Сакура-ян (огрызок 18 глав) - Андрей Геннадьевич Кощиенко
(вечер того же дня. Дом мамы ЮнМи. В комнату, с телефоном в руке, быстрым шагом входит СунОк)
— Мама! — радостно произносит она. — Мне только что позвонила ЁнЭ! Она сообщила, что по итогам сегодняшнего дня за помилование ЮнМи проголосовало триста тысяч сто девяносто семь человек! Мы собрали нужное число подписей!
— Замечательная новость! — с выражением радости на лице восклицает мама. — Надеюсь, президент КынХе скоро освободит её.
— Очень на это надеюсь! — с готовностью соглашается СунОк.
— Я знала, — АйЮ поможет! — говорит мама. — Совсем немного прошло времени, как она вступилась за ЮнМи и вот уже все подписи собраны!
СунОк замирает на несколько мгновений. Выражение радости и воодушевления исчезают с её лица.
— Да. — спокойном тоном соглашается она. — АйЮ — очень большая сила.
— Правильно, что ты тогда не взяла у неё деньги. — хвалит мама старшую дочь. — Это был очень умный поступок. Так мы получили более ценное.
СунОк недоверчиво косится в ответ на похвалу.
— Дай, я тебя обниму. Мою умницу, мою красавицу. Видишь, — всё постепенно становится лучше. И с дядиными долгами решили, и подписи собрали. Всё у нас будет хорошо, доченька. Главное, все живы. А проблемы мы любые одолеем, если будем работать и поддерживать друг друга.
Мама обнимает дочь, крепко прижимая к себе. В её глазах — слёзы.
Время действия: седьмое февраля
Место действия: исправительное учреждение «Анян», танцзал
— Всем привет! — здороваюсь я, приветственно помахав поднятой вверх рукой. — Рада видеть всех живыми и здоровыми. Надеюсь, сегодня мы сможем успеть многое сделать!
Но команда напротив, вместе с БонСу, сгрудившись, не спешат с ответным приветствием. Вместо этого, с подозрением во взглядах, пялятся в ответ.
— Что вы как не родные? — спрашиваю, улыбаясь.
— Ты ведь продала «Gangsta" s Paradise»! — сделав шаг вперёд, заявляет БонСу, так и не произнеся традиционного аньён. — Как тренироваться, если у тебя нет прав на исполнение?
— Ничего я не продавала. — отвечаю я. — Я совсем не дура, хиты за смешные деньги отдавать. Так что мы сегодня продолжаем с тобой репетировать. Конечно, если хочешь.
Возникает пауза, во время которой все присутствующие, включая меня, смотрят на растерявшуюся БонСу.
— Но, ты же вчера сказала… — посмотрев на подруг, потом на меня, начинает оправдываться та, но я перебиваю.
— Ты вчера не дала мне ни одного шанса открыть рот и, соответственно, объяснить. — обвиняющим тоном говорю я. — А в том, что ты успела себе выдумать, моей вины нет. На этом предлагаю закончить не имеющие к делу обсуждения и приступить к работе. Для начала, — поздоровайтесь со своим наставником.
Жду, пока не раздаётся нестройное, — аньён ЮнМи-сонсенним, сопровождаемое поклонами.
— Отлично. — киваю я. — Можете, когда захотите. Рада за вас. Теперь, — последовательность сегодняшнего занятия…
(В это время, возле столовой «Анян», на месте вчерашнего происшествия)
— Точно, — «слепая зона», НаБом-самчанин!
— И много их здесь? — кислым тоном интересуется начальница у своей подчинённой.
— Не могу знать! — бодро рапортует та. — Для выявления следует провести перекрёстное сравнение видеозаписей со всех установленных поблизости камер. Это займёт какое-то время, но без этого никак!
Начальница «Анян» молча в ответ кивает и, отвернувшись, начинает оглядываться по сторонам. Сегодня, получив рапорт о случившемся инциденте, она решила самолично посетить место события. Свита, с почтительным выражением на лицах, наблюдает за руководством, ожидая ценных указаний.
— ЮнМи точно вышла со всеми? — спустя некоторое время спрашивает НаБом у своей заместительницы, так и не обнаружив ничего, достойного её внимания.
— Да. — подтверждает та. — Камера на входе в столовую записала момент, когда она выходила. Изображение хорошего качества, осужденная Пак ЮнМи чётко идентифицируется.
— А сёстры Ли?
— Тоже хорошо получились. Они и ЮнМи покинули здание с разницей в одну минуту, восемь секунд.
— Тогда кто, кроме ЮнМи, мог за такое короткое время нанести столь серьёзный урон сразу обеим?
Зам пожимает плечами в ответ.
— Одна из гипотез, — это мог быть кто-то из персонала. — отвечает она. — За это говорит факт того, что злоумышленник или злоумышленники не попали в объективы камер наблюдения. Значит, знали зоны обзора. Обладали информацией «для служебного пользования».
НаБом недовольно морщится.
— Подобными сведениями может обладать любая осуждённая, отбывающая срок. — говорит она, защищая своих подчинённых. — Были бы наблюдательность, желание и время. Последнего у них — достаточно. Что говорят пострадавшие?
— КиЫн до сих пор не пришла в себя, врачи погрузили её в сон. А ЕЫн рассказывает, что на них напала чёрная тодук-коянъи.
— Серьёзно? — не верит НаБом. — Насколько я понимаю, характер полученных повреждений никак не подтверждает её слова. КиЫн вновь получила перелом челюсти, плюс три сломанных ребра и повреждение позвоночника. Какая тодук— коянъи смогла бы сделать подобное?
Помощница вновь пожимает плечами в ответ, показывая, что ей как бы странно, когда её начальница не понимает очевидных вещей.
— Принадлежащая реинкарнации Мён СонХва? — помолчав, вопросом на вопрос отвечает она.
НаБом пристально смотрит в глаза ответившей, пытаясь понять, — шутка это или нет? Неожиданно ей становится зябко, и она поводит плечами.
— И каким образом вы собираетесь прикрепить подобное умозаключение к отчёту о происшествии? — интересуется она.
— Даже не представляю, НаБом-самчанин. — честно признаётся заместитель.
— Плохо. — констатирует начальница. — «Анян» — закрытая территория, оснащённая современными средствами видеонаблюдения. А у нас нет преступника, который чуть ли не мгновенно нанёс тяжёлые физические повреждения двум несовершеннолетним, за жизнь и здоровье которых отвечаем. Как мы будем смотреться в глазах следствия?
Немного подумав, заместитель НаБом снова пожимает плечами. Но на этот раз — молча.
(некоторое время спустя. «Анян», танцкласс. Перерыв между репетициями)
— ЮнМи… Можем поговорить? — подойдя к недавней подруге, просит БонСу.
— О чём? — повернувшись, спрашивает та.
— Я вчера… быстро принимала решения…
— А, если ты об этом, то всё в порядке. Меня всегда бросают.
БонСу молча смотрит на собеседницу.
— Чего? — спрашивают у неё.
— Мне, действительно, — очень жаль.
— Именно чего — «жаль»? Того, что не стала меня слушать или того, что вычеркнула из списка друзей?
— Всего. — помолчав, признаётся БонСу.
— Не парься. Ночью я думала над тем, что ты сказала. Мы действительно, — из разных миров. И от меня реально все отваливают. При этом, все, кто уходил от меня хотели, чтобы я что-то поняла. А я поняла только одно: хорошо, что они ушли…
На этом месте ЮнМи задумывается, видимо, вспоминая.
— Но не всегда, — помолчав, признаётся она. — Был один раз. Однако исключения подтверждают правило, не так ли?
БонСу, приподняв брови, с удивлением смотрит на болтающую ерунду ЮнМи.
Одиннадцатый лепесток унесён ветром…
От автора:
Всем
