Вечный воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

71

Зря мы запасались продуктами. Осады Рима не было. Не потому, что у вандалов не хватило сил или времени, а потому, что у римлян не было желания защищаться. У многих даже не хватило энергии, чтобы оторвать задницу от клинии и убежать подальше от надвигающейся беды. Всю имеющуюся они потратили на то, чтобы убить своего императора Максима Второго, который с небольшой свитой попытался удрать в Равенну. Говорят, его тело разорвали на куски, побросав их в Тибр. Мол, не достоин даже погребения, пусть сожрут рыбы и раки. Свои жизни они доверили Римскому Папе Льву Первому. Нашли кому! Этот пройдоха выговорил сохранение жизни и свободы себе и всем остальным священнослужителям и, по возможности, обычным римлянам. Гейзерих пообещал, но оговорился, что всякое может случиться. Поскольку каждая договаривающаяся сторона считала другую еретиками, уверен, что случаться всякое будет часто. Еще Римский Папа хотел добиться неприкосновенности церковного имущества. На что ему заявили, что богу материальные ценности не нужны, значит, и священникам тоже. После чего возле каждых городских ворот были выставлены конные караулы, чтобы добыча не разбежалась, Рим разделили на сектора и назначили, какое подразделение будет грабить какой.

Поскольку мой экипаж не относился ни к какому сухопутному отряду, мы вытащили баркас и шлюпку на берег возле самого нижнего моста, Элвийского, возле ворот, ведущих на Марсово поле, и занялись грабежом домов возле них. Я объяснил своим людям, что брать в первую очередь, и выбрал дом с большим двором, куда сносить добычу, а сам отправился смотреть столицу теперь уже Западной Римской империи.

Сказать, что город сильно изменился — ничего не сказать. Он стал другой. Более напыщенный, что ли, и при этом заметно увядание. Мне вспомнилась старуха, обвешанная золотыми украшениями, из-за которых ей трудно не только шевелиться, но даже говорить. Появилось много новых строений. Первым мне бросился в глаза Пантеон — храм всех богов, поскольку был самым высоким зданием на Марсовых полях. Я бывал в нем на рубеже двадцать первого века, поэтому знал, что купол здания будет самым большим в мире за всю историю человечества. Впрочем, не знаю точно, что итальянский экскурсовод понимал под человечеством, поэтому под его словами не подпишусь. И тогда здание было немалым, а сейчас оно и вовсе поражает размерами.

Я не удержался и зашел посмотреть, чтобы сравнить с тем, что достанется потомкам. Пока что купол крыт позолоченными пластинами, которые потомки не увидят. Может быть, вандалы сдерут, а может, кто-нибудь более цивилизованный. Вход был с непривычной стороны — с севера. Храм расположен на цоколе, и к нему вела каменная лестница в семь ступеней. Начинался с портика из серых и красных гранитных колонн, которые выше, чем у афинского Парфенона. Внутри было пусто и прохладно, июньская жара совсем не чувствовалась. Купол находился на высоте метров шестьдесят. Даже меня, повидавшего небоскребы, поразил размер. В центре купола было отверстие, через которое попадал свет, правда, освещал только небольшую верхнюю часть храма. Было хорошо видно, что купол покрашен изнутри в цвет неба, на котором желтели непропорционально большие, золотые звезды. Глядя на них, у меня появилось стремненькое чувство: а вдруг эта громадина возьмет и как… упадет?! Поэтому перешел к делу — заглянул во все помещения, чтобы определить экономический потенциал данного заведения. В нем было много статуй самых разных богов, как римских, так и греческих, египетских, сирийских и черт знает чьих. Такое впечатление, что попал в музей истории религий.

Я присмотрел несколько небольших мраморных статуй на предмет экспроприации экспроприаторов, чтобы украсить свои дома, но решил заняться ими позже, если в трюмах марсильяны останется место. Уже собирался уходить, когда в высоко расположенной нише заметил большой светильник. Свет из дыры в куполе не попадал на него, поэтому я не сразу врубился, что это не обычная вещь. Сперва удивился размеру — метра полтора в высоту. Подошел ближе и увидел, что предмет позолочен. Затем посчитал количество стаканчиков для масла и фитиля, расположенных на одной линии на стволе и отходящих от него шести ветвях, по три с каждой стороны, которых оказалось семь штук, и врубился, что передо мной менора — светильник из иудейского храма, скорее всего, Иерусалимского. В то время, когда я отсутствовал, римляне захватили и разграбили, в том числе, и Иудею. Я насмотрелся на меноры в Израиле. Они там везде, начиная от государственного герба и монет в десять агор и заканчивая синагогами. Решил посмотреть эту поближе, потянул на себя — и чуть не свалился вместе с ней, потому что светильник, несмотря на изящный вид, оказался слишком тяжел, килограмм тридцать пять, не меньше, не удержал бы одной рукой. Такой удельный вес из доступных сейчас металлов только у золота. Я осторожно и с большим трудом стянул менору двумя руками, дважды чуть на уронив и не погнув, после чего взвалил на плечо и с частыми остановками на отдых, понес сразу на берег Тибра, к рабочей шлюпке, чтобы отправить на марсильяну первым же рейсом. Даже если переплавить ее и перечеканить золото в монеты получится семь-восемь тысяч солидов. Этого богатства мне хватит на всю оставшуюся жизнь. А у меня был и более интересный вариант.

72

Разграбление Рима продолжалось ровно две недели, со второго по шестнадцатое июня. Проходило методично и почти без эксцессов. Выгребли и отправили на корабли в Остию всё ценное. Посдирали даже позолоченные крыши с храмов, до которых смогли добраться. К счастью, Пантеон оказался им не по зубам, высоковат, и никто не помешал мне вывезти из него семь статуй греческих мастеров. Они были обложены соломой, обернуты в ковры, перевязаны и отправлены на марсильяну. У всех остальных статуй вандалы поотбивали носы, как у своих рабов. Не было ни привычных при грабеже пожаров, ни гор трупов на улицах. Убили всего несколько десятков особо жадных и ревнивых, в которых с запозданием вспыхнуло желание сопротивляться. Заодно изнасиловали всех, кто был достоин такой чести. С этим ничего не поделаешь, потому что женщины должнырожать от победителей, а не от слабаков, не способных защитить их. В общем, не сравнить с тем, что вытворяли сами римляне в захваченных городах. Как мне сказал старый римлянин, в доме которого я устроил базу своего отряда, сорок пять лет назад переживший предыдущий захват столицы империи готами, на этот раз всё было довольно прилично. По иронии судьбы в языки многих народов, благодаря необразованному французскому аббатишке, который в восемнадцатом веке сравнил отмороженных революционеров с благородными вандалами, войдет термин вандализм, а не, допустим, готизм, римлянизм или тот же якобинизм.

В середине грабежа прошла свадьба Гунериха (дождался страдалец!) на Евдокии, дочери покойного императора Валентиана Третьего и жены Палладия, сына Максима Второго, внезапно овдовевшей, потому что муж был убит вместе со своим отцом. Не успела надеть траур, как опять оказалась замужем. Свадебный пир проходил во дворце Флавиев на Палантине. Меня не пригласили, поэтому подробностей не знаю, лишь сплетни из третьих-пятых уст, которые пересказывать нет желания. Затем Гунерих был помазан правителем Западной Римской империи в базилике, построенной над могилой святого Петра. У него хватило ума отказаться от управления империей, бросить ее, как продажную девку, на произвол судьбы — поднимайте, кто хочет.

Дальше был исход вандальской армии вместе с обозом, который был в несколько раз длиннее бредущих без строя воинов. И все предыдущие дни по приказу Гейзериха в Остию отправлялась добыча, где грузилась на корабли. В том числе и на марсильяне пришлось отвести один трюм под королевскую долю, в основном серебро в виде посуды и слитков. В последний день везли самое дешевое и вели пленников — знатных горожан, способных заплатить выкуп, и молодых девушек и юношей — всего тысяч десять или даже больше. Я понаблюдал начало этого мероприятия, после чего отплыл на рабочей шлюпке и оказался в Остии намного раньше армии.