Тревожная весна 1918 - Александр Дорнбург
Денисов. Начальник штаба ген.-майор Поляков".
В тот же день командиру одного из казачьих полков было отдано приказание немедленно оцепить слободу и привести в исполнение распоряжение командующего армией. Правда, в это дело почему-то вмешались разные делегации и безголовые члены Круга, копировавшие Керенского. Они осадили Атамана просьбами о помиловании, что вынудило его несколько смягчить меру наказания, но все же, контрибуция была собрана, а дегенераты-зачинщики и подлые подстрекатели были судимы и на месте благополучно повешены.
Вместе с огромной организационной работой по созданию Постоянной армии, выполненной большей частью в мае месяце, а частью намеченной и выполнявшейся строго систематически в течение июня и июля, военный отдел, продолжая операции по очистке области от красных, одновременно с этим проводил реорганизацию действующей Донской армии, переформировывая дружины и сотни в 4-х сотенные полки с полковой артиллерией и сводя их в более крупные войсковые соединения, согласно выработанным штатам. В результате месячной напряженной работы, удалось сломить упорство отдельных самостоятельных начальников и свести многочисленные действующие отряды в 6 групп, подчиненных непосредственно центру.
Не была забыта и Донская военная флотилия, настоятельная потребность в которой сказалась уже в первые дни. Состоя еще первого мая только из одного вооруженного парохода "Вольный казак", она примерно через месяц, представляла собой довольно внушительную, по этому времени, силу, насчитывая 4 канонерских лодки и несколько вооруженных пароходов и катеров и принимая деятельное участие в очистке от красногвардейцев полосы по реке Дон.
15-го мая 1918 года состоялось первое свидание Донского Атамана с высшими руководителями Добровольческой армии, которая, в это время, спешно пополнялась, реорганизовывалась, собиралась с силами, готовясь обновленной вновь выступить на восстановление законности и порядка. В ее ряды со всех сторон текли добровольцы.
К этому времени, значительный процент нашего офицерства уже в достаточной степени испытал на себе ужасы советского режима. Не прекращавшиеся расстрелы офицеров, гонение на них, истязания, оскорбления и глумления -- возымели свое действие. Система устрашения, применяемая большевиками к офицерскому составу, дала положительные для Советской власти результаты: часть офицерства, не выдержав ужаса окружающей обстановки, заколебалась и стала искать спасение на путях покорности Советской власти и службе в рядах Красной армии.
Более стойкие, однако, еще не сдавались. Забившись в подполье, порой без куска хлеба, воздуха и света, они нетерпеливо ждали момента, когда стихнет красный террор и когда явится возможность бежать куда-нибудь в другое место. Для них весть о восстании на Дону была приятной и дорогой вестью. Но Дон тогда не мог принять и вместить всех желающих. Донская армия была невелика, неказачьих частей в ее составе еще не было, да и к тому же, казаки, за небольшим исключением, недоверчиво относились к неказачьим офицерам.
Формирование исключительно офицерских частей, как то было в Добровольческой армии, не входило в расчеты Атамана и Донского командования. Руководящим соображением было то, что для создания корпуса кадровых офицеров, потребуется не один, два года, а много лет, погубить же уцелевшие от войны и зверств большевизма, остатки этого корпуса, поставив офицеров в роли рядовых, можно было в одном, двух сражениях. Такое использование офицерского состава Донским командованием было признано нецелесообразным.
Вместе с тем, предусматривалось, что в дальнейшем, при расширении территории и увеличении армии, понадобится большое количество офицеров на разнообразные командные и тыловые должности, не говоря уже о необходимости пополнения потерь в армии. Все эти мотивы побуждали нас весьма бережно относиться к офицерскому вопросу, не базироваться лишь на данном моменте, но думать и о будущем. Таким образом, офицеры, которые по причинам, указанным выше, не могли попасть в Донскую армию, в большинстве отправились в Добровольческую армию, значительно пополнив ее ряды.
Первая встреча представителей Донского и Добровольческого, командования произошла в станице Манычской. В этот день я не мог оставить Новочеркасск и потому, вместо себя, послал 1-го генерал-квартирмейстера. А иначе, я тоже, не хуже других, способен играть на публику и бренчать медальками. От Дона в совещании принимали участие: Атаман, председатель совета Управляющих генерал А. Богаевский, генерал-квартирмейстер -- полковник Кислов и начальник Задонского казачьего отряда полковник Быкадоров, а со стороны Добровольческого командования генералы: Алексеев, Деникин, Романовский и два офицера генерального штаба. Кроме перечисленных лиц, в роли молчаливого свидетеля присутствовал собственной персоной Кубанский Атаман полковник Филимонов, поехавший в станицу Манычскую вместе с П. Н. Красновым.
В то время вся Кубань еще была под властью большевиков и полковник Филимонов жил у нас в г. Новочеркасске. Когда совещание кончилось, и полковник Кислов вернулся в Новочеркасск, кстати сказать, весьма удрученный и расстроенный, он сделал мне подробный доклад о ходе переговоров с представителями Добровольческого командования. Затем на эту тему мне пришлось говорить с Атаманом Красновым. В итоге, я вынес впечатление, что ничего положительного это совещание не дало и лишь поставило под знак вопроса взаимоотношения Донского и Добровольческого командований.
Как выяснилось, Донской Атаман ( под моим влиянием) признавал наиболее соответственным текущему моменту, чтобы добровольцы, облегчив вначале Кубанцам освобождение их земли, довершать начатое дело предоставят им, а сами двинулись бы к Волге для захвата Царицына. Владение Царицыном и прочное обоснование в нем, позволило бы создать здесь базу для дальнейших действий Добровольческой армии в любом направлении и наиболее вероятном северо-восточном, где уже происходила борьба Оренбургских казаков и чехословаков с большевиками. Имелись сведения, что крестьяне Поволжане, казаки -- Астраханцы и калмыки стонут под большевистским игом, жаждут освобождения и охотно
