годы, вы по-прежнему придерживаетесь мнения, что эта война губительна для Германии!?

Генерал некоторое время помолчал, потом твердо произнес — да мой Фюрер, более того, мы, особенно в свете того, что творят на оккупированных славянских территориях националисты и войска СС, сейчас сделали своим непримиримым врагом единственную страну, которая в принципе могла бы поддержать наши притязания на захваченные в Европе территории.

Вы считаете, что Сталин, до тех пор, пока я нахожусь у власти, не пойдет ни на какие переговоры с Германией?

Томас вздрогнул, но, сдержав нарастающее нервное напряжение, твердо ответил — да, национал социалистическая партия и ваше правительство слишком дискредитировали себя в его глазах, особенно — ничем не спровоцированным нападением.

Гитлер мрачно произнес — они вполне были готовы к такому развитию событий… и явно лучше, чем мы…

Остановил пытающегося возразить ему Георга жестом руки и, внимательно глядя ему в глаза, спросил — вы можете ответить мне на один вопрос предельно откровенно господин генерал!?

Это ваше мнение — мнение военного или вы получили какую то неординарную информацию по этому вопросу?

… Я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под "неординарной информацией"!? Вся эта информация имеется в материалах генерального штаба и в моих работах есть на нее ссылки.

Я имел в виду некую трансцендентную информацию.

Мой Фюрер, начал возмущенно Томас, я военный и экономист, мистические проблемы вне сферы моих интересов…

Хорошо, хорошо…

Гитлер еще раз прошелся по кабинету, видимо окончательно принимая какое то тяжелое для него решение.

Господин Томас, я хочу предложить вам должность генерал губернатора всех оккупированных восточных территорий, с правом вето на действия любых имперских структур в отношении гражданского населения. Что бы это не было фиктивной должностью, соответствующий циркуляр об обязательной поддержке всех ваших решений, за моей подписью, уже подготовлен и будет разослан всем подразделениям СС и вермахта.

Вам так же дается право на самостоятельный контакт по линии красного креста с противником, без принятия политических решений и деклараций.

Еще раз прошелся по кабинету и тяжело, без обычного для него пафоса произнес — я солдат и не боюсь смерти, страшно знать, что станешь самым проклинаемым человеком для того народа, которому служишь.

Канарис посмотрел на сидящего напротив, в глубоком кресле, Гейдриха и мысленно хмыкнул — да, шеф СД, главного управления имперской безопасности, в штаб квартире Абвера — что бы такое произошло, в рейхе должно было сдохнуть что то значительно большее, чем соседская кошка.

Мой дорогой друг — Канарис на правах хозяина первый прервал затянувшиеся молчание — прекратил ли наш обожаемый фюрер свое затворничество!?

Гейдрих поморщился — прекратите адмирал, нам сейчас не время играть в политику. Как видите, я даже согласился на совещание в вашей штаб квартире и не требую от вас выключить все записывающие аппараты.

Нам нужно немедленно выработать свою окончательную позицию по теме доктора Плюмера и его симбионта.

Мы оказались в очень сложном и двусмысленном положении на восточном фронте и ситуация очень проста: либо мы принимаем все, что говорит этот психопат, Плюмер, за объективную данность — и это требует изменения всей нашей партийной и военной политики; или это просто еще одна тщательно подготовленная и великолепно проведенная операция нашего противника — и мы должны действовать в пределах наших традиционных решений и методов.