К. Медведевич - Ястреб халифа
— Ты сказал, что меня не научили простым вещам, — тихо сказала Айша. — Вот им, к примеру, я бы… поучилась… с удовольствием… господин нерегиль.
— Да неужели? — Тарег зло прищурился.
А потом пересилил обиду и сказал:
— Ладно. Я тебя кое-чему научу. Но если ты начнешь оскорблять меня снова — я тут же повернусь и уйду. И еще: меня зовут — Тарег. Тарег! Я надеюсь, что тебе будет под силу запомнить мое имя.
— Это мы еще посмотрим, чего я не запомню, а чего запомню, — мрачно пообещала Айша. — Я, например, помню силсила[26] всех трех суфийских орденов — с полными именами шейхов, между прочим.
— А вот насчет суфийских орденов нам имеет смысл поговорить подробнее, — вдруг очень серьезно откликнулся нерегиль и нахмурился.
— Проповедники замучили? — дернула плечом Айша.
— Да, — спокойно ответил Тарег. — И тебе будет любопытно узнать, что дервиши ордена Джамийа поносят не только меня. Я проехал через множество городов, и во многих из них слышал проповеди джамийитов. Они говорят, что халиф заключил договор с иблисом, призвав на помощь демона из западных краев. И теперь вот готовится заключить брак с ведьмой, наполовину гулой, наполовину сумеречницей. Которая не способна зачать и выносить наследника, потому что на третью брачную ночь в их спальню явится шайтан и заберет обоих нечестивцев прямиком в джаханнам. Узнаешь кого-нибудь, кроме меня, в описании?
— Узнаю, — мрачно ответила Айша. — А демона шайтан с собой приберет?
— Нет, демона еще предстоить убить праведным воинам-гази. А потом на трон воссядет Махди, скрытый имам, и род праведных халифов восстановится.
— Аммар об этом знает?
— Еще как знает, — хищно усмехнулся Тарег. — Самое главное, что о них знает Исхак ибн Хальдун. А пока в городах и ханаках идут аресты, нам хорошо бы узнать, кто насылает на тебя эти видения.
Айша вытаращилась от изумления:
— Как?.. Разве это не… она?
— Она тебе может только сниться — и с этим пока ничего нельзя поделать, — жестко отозвался Тарег. — А вот от видений тебе вполне под силу избавиться.
И тут его снова разобрало и он зашипел:
— А если бы тебя растили не как… курицу… у тебя бы их вообще не было!
— Немедленно прекрати меня оскорблять! — тут же заорала Айша и затопала босыми ногами.
А Тарег заорал в ответ:
— Я скакал четыре дня и четыре ночи, чтобы увидеть — что? Глупую девчонку, которая не умеет — о силы мира! — закрывать свой разум! Это непостижимо! Непостижимо!! Ты бы еще… ходить на горшок не умела и… и… писалась бы в постель!!
Айша быстро схватила с края фонтана кувшин и запустила им. Кувшин свистнул мимо уха Тарега — тот даже не отклонился в сторону. Долбанувшись о ворота, медь жалобно загудела.
Нерегиль скривился в насмешливой улыбке.
Айша вскинула палец и уткнула его в Тарега:
— Или ты меня начинаешь учить — или я сейчас же повернусь и уйду. Немедленно открой мне секрет!
— Какой?
— Как магически закрывать разум!
Тарег мстительно прищурился:
— Открываю секрет. Чтобы магически защитить свой разум, тебе нужно сказать себе: я ничего и никого не хочу слышать, я закрыта от мира.
Девушка открыла рот. Закрыла его. Затем снова подняла палец в длинном, свешивающемся до самых костяшек рукаве:
— Хватит — надо мной — издеваться. Немедленно открывай секрет!
— А это и есть весь секрет, — непоколебимо отозвался Тарег. И, снова не сдержавшись, рявкнул: — Ну не курица?!
…- И что — и все?
Аммар смерил нерегиля недоверчивым взглядом. Тот лишь устало вздохнул — мол, сколько можно спрашивать одно и то же.
— И если она так будет говорить каждый вечер и каждое утро и молиться, у нее больше не будет никаких видений?
Тарик устало провел ладонью по лицу:
— Аммар. Это не аль-джабр, где дважды два — всегда четыре. Это человеческая душа. Она устроена, кстати, сложнее, чем думал ибн Сина. Ее может охватить паника — и тогда защита падет. Ее может покинуть доверие к Единому, подарившему нашим разумам природное свойство закрываться от вторжения, — и тогда защита падет. Но я не думаю, что твоей невесте это грозит. Она умная и способная девушка.
— А что ж ты… — зашипел Аммар.
— Она первая начала оскорблять меня! — взорвался нерегиль.
Аммар плюнул:
— Вы как огонь и порох, я буду вас держать подальше друг от друга. И смотри мне, самийа, — чтоб последний раз я видел ее из-за тебя в слезах. Ты понял меня?
Тарик надулся как мышь на крупу.
— Ты понял меня?
В ответ пробурчалось что-то отдаленно похожее на «да».
— Вот, — удовлетворенно кивнул Аммар. — А не то смотри у меня — вода, мука, лепешки. Пара недель на кухне научат тебя вежливо разговаривать с госпожой.
Нерегиль лишь дернул плечом. И устало прислонился к теплой стене желтоватого песчаника. Под окнами башни Охотничьего домика в громадном прямоугольном зеркале пруда лежало розово-фиолетовое закатное небо. Пальмы и магнолии качали листьями в вечернем ветерке. Вода шла легкой рябью, искажая силуэты пяти освещенных факелами арок входа. У пруда перекликивались невольники, разносившие лампы и светильники. Под окнами булькал фонтан и угукала горлица — на одном из двух здоровенных кипарисов явно было гнездо.
— Ну что, давай? — с нетерпением напомнил Аммар о деле.
— А?.. — рассеянно отозвался нерегиль.
— Давай, говорю, — сердито понукнул его халиф. — Талисман давай. Для магического зеркала.
— Ах да, — Тарик встряхнул головой и отлепился от оконного проема.
И вытащил из рукава металлический позолоченный диск шириной не более половины ладони. Аммар с любопытством присмотрелся: по ободу кругляшика шла надпись размашистыми хвостатыми буквами сумеречников, потом символы планет, а потом, концентрическими кругами, еще две надписи.
— Что это? — блестя глазами, поинтересовался он у Тарика и ткнул пальцем в буквы.
— Да чушь, — дернул плечом нерегиль и брезгливо скривился — золоченый плоский круг, казалось, внушал ему неодолимое отвращение. — По краю — так вообще белиберда, якобы имена семи ветров власти, дальше символы и имена планет — кстати, буквами Ауранна, но на ашшаритский манер — Зухал, Мустари, Миррих, Шамс, Зухра, Утарид, Камар…
— Ну а это?
— А это, — тут нерегиль скривился окончательно, как будто в рот ему выжали сок лимона, — якобы имена предержащих ангелов.
— А ты откуда знаешь, что это «якобы» имена? — фыркнул Аммар.
— Я с этими ангелами разговаривал. С детства, — отрезал нерегиль. — И уж имена их — и на нашем, и на их языке — знаю точно и все до единого. Вот этой вот чуши — Каптиэль, Саткиэль, Анаэль и прочей белиберды — среди подлинных имен Сил мира нет.
Если бы не свидетельство Яхьи ибн Саида, Аммар бы за такое бесстыжее хвастовство и богохульное кощунство приказал бы отдать самийа чиновникам-мухтасибам — чтоб высекли и разом отучили позорить ашшаритское богословие. Но Яхья клятвенно заверил халифа, что так оно и есть: нерегили взбунтовались не где-нибудь, а прямо в благословенном земном раю. Подняли мятеж, неверные свирепые собаки, против ангелов Всевышнего, против Властей и Престолов, живущих посреди благоухающих садов и белого винограда. Вот народ, мрачно подумал Аммар и смерил Тарика строгим взглядом. Мало тебя еще наказали, собаку эдакую, выдав верующим ашшаритам головой, — и халиф с удовлетворением почувствовал себя орудием Божественной справедливости.
— А вдруг там эти имена люди услышали и все переиначили? — Аммар решил не сдаваться — тоже мне, избранный собеседник ангелов выискался.
— В стране моего детства никаких людей отродясь не было и никогда не будет, — отрезал Тарик и зло прищурился. — Только этой напасти нам там не хватало.
— А если у вас там было все так прекрасно, то чего же вы оттуда выперлись и сюда, к нам, к людям, приперлись? — прищурился в свою очередь Аммар.
Тарик раскрыл было рот, но вдруг смешался — и закрыл рот. Халиф Аш-Шарийа с удовлетворением кивнул — и взглядом приказал: мол, дальше рассказывай. Нерегиль зло прижал уши, но повиновался:
— Вот и все, больше ничего не написано.
— А чего ты тогда на него морщишься, будто тебе на ногу наступили?
— А вы его изготавливаете отвратительным способом — прокаливаете в семи истечениях человеческого тела: крови, семени, слюне, ушной сере, слезах, экскрементах и моче. Тьфу.
— Но ведь оно действует? — усмехнулся Аммар.
— Но не из-за того, что на него кто-то помочился, — процедил нерегиль.
Похоже, он начинал злиться не на шутку. Аммар решил заканчивать дергать своего ручного тигра за усы и задал последний вопрос:
— А из-за чего?
— Из-за того, что при изготовлении на кровь и пение заклинаний слетается… шайтан знает что. И дает зеркалу силу, — мрачно ответил нерегиль.
