Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин
Польша стала единственной страной, где решения Международного трибунала вызвали массовые волнения. Ни осуждение француза генерала Нивеля, донца ротмистра Шкуры, ни немцев полицай-генералов Ридля и Шлеера и других палачей русин, не вызвало в их народах ни капли возмущения. Только гоношистые поляки протестуют против справедливых приговоров своих соплеменников, совершивших массовые преступления против мирных граждан и самой человечности.
Суд над османскими истребителями армянского и других христианских народов ещё идет. Размер преступлений чудовищно велик. Младотурки массово истребляли живших рядом соотечественников способами даже страшнее, чем у сяолиньских хунхузов. Но уже ясно, что никто из убийц не уйдет от ответа.
Даже в отношении преступлений подданных Англии, которая не признала полномочий трибунала, суд продолжает разбирательства и выносит приговоры. Пусть виновные пока не на скамье подсудимых, но международный ордер в отношении них будет действовать на территории любой страны, признающей трибунал. Прогрессивное человечество верит, что английские генералы так же, как и прячущийся где-то у них казак Шкура, будут пойманы и понесут наказания за свои преступления. А народы, защищающие их, раскаются или будут отданы воле Господней.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 2 мая 1920 года
Я глядел на Машу. Она была бледно-серой, словно то домотканое полотно. Было видно, что рыдала она всю ночь. Глаза опухшие, посиневшие губы, круги вокруг глаз. Это была наша первая за три года крупная размолвка.
– Так, в таком виде тебя показывать людям нельзя. Приведи себя в порядок, а с ними я сам поговорю.
Сказано было мягко, но Маша дернулась, словно от пощечины.
– Прости… Я не хотела… Правда… Прости!!!
Она, давясь слезами и всхлипываниями, стремглав выбежала из кабинета через заднюю дверь.
М-да.
Злость злостью, но что я творю? Зачем я её мучаю? Кому от этого будет лучше? Да и что это изменит уже? Веду себя, как курсистка-истеричка. Ведь сам тоже хорош в этой ситуации. Мог же предвидеть. Должен был предотвратить. Царь я или где? Но пустил всё на самотёк. Расслабился. Вот и получил. В немалой степени я сам и виноват. Опасность была очевидна, но я не придал ей значения. Теперь отыгрываюсь на бедной девочке за свои собственные промахи. Да, она облажалась. Крупно. Очень. Тут нет и не может быть никаких отговорок и сомнений. Но, блин, мне уже пятый десяток, я опытнейший боец, а ей всего-то восемнадцать лет! Сестре вообще только двенадцать. Нашел на кого сваливать вину! Сам-то хорош?!
Испортил девочке весь вчерашний триумф. А она так старалась. Так долго к нему шла. Жилы рвала. Себя не щадила. Не для себя старалась. Не для Ииперии. Для меня. Только ведь для меня одного это всё, я-то знаю. Столько времени подготовки, солёного пота, сорванных ногтей и крови. Брызгами. Во все стороны. Столько испытаний, которые далеко не каждый закаленный мужик выдержит. Но она прошла всё. И она так ждала от меня хотя бы нескольких слов похвалы. Хотя бы нескольких мгновений гордости в моих глазах.
Жена и императрица.
А я? Взял и ткнул её лицом в дерьмо. И продолжаю тыкать. Словно того нашкодившего котёнка. И кто я после этого?
Павлин безмозглый.
Представляю, что у неё сейчас творится в мозгах и в душе. Какое гадство.
Да ещё фраза эта идиотская: «тебя нельзя показывать людям». Словно она кукла какая-то.
Тут же вспомнилось её такое же горькое рыдание и полные отчаяния слова, сказанные три года назад в том нашем поезде в Марфино: «Я для вас словно кукла или вещь! А я женщина! Понимаете, женщина! Как глупо было надеяться…»
Дурак, что и говорить. Совсем с этой работой кукуха упорхнула. Ведь наверняка Маша появилась у меня уже после того, как всеми мыслимыми усилиями попыталась привести свой облик в относительный порядок. В каком же она сейчас состоянии безо всех этих примочек и прикрас?
«Тебя нельзя показывать людям».
Идиот.
Я длинно и грязно выругался.
Тут в дверях появился полковник Качалов.
– Государь, лица, удостоенные аудиенции, уже в приёмной.
– Нет. Пусть ждут. Я занят.
И выхожу из кабинета через заднюю дверь.
Мир подождет. У меня сейчас есть дела поважнее.
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
Синематографические события Первомая. Сине-фоно. № 6 за 1920 год
Прошедший Первомай был великим праздником спорта, и предсеансные спортивные новости ТАРР собирали миллионы зрителей по всему миру. Синемотографические студии Москвы, Нового Илиона, Рима и Берлина уже анонсировали ряд самостоятельных фильмов о соревнованиях и мероприятиях Олимпиады. Первой ласточкой стала показанная прямо в первый день Олимпиады в Москве фильма «Первые! Зимние! Олимпийские!», снятая братьями Карлом и Владимиром Булла в феврале на Играх во Владикавказе. Если уже заявленная ими фильма о летних играх «Москва Олимпийская» будет столь же талантливой, то другим студиям трудно будет превзойти эту дилогию.
Не меньшим событием стали премьеры в столицах Единства и европейских столицах полнометражного фильма англо-американского артиста Чарли Чаплина. Его короткометражки хорошо известны публике. С марта во всех кинотеатрах Москвы повторно идет его лента «Контролер универмага». Помимо тонкого юмора, она привлекает зрителей как наглядное пособие для пассажиров, поднимавшихся на эскалаторах на станции московского летающего трамвая. В отличие от всех предыдущих картин Чаплина, «Малыш» – фильма полнометражная. Он и в ней выступал не только как актер, но и как режиссер, причем в обеих ипостасях был выше всяких похвал. Не могу не отметить и блистательный дебют юного актера Джека Кугена, чья непосредственность создала пронзительный камертон всей фильмы.
«Малыш» – трогательная история о сострадании и деятельном участии бедного бродяги в судьбе оставшегося без участия родителей на улице мальчика, заставляла плакать на выходе из кинотеатров даже закаленных войной ветеранов. По сведениям из ведомства императрицы Марии, в городах, где началась демонстрация этой фильмы, вдвое возросло число желающих забрать в семью сирот из приютов. Московский комитет Фронтового Братства постановил выявить всех беспризорных детей, нуждающихся в помощи, и взять их на попечение как «сыновей и дочерей» ветеранских отрядов столицы. Это решение уже поддержано Петербургским, Киевским и Константинопольским комитетами Братства. Ее императорское величество Мария Викторовна горячо приветствовала это начинание и уже повелела ведомствам императрицы Марии
