Благословенный. Книга 6 (СИ) - Виктор Коллингвуд
— Слушаюсь! — отрывисто произнёс Скалон и приготовился идти.
— Антон Антонович! — остановил я его у выхода. Тот обернулся, как всегда, внимательный и целеустремленный, готовый к любым моим указаниям; но в этот раз их не последовало.
— Спасибо! — произнёс я, коротким кивком головы разрешая ему идти.
Антон Антонович одними глазами понимающе улыбнулся и, чуть помедлив в ожидании других распоряжений, наконец, оставил меня наедине со своими мыслями.
* * *
Профессия банкира, как ни посмотри, налагает на человека свой отпечаток, заставляя бдительно следить и за своими поступками, и за мыслями, и за словами. Только поэтому Мейер Амшель Ротшильд оставался невозмутим; а будь он простым человеком, он бы непременно уже возвопил к небесам. Шутка ли: он, приложив колоссальные усилия, в самые кратчайшие сроки собрал необходимые средства! Яхве свидетель, ему нелегко было убедить своих собратьев в том, что русскому царю можно доверять; он провёл пятьдесят встреч за пятьдесят дней, мотаясь по всей Германии, пообещав эмансипацию в пределах Германии и Польши, и отдельное государство за океаном. Это оказалось совсем непросто, причем даже не из-за размеров затребованной царём суммы (она-то как раз оказалась вполне умеренной) однако множество излишне религиозных собратьев выражали сомнение относительно создания еврейского государства.
— Только мессия может избавить евреев от власти языческого мира, низвергнуть правителей-язычников и основать собственное царство! — говорили они.
Пришлось срочно привлечь самых авторитетных раввинов, расталкивавших недоверчивой пастве, что за океаном будет создано «временное убежище» под покровительством русского царя, а грядущий Израиль будет ждать своего Мошиаха. И вот, преодолев тысячу препятствий, три раза вывернувшись наизнанку, все устроив и предусмотрев, он получает совершенно неожиданное препятствие на ровном месте: на границе Вестфалии и Нассау, там, где уже не должно быть никакой пограничной стражи, — ведь все внутренние германские границы и таможни отменены соглашением о создании Северо-Германского союза — другими словами, там, где не должно было быть совершенно никаких проблем, вдруг происходит это. На таможенной границе Вестфалии и Нассау ценные бумаги, перевозимые в экипаже сына Ротшильда, Стефана, вдруг были арестованы. Услышав об этом, Мейер тотчас примчался в Висбаден, и теперь вот стоит перед таможенным обер-комиссаром и выслушивает от него бесконечную, как путь страданий ашкенази, нотацию.
— Видите ли, герр Ротшильд, — уже в третий раз повторял этот тип, самодовольно оглядываясь на полный зал чиновников, усердно склонившихся над своими заляпанными чернилами столами — наша служба безусловно чтит законодательство, действующее в нашей стране, как бы она не называлась — герцогство Нассау или Северо-Германский союз. Мы бы рады вам помочь, но… судебный запрет — это судебный запрет! Мы вынуждены — я это подчеркиваю — именно вынуждены подчинится законным требованиям властей Северо-Германского союза! Раз вы должны денег курфюрсту Вильгельму — а это на сегодняшний день, ни много ни мало, бундеспрезидент Союза — значит, вам следует заплатить по счетам, а уже потом производить разные операции в пределах Германии. Именно так, и никак иначе, дорогой герр Ротшильд!
В действительности повторять третий раз одно и то же не было необходимости: Мейер Амшель уже понял расклад. Его деньги зависли, будучи арестованы на таможне. И теперь он не получит ничего, пока не рассчитается с курфюрстом Гессен-Касселя.
Мейер продолжал рассматривать изрытую оспинами физиономию таможенного обер-комиссара, его старомодный пудреный парик с тупеем, а мысли его были далеко отсюда и метались, как завидевшие кота мыши. Ну кто бы мог подумать! Они проводили рутинную, в общем-то, операцию — перевозку денежных средств между Амстердамом и Генуей. Дело в том, что в Европе тех времен в разных городах и странах разные активы стоили по-разному. Скажем, векселя Банка Англии в Лондоне принимали по одной цене, а уже во Франкфурте — на несколько процентов дешевле; консоли, то есть долговые обязательства английского правительства, в Стокгольме можно было обратить в деньги по номиналу, а в Стамбуле — только с дисконтом в 5 или даже 6 процентов. И на этом можно очень выгодно и безопасно играть; достаточно просто знать курс! Суть операций такого рода была известна Мейеру и ранее, но именно с подачи императора Александра они приобрели такой размах. В каждой европейской столице у русских были посольства. А в иных городах — еще и консульства; и все они были снабжены голубиною почтой. Воспользовавшись случаем, Мейер Амшель решил провернуть вместе с «собственными» средствами еще и те суммы, что были собраны на выкуп гражданских прав немецких иудеев; и надо же было случиться, что именно сейчас эти деньги оказались вдруг под арестом! А вот теперь он вынужден смотреть в глаза этого ничтожного человечка и унижаться, только лишь затем, чтобы получить своё!
Таможенный чиновник новообразованного Северо-Германского союза изо всех сил старался выглядеть беспристрастным, но Мейера ему было не провести: старый банкир прекрасно видел, как он раздувается от гордости за собственную ловкость. Ещё бы — перехватить такие деньги! Наверняка уже мысленно видит ленту ордена на своем потёртом вицмундире!
— Ну хорошо же! — наконец произнёс Ротшильд, и даже самый чуткий слух не уловил бы в его голосе скрытой угрозы. — Я вижу, вы не склонны следовать путями добродетели. Значит, придётся мне обратиться к другим людям… Прощайте!
И, нервически-быстро раскланявшись с таможенными чиновниками, Мейер с необычной для столь пожилого человека энергией решительно отправился к выходу.
«Ничего. Ничего!» — думал он, спускаясь по тёмной лестнице присутственной палаты. 'Посмотрим, как запоёт бывший курфюрст Гессен-Кассельский, когда в этот его гребаный Кассель явится пара казачьих полков! Вот будет здорово: в Гессене французы, а в Касселе — казаки! Когда твой партнёр — император России, у тебя найдутся ключи от любых дверей! А многие проблемы, кажущиеся простым людям неразрешимыми, развеются, как дым, под напором немыслимого могущества его северного покровителя! Император не откажет, он же помнит услуги, оказанные его стране Мейером во время погашения голландских долгов Русского двора! Да к тому же они партнёры: банкирский дом Ротшильдов приносят императору по два с половиной миллиона талеров ежегодно! Разумные люди не раскидываются такими деньгами — а император Александр, как уже успел убедиться Мейер Амшель, очень разумный человек.
* * *
Уже через четыре дня, оплатив двойные почтовые сборы, Мейер Амшель въезжал в пригороды Цюриха. Четыре дня езды по скверным дорогам, в обход французских аванпостов, изнурили его до крайности. Однако осознание важности своей миссии придавало ему сил: двадцать пять миллионов есть двадцать пять миллионов! И Мейер все эти четыре дня буквально считал минуты до встречи с императором Александром: ведь на кону было и его доброе имя, и все
