Уилбур Смит - Раскаты грома
Потом она сложила кнут, повернулась и открыла дверь. Во дворе молча стояли конюхи и слуги.
Руфь выбрала четверых из них.
– Отнесите нкозикази в его комнату.
Потом сказала одному из конюхов:
– Поезжай к нкози. Попроси его быстрей приехать.
Шон приехал очень скоро, вне себя от тревоги, и едва не сорвал с петель дверь в комнату Дирка. Остановился на пороге и посмотрел на спину Дирка.
Голый по пояс, Дирк лежал на кровати на животе. Руфь стояла над ним с губкой. На столе миска с горячей водой, комнату заполнял острый запах дезинфекции.
– Боже! Что с ним?
– Я побила его хлыстом, – спокойно ответила Руфь, и Шон, разинув рот, посмотрел на нее, потом на Дирка.
– Ты?
– Да.
От гнева рот Шона затвердел.
– Боже! Ты изодрала парня в клочья. Ты едва не убила его!
Он снова посмотрел на Руфь.
– За что?
– Было за что.
Полная уверенность и отсутствие всякой жалости в ее ответе смутили Шона. Неожиданно он засомневался, гнев его отступал.
– Что он сделал?
– Не могу сказать. Это только между нами. Спроси Дирка.
Шон быстро подошел к кровати и присел рядом.
– Дирк. Дирки, мальчик мой, что случилось? Что ты натворил?
Дирк поднял голову с подушки и посмотрел на отца.
– Я был виноват. Не важно.
Он снова уткнулся лицом в подушку. Голос его звучал приглушенно, и Шона можно было понять, когда он не поверил своим ушам.
– Что он сказал? – спросил он, и после короткой паузы Дирк ответил вполне отчетливо:
– Я сказал, что был виноват.
– Мне так и показалось. – Удивленный Шон встал. – Что ж… не понимаю, Руфь, зачем ты послала за мной. Кажется, ты вполне справляешься с ситуацией.
Он пошел к двери, оглянулся, словно хотел что-то добавить, передумал, покачал головой и вышел.
Вечером в тихие, усталые минуты перед сном Шон сказал жене:
– Думаю, сегодня ты сделала то, что я должен был сделать много лет назад. – И с сонным смешком добавил: – Теперь никто не усомнится в том, кто хозяйка Лайон-Копа.
Глава 76
В отношении Шона к жизни была невинная простота – ко всем сложностям он подходил незатейливо и деловито.
Если ты одержим женщиной, уговори ее. Если не получается – женись.
Если хочешь получить землю, или лошадь, или золотую шахту – заплати и бери. Нет денег – найди.
Если тебе нравится мужчина, ты выпиваешь, охотишься и смеешься с ним. Если мужчина тебе не нравится, ты либо бьешь его по голове, либо смеешься над ним. В любом случае ты не оставляешь сомнений в своих чувствах.
Если сын отбился от рук, выбей из него дурь, а после сделай ему дорогой подарок, чтобы показать свою любовь. Шон признавал, что несколько запоздал с решением проблемы Дирка. Но Руфь очень успешно заменила его. Ему оставалось только вызвать Дирка к себе в кабинет и немного покричать. Неделю спустя он вернулся из Питермарицбурга и смущенно принес Дирку свои предложения мира. Первое – кожаный футляр, в котором лежало ружье работы лондонского мастера Гринера: серебряная инкрустация, блестящий каштановый приклад, сменные стволы дамасской стали. Второе – двухлетняя кобыла Вустерского конного завода в Капе. Дочь Повелителя Солнца и Урожайного Танца, Солнечная Танцовщица была самой чистокровной кобылой Африки, поразительно красивой и резвой. Шон заплатил за нее тысячу гиней и считал покупку выгодной.
По его мнению, больше никаких неприятностей от Дирка ждать не приходилось, и Шон смог всю свою энергию уделить трем крупным предприятиям, которыми занимался одновременно.
Во-первых, он хотел сделать Руфи еще одного ребенка. В этом начинании он пользовался полной поддержкой с ее стороны. Но до сих пор их усилия (источник большого удовольствия и укрепляющих здоровье физических упражнений) не приносили плодов. Шон помнил, какое мастерство проявил при первой их встрече, и потому недоумевал. Руфь предложила продлить старания до начала сезона дождей – у нее возникла сверхъестественная вера в силу грома. В одну из поездок в Питермарицбург Шон увидел в лавке старьевщика деревянную статуэтку Тора. Он купил ее для Руфи, и отныне бог стоял на столике у их кровати, сжимая молот, и с таким пониманием наблюдал за их стараниями, что Руфь в конце концов повернула его лицом к стене.
Во-вторых, его занимал план Майкла касательно добычи танина. Майкл пошел на такое тайное коварство, что вера Шона в человечество пошатнулась. Майкл посетил всех фермеров в долине, которые по примеру Шона начали выращивать акацию, и, вырвав у них клятвенное обещание хранить тайну, предложил акции создаваемой компании. Все воодушевились и во главе с Майклом посетили Лайон-Коп.
Собрание проходило с таким громом и молниями, словно в председательском кресле восседал сам Тор. В конце концов Шон, который все эти месяцы обдумывал предложение Майкла и тоже заразился его энтузиазмом, позволил убедить себя.
Он обеспечил себе семьдесят процентов акций; остаток должен был отойти к другим акционерам. Был избран совет директоров во главе с Шоном, а бухгалтеру предложили зарегистрировать «Ледибургскую кооперативную акациевую компанию Лтд». Шон сразу воспользовался тем, что ему принадлежало большинство акций, и вопреки мнению остальных акционеров добился назначения Майкла Кортни главным инженером фабрики.
В сопровождении еще одного члена совета директоров, гораздо более зрелого человека – он должен был препятствовать возможным необдуманным поступкам, – Майкл на борту почтового парохода отправился в Англию. У него в кармане лежал подписанный Шоном документ о полномочиях, а в голове роились мудрые советы и напутствия. Вспомнив себя в двадцать три года, Шон решил строго внушить Майклу, что его посылают в Англию купить механизмы и больше узнать о них, а не увеличивать население Британских островов и не в тур по игорным и увеселительным заведениям.
Джексон из Натальской акациевой компании отреагировал очень быстро, выразив сожаление по поводу того, что контракты компании с фермерами долины не будут возобновлены. Сославшись на увеличение спроса, он также сообщил, что больше не сможет поставлять семена или саженцы. Но к этому времени семенные питомники Шона уже могли удовлетворять запросы фермеров всей долины, а если ничего не стрясется, к началу следующего сезона сбора коры их фабрика уже начнет работать.
До возвращения из успешной поездки Майкла и его сопровождающего к Шону явился еще один посетитель. Ян Паулюс Леруа, уставший от трехлетнего спора, который они с Шоном вели с помощью почтовой службы, нагрянул в Ледибург и объявил, что не уедет, пока Шон не согласится возглавить Натальское отделение Южно-Африканской партии и выставить свою кандидатуру от Ледибурга на следующих выборах в Законодательное собрание. Две недели спустя, после того как они с Шоном убили на охоте множество газелей, фазанов, цесарок и другой дичи, поглотили огромное количество кофе и сравнительно скромное количество бренди, наговорились до хрипоты и устранили последние противоречия, Ян Паулюс отбыл в Йоханнесбург. Последними его словами были: «Toe maar! Договорились».
Платформой Южно-Африканской партии было создание федерации, куда вошли бы Кап, Трансвааль, Оранжевая республика и Наталь, с правительством, подчиняющимся Уайтхоллу. Им противостояла чисто английская и голландская оппозиция – с одной стороны те, кто кричал «Боже, храни короля», с другой стороны республиканцы, которым хотелось, чтобы Всемогущий обошелся с королем иначе.
После встречи с людьми из списка, который ему дал Ян Паулюс, Шон начал свою кампанию. Первым его обращенным стала Руфь Кортни, убежденная не ораторским мастерством Шона, а скорее перспективой участия в волнующей предвыборной битве. Теперь ежемесячно неделя, а то и больше, отводилась поездкам по Наталю и посещению политических митингов. Руфь репетировала с Шоном речь – у него была только одна речь – и добилась, что Шон произносил ее превосходно. Она целовала детей и играла роль радушной хозяйки по отношению к женам – к этому Шон не проявлял никакой склонности. Она сидела рядом с ним на возвышении и удерживала, когда он готов был спуститься в аудиторию и подраться с теми, кто задавал неприятные вопросы. То, как она улыбалась, как двигалась, определенно не уменьшало количество голосов, поданных за Южно-Африканскую партию. Лорд Кейстербрук обещал поддержку из Лондона, и все указывало на то, что Шон может рассчитывать на двадцать два места из тридцати в Законодательном собрании.
На ровной площадке сразу под откосом близ Бабуинова ручья постепенно возникала фабрика «Ледибургской кооперативной акациевой компании». Она заняла десять акров земли, а рядом аккуратными рядами возводились дома для работников.
Вопреки яростным протестам Майкла Шон провел решение на совете директоров, и на фабрике появился инженер-консультант; его наняли на период строительства, пока фабрика не начнет давать продукцию. Без этого специалиста они потеряли бы урожай коры первого года, потому что Майкл, пусть энергичный и неутомимый, все-таки был еще молод и неопытен. И даже с помощью более опытного инженера не удалось ввести фабрику в строй до начала сезона рубки.
