Помнят польские паны. Прелюдия - Александр Викторович Горохов
Ясное дело, я не упоминаю об изменениях на флоте, где тоже система званий поменялась соответствующим образом. Просто потому, что Чебаркуль находится за тридевять земель от моря, и моряков тут днём с огнём не сыскать, за исключением уволенных в запас краснофлотцев.
За год, прошедший с тех пор, как меня похитили в мир будущего, и само село, и военный городок около него очень сильно поменялись. Вернее, уже не село, а город: постановлением Совнаркома в начале апреля ему присвоен этот статус. Сказано, что из-за строительства металлургического завода, идущего полным ходом. Но, как мне кажется, ещё и из-за его особого положения. Да и вырос Чебаркуль за это время очень сильно. И не только за счёт военного городка, где поселились семьи многие бежавших из капиталистического ада. Вдоль улицы Ленина, которая начинается от завода и в далёких планах должна будет срастись с улицей Пугачёва в «старой» застройке, началось строительство комфортных двух и трёхэтажных кирпичных домов. Стучат топоры и севернее её, в посёлке, что со временем заполнит пустырь между Ленина и железнодорожной станцией. Ещё восточнее, за котлованами и уже поднявшимися корпусами будущего завода, растут бараки «Специального строительного управления НКВД», как теперь называют один из лагерей заключённых, переброшенных из-под Златоуста. Эти заключённые и будут строить не только жильё в военном городке, но и помогать «вольным» возводить завод и многоквартирные дома посёлка при заводе.
Точная цифра людей из будущего, переселившихся в наше время, является секретом, но у нас в городе их осталось очень немного, не более одной десятой (извините, но и их число относится к категории государственной тайны) от их количества, и эта доля продолжает уменьшаться. Правда, медленно, очень медленно. Ведь в основном, это военные, задействованные в обучении красноармейцев, и их невозможно заменить моими современниками. Отбывают, в основном, при формировании отдельных полков, дивизионов, батальонов и батарей, укомплектованных новой техникой: руководство Наркомата обороны приняло решение об обязательном наличии в этих подразделениях «военспецов» из будущего.
Численность сокращается, а число семей стремительно растёт. Девчата-комсомолки, направленные по комсомольским путёвкам на строительство завода, стремительно выскакивают замуж за красных командиров. Ну, и не только девчата, но и молодые женщины, по той или иной причине оставшиеся без мужей, ведь среди людей из будущего немало тех, кому уже и за тридцать, и за сорок. Причём, как я заметил, таких вовсе не смущает то, что у некоторых бабёнок есть дети от первых браков или вообще рождённые без мужа.
К данному контингенту, правда, нам приходится присматриваться. Очень присматриваться, поскольку среди них немало бывших жён и осуждённых уголовников, и врагов народа. Да и происхождение некоторых «прихрамывает», поскольку вышли из семей, «обиженных» Советской властью: я же говорю — район у нас сложный, казачий. И не просто присматриваться, а ещё и «вмешиваться в личную жизнь», как иногда возмущаются беглецы из будущего, оперативно переселяя «неудачных» избранниц в другие районы: не хватало нам ещё того, чтобы враги Советского строя окопались рядом с носителями секретов государственной важности!
А вот против того, чтобы немногочисленные одинокие женщины из будущего расписывались с прибывшими на обучение новой технике красными командирами мы не возражаем. И уж тем более, вступали в брак со «своими», как это случилось, например, с той женщиной, Инной, которая разбиралась с архивами, привезёнными из будущего: взяла и вышла замуж за старшего лейтенанта-танкиста Новикова, вернувшегося с орденом с войны в Финляндии.
Но работы у меня всё равно не становится меньше. Она меняется, отпадают одни задачи, как это было, например, с выпиской документов для всей этой оравы вновь прибывших. Или с созданием сплошного ограждения вокруг военного городка и всего полигона. Но вместо них появляются новые, вроде уже упомянутого мной контроля за лицами, близко контактирующими с носителями секретов. Или противодействия иностранным разведкам, проявляющим интерес к нашему городу. Сведения о таком интересе уже поступили из Центрального аппарата ГУ ГБ, и мне нужно так перестраивать работу своего немногочисленного коллектива, чтобы противостоять и данной угрозе. Благо, теперь к этому можно будет привлекать и районное управление внутренних дел, полномочия у меня имеются.
И всё равно в такие дни, как сегодня, приходится волноваться, следить как за гарнизонными мероприятиями, так и за происходящим в районе. Ведь в дополнение к митингу и демонстрации трудящихся руководство района выступило с инициативой провести и небольшой военный парад. И мне ещё предстоит разбираться, кто именно надоумил этих недоумков предпринять такой шаг. Знают ведь, насколько секретна техника, сосредоточенная на полигоне, а лезут с дурными предложениями показать её жителям района. И ладно бы, если бы она просто прошла, и на этом закончилось. Но ведь те, у кого есть фотоаппараты (единицы, конечно, но ведь есть!), включая корреспондентов районной газеты, не удержатся от того, чтобы сделать хотя бы один-два снимка. А моим людям потом гоняться за этими плёнками и отпечатками. Как это назвать, кроме вредительства?
В общем, переговорил я с комбригом товарищем Кривошеевым, который теперь является старшим командиром в гарнизоне, и тот со мной полностью согласился: никакого парада, кроме торжественного прохождения в пешем строю на гарнизонном плацу. Даже сводную роту орденоносцев и отличников боевой и политической подготовки, которую просили районное начальство, запретил выделять. А то ещё и вздумало жаловаться в Челябинск на то, что коммунисты Кривошеев и Воскобойников противодействуют их политико-воспитательной работе с населением.
Ну, не дураки ли? Страна на пороге войны, а они из штанов выпрыгивают, чтобы раскрыть наши секреты!
56
Старший майор госбезопасности Бабушкин, 12 мая 1940 года
Год прошёл, целый год, как мы исполнили мечту Георгия Сергеевича Павлова, завещавшего нам уйти в конец 1930-х, чтобы помочь Союзу Советских Социалистических Республик выстоять в войне, а потом не допустить вырождения партийной верхушки. Получилось, правда, не всё так, как мы думали, когда планировали это с Иваном Степановичем Туманяном. Но в том, что здесь, в этом мире, всё совсем по-другому, нашей вины нет.
По-другому… И дело не только во внешнеполитическом раскладе, который диктует и то, как нам действовать. Иные и внутриполитические реалии. Для меня лично было огромной неожиданностью узнать, что Никита Сергеевич Хрущёв не стал ни первым секретарём ЦК КП(б) Украины, ни руководителем московской областной партийной организации. Выплыла шокировавшая меня информация о том, что настоящим его отцом являлся не шахтёр Сергей Никанорович, а польский помещик Александр
