Ответный удар - Алекс Шу

Серебряный Бор. Дача Щелокова

Перед дверью кабинета Ивашутин деликатно придержал Щелокова за локоть и тихо спросил:

— Николай Анисимович, помещение проверяли на предмет наличия прослушивающих устройств?

Брови министра внутренних дел СССР изумленно поднялись.

— Петр Иванович, думаешь, меня могут слушать даже тут? — также тихо ответил Щелоков.

— Уверен, Николай Анисимович. И полагаю, что вы об этом сами догадываетесь, — усмехнулся Ивашутин. — Комитету нельзя прослушивать Политбюро и секретарей ЦК КПСС. На вас этот запрет официально не распространяется. А учитывая вашу взаимную нелюбовь с Юрием Владимировичем Андроповым — слушают гарантированно.

— Тогда, может, прогуляемся по двору дачи? — предложил Щелоков.

— Не получится, — вздохнул начальник ГРУ. — Мне нужно показать вам документы и продемонстрировать отснятую информацию на двух видеокассетах. Во дворе дачи, это невозможно. Без этого, все, что я расскажу, может показаться вам фантастичным.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — нахмурился Щелоков.

— В кабинет не идти, выбрать другое помещение. Предварительно его осмотрит мой сотрудник. Я взял с собой специалиста технического отдела, занимающегося обнаружением подслушивающих устройств. Если он не найдет «жучки», можем поговорить с вами в комнате, которую вы сами выберете.

— Тогда почему не осмотреть мой кабинет и не убрать оттуда «жучки», а потом пообщаться там? — поинтересовался Николай Анисимович.

— Этого делать ни в коем случае нельзя, — ответил Ивашутин. — Дело в том, что техника будет транслировать не только наши голоса, но и радиопомехи, шорохи, шарканье по паркету, другие звуки. Если мы уберем жучки, наступит полное радиомолчание в эфире, что уже само по себе насторожит спецов двенадцатого отдела КГБ, занимающихся прослушиванием вашей дачи.

— Понял, — кивнул Николай Анисимович. — Тогда предложение такое. У меня есть комната для гостей. В ней изредка ночуют Игорь и Ирина, другие родственники и друзья. Там не так удобно как в кабинете, но кроме кроватей, ещё стол небольшой есть и телевизор. Можем поговорить там.

— Отличный вариант. Только нужно перенести туда видеомагнитофон. Телевизор транслировать видео сможет?

— Сможет, — подтвердил министр. — Дети его пару раз в комнату забирали. Кино какое-то смотрели. Телевизор у нас «Джи Ви Си», а видеомагнитофон «Сони» и всё прекрасно работает.

— Отлично. Тогда я зову своего сотрудника.

— Зови, — кивнул Щелоков. — И, Петр Иванович, перестань уже ко мне на «вы» обращаться. Мы с тобой практически ровесники, оба воевали, зачем эти политесы разводить? Давай без этих выканий, я их не люблю, будем на «ты», по-товарищески.

— Как скажешь, Николай Анисимович, — улыбнулся Петр Иванович. — Сейчас позову.

Через минуту начальник ГРУ вернулся с невысоким мужчиной в кителе с капитанскими погонами. В руках военный держал железный чемодан, на плече висела объемная сумка.

— Здравия желаю, товарищ министр, — браво отрапортовал капитан. — Какую комнату проверить надо?

— Здравствуйте, — Николай Анисимович пожал руку военному. — Идемте, я покажу. Надо подняться на второй этаж.

Он двинулся к широкой лестнице. За ним потянулись Ивашутин и капитан с сумкой и железным чемоданчиком.

На втором этаже Щелоков остановился возле первой приоткрытой двери в начале коридора.

— Вот эту комнату надо проверить, — министр отошёл в сторону, пропуская вперед капитана с чемоданчиком и Ивашутина. — А я сейчас видеомагнитофон принесу.

Когда через десять минут Николай Анисимович принес видеомагнитофон, капитан уже с деловитым видом паковал чемодан.

— Что, уже всё? — спросил Щелоков.

— Да, товарищ министр, всё, — подтвердил офицер техотдела ГРУ. — Давайте выйдем.

Он вместе со Щелоковым и Ивашутиным вышел в коридор, и аккуратно притворил за собой дверь.

— Подслушивающих устройств детектор не зафиксировал. Всё чисто, — отрапортовал капитан. — Рекомендую, вынести имеющийся в комнате телефон за пределы помещения.

— Зачем? — не понял Николай Анисимович. — Или вы думаете, что там тоже жучок? Но ведь трубка лежит на рычаге.

— Дело в том, в конструкцию телефона входит мощный микрофон, — пояснил капитан. — Даже в пассивном состоянии, когда трубка лежит на рычаге, теоретически он может использоваться для прослушивания. Насколько мне известно, работы над подобными технологиями ведутся активно и достаточно давно. Я не знаком со всеми устройствами, которые применяет двенадцатый отдел КГБ и их возможностями. Многое они скрывают даже от ГРУ. Могут, например, использовать новую разработку, официально ещё не поступившую в ОТУ[19]. Например, с целью тестирования практической работы. Поэтому, во избежание проблем, настоятельно советую убрать телефон из комнаты. Бережённого, товарищ министр, как говорят в народе, бог бережёт.

— Хорошо, — кивнул Щелоков. — Так и сделаем. У вас всё?

— Так точно, — улыбнулся военный. — Всё.

— Тогда у меня к вам вопросов больше нет, товарищ капитан.

— Михайличенко, иди в машину и жди меня там, — добавил Ивашутин.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии, — вытянулся капитан. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю.

Капитан спустился на первый этаж, придерживая сумку ладонью и держа перед собой железный чемоданчик.

Щелоков обернулся к Ивашутину, открыл дверь и жестом пригласил войти….

Через два часа, когда изображение на телевизоре сменилось мельтешащей серой рябью, Щелоков с силой протер лицо ладонями. Когда он убрал руки, в глазах могущественного министра плескалось потрясение и растерянность. Через мгновение лицо Щелокова окаменело, на скулах заиграли желваки, губы сурово сжались, превратившись в узкую полоску, и в зрачках начал разгораться опасный огонек набирающей силу ярости.

— Я…, - начал он, замолчал и взорвался, — Млять, Петр Иванович, я просто поверить в это не могу. Как они могли?! Ублюдки! Это же измена!

— Вот так и могли, недаром Сталин периодически чистил это предательское племя. Не доработал, к сожалению, отец народов, — невозмутимо ответил Ивашутин. — А поверить придётся. Я поэтому к вам с целой папкой доказательств пришёл. С документами вы ознакомились, видеоматериалы посмотрели, мои пояснения выслушали. Доказательства не железные — железобетонные.

— Надо ехать к Леониду Ильичу с этими документами и кассетами, — твердо сказал Щелоков. — Он должен всё увидеть.

— Согласен, — кивнул Ивашутин. — Но не сейчас. Через день. В четверг, 18 января, 1979 года.

— Почему? — хладнокровно поинтересовался министр.

— Потому, что ранее на даче Гришина, соберутся члены Политбюро. Им продемонстрируют эти документы и видеоматериалы. Затем по плану, должно быть принято решение поехать к Леониду Ильичу Брежневу. Когда до этого дойдёт, я сразу же звоню