Цена империи. Чистилище - Влад Тарханов
— Беда не в том, что ваши реформы были либеральны, а в том, что они были недостаточно либеральны, брат мой… — говорю это, наклонившись, почти на ухо Константину.
— Хм… И что ты хочешь от меня? — следует через несколько секунд…
Я уложился в пять минут, может быть, в шесть. Потом врач выставил меня, а я отправился к себе во дворец.
Никак не доходили руки до своего кабинета и вообще — надо было бы как-то привести помещения в соответствие с деловой обстановкой. Пока же кабинет все помещения были перегружены огромным количеством вещей, отвлекающих от работы. В том же кабинете располагалась коллекция миниатюр, бережно коллекционируемых моим реципиентом. А стол! А сколько на нем всего ненужного, кроме письменного прибора, который, несомненно, необходим. Вот только у себя в помещениях дворца времени проводил совсем уж немного. Все больше в Госсовете и комиссиях Сената, вообще-то надо как-то прекращать совмещать место работы и место жительства. Ну… просто мне так привычнее. Хотя, может быть, привыкну и к другому, кто знает… Александры, что Второй, что Третий имели в правилах работать по десять-двенадцать часов. Тратить еще время на переезды… Это потом их неудачливый и ленивый сын/внук тратил на дела государственные три, максимум, четыре часа в день — промеж отстрела ворон да прогулок с семьей. Оно конечно, семейке надо время уделять, но тут надо выбирать — государством управлять либо…
Додумать сию глубокую мысль не получилось — мы доехали. Почему-то карета остановилась не у ворот замка, обычно я выходил как раз под своим вензелем из чугуна, украшающим фасад, а тут что-то помешало. Ах! Вот оно! Выйдя из Кареты заметил, что перед нею остановился еще один экипаж, из которого уже выбрался молодой офицер, ну да, это же Ник… Тело отреагировало, почувствовал какое-то приятное тепло… Он заметил меня, заулыбался, раскрыв объятия направился ко мне. Я заметил, что что-то происходит неправильное — как-то напряглись гвардейцы, а молоденький подпоручик начал выхватывать револьвер, но тут громко, слишком громко ударил взрыв, который я почувствовал угасающим сознанием… Чертовщина! Куда я б…дь, попал!
Вера Фигнер
Я ни на секунду не сомневалась, что рано или поздно окажусь в заключении. Впрочем, у меня была предательская мысль, что присяжные к женщинам-революционеркам отнесутся со снисхождением. И не смерть, но каторга, что может быть хуже смерти. Но теперь тиран издал указание всех нас, революционеров, ставших на путь террора, судить исключительно военным трибуналом. А еще говаривали, что жандармы получили приказ не церемониться при задержании народовольцев, мол, чем меньше работы будет у трибунала, тем чище воздух в государстве. Во всяком случае, облавы и аресты действительно проходят жестоко и кроваво. Можно сказать, что организация разгромлена: число провалившихся товарищей перевалило за вторую сотню, аресты продолжаются. Все динамитные мастерские (две действующие и одна резервная) и типография разгромлены. Наши товарищи преодолели ужас первых репрессий и теперь дают отпор цепным псам режима — предпочитая смерть перспективе оказаться в лапах охранки. Кто-то стреляется. Кто-то взрывает себя. Как взорвали себя товарищи из резервной мастерской, там, правда, нитроглицерина было немного, но кого-то из жандармов они с собой утащили в небытие.
Я в Бога не верю. Это автор пишет слово «Бог» с большой буквы — я произношу его с маленькой, ибо не верю совершенно. И я знаю, что меня ждет плаха или пуля жандарма. Что же, я готова! Только не хотелось, чтобы моя смерть была бы напрасной!
Шестнадцатого поутру ко мне на квартиру пришел товарищ Николаев. Он был тем связующим звеном, через которого сочувствующие нашему делу оказывали помощь — деньгами, реже материалами, еще реже — оружием. Иногда он указывал нам цели. Иногда предупреждал, кого нельзя уничтожать. Мы обычно шли навстречу пожеланиям наших доброжелателей, потому что знали, что среди высших слоев общества есть люди, сочувствующие нашему делу. Удивительно? Но ведь и я — дворянка! Я — плоть от плоти того класса, что унижает и эксплуатирует русский народ. Но я посвятила себя освобождению крестьянства! Истинному освобождению, а не этой «филькиной грамоте», изданной покойным уже самодержцем Александром Вторым этого имени… Освободил он … кого???? Как??? Одну кабалу сменили на другую, еще более страшную!
Так в моих руках оказался саквояж с деньгами (частью ассигнациями, больше — золотом), и главная ЗАДАЧА: устранить Михаила Николаевича, диктатора, который не должен стать императором, иначе народное восстание подавят в крови. Этот и задумываться не будет! Говорят, на Кавказе он сразу двинул против борцов за свободу, объявленных бунтовщиками, войска, обагрившие скалы и аулы кровью невинных жертв. Они правы, как только ОН станет новым царем, даже если только регентом — то не постесняется растоптать дело революции, страна захлебнется во тьме рабства! Николаев передавая задание был каким-то бледным и излишне напуганным. Я спросила, не привел ли он хвост? Эта квартира была одной из нескольких, предназначенных только для того, чтобы скрыться, переждать, пропустить волну арестов. И ее провал был бы крайне нежелателен. Однако, нет, наш товарищ говорил о нехороших предчувствиях, о том, что сейчас соратники пропадают и охранка свирепствует, не утруждая себя поиском бесспорных доказательств. Потом он ушел и… исчез… О масштабах погрома мне стало ясно, когда стала собирать боевую группу. Это было невероятно! Практически вся организация была раздавлена! На двух явках меня спасло только то, что называлось революционным чутьем. Там были засады, но я не пошла в пасть жандармского управления. В конце удалось выйти на одну ячейку, которая была еще слишком молодая, про эту пятерку мало кто знал. А зря. Очень там перспективные товарищи собрались. Все молоды, все студенты с хорошим образованием. Вот только была и проблема — оружие! На всю пятерку два револьвера, да еще такие убожества! Скорее они опасны будут для террориста, чем для тирана. Это надо было срочно исправлять! Думаете, это было просто? Это было чертовски непросто — добыть оружие в городе, наводненном жандармами! Торговцы из-под полы попали под негласный надзор полиции и боялись нос высунуть. Веру выручил появившийся внезапно отставной штабс-капитан Дегаев, один из верных соратников организации. Благодаря сему деятельному молодому человеку удалось отстранить от акции ненадежного товарища В., который так волновался, беря в руки револьвер, что его била дрожь. Я решили его использовать только для наблюдения за объектом атаки.
А вчера появился и Юрковский, который сумел уйти от полиции, почти выловившей его на одной из конспиративных квартир. Феденька появился при полном революционном параде: револьвере и кинжале, заявил, что именно он должен казнить тирана, и
