В. Бирюк - Парикмахерия
Я как-то отвлёкся. Светана, будто подхлёстнутая акустическим сопровождением, резко отодвинулась. Так что я не смог её удержать. А кульминация… она того… У мужчин — практически не остановима. Про помпаж в человеческом организме я уже говорил.
Мои любовные судороги раз за разом выплёскивали на её лицо беловатые капельки жидкости. Как и положено — со скоростью под 70 км в час. А какой состав! И аскорбинка, и лимонная кислота, и куча ну крайне полезных ионов! И в каждой капельке — куча этих маленьких «хвостатых зверьков», как их назвал первооткрыватель — Антони ван Ливенгук аж 1677 году. Ну просто миллионы маленьких «иванычей». Жаль мне вас, ребята, но не судьба. Лучше уж так, чем аборт или выкидыш.
Светана каждый раз ахала, широко раскрывая рот, и плотно зажмуривалась. Типичное поведение хомосапиенсов — видеть страшно, а укусить — давай. «Закрой глаза — открой рот» — широко распространённая детская забава. Именно так любящие родители подсовывают своим детишкам вкусный подарок, конфетку. У меня конфет нет. «Чем богаты, тем и рады» — старинная русская пословица.
Но, открывать рот при закрытых глазах, я бы не порекомендовал. Здесь-то ладно, а вот когда пчёлы или осы так в лицо атакуют… Укус в язык или во внутреннюю сторону щеки оставляет долгие, незабываемые впечатления. И долго различимые.
Светана была совершенно ошарашена действием моего «маленького гейзера», и без особого сопротивления позволила по окончанию процесса впихнуть свою голову мне между ног. Дело не в её голове, а в платке на ней — в повойнике. Это, традиционно, наиболее чистая, уважаемая и оберегаемая на «Святой Руси» часть женского убранства. То есть, довольно качественная, мягкая и чистая сухая тряпочка. Причём без этого идиотского дорого золотого или серебряного колючего шиться. А я, естественно, мокрый. И сам по себе, и от участия её языка в произошедшем процессе. Весь. Аж в промежности пропотел.
Она так и стояла на четвереньках, пока я слезал с её шеи и подтягивал штаны, заправляя их под рубаху с этой рубахо-штанской опояской. Нет, надо, всё-таки, спрогрессировать нормальные штаны с ширинкой. Или европейский гульфик импортировать? Только несильный шлепок дрючком по кормовой части заставил бабу очнуться.
– Иди, умойся. И — на луг. Сено грести. Бегом. Грабли возьми, дура!
Пометавшись очумело по полянке, Светана, подхватила грабли, кинулась, было, по направлению к месту основной трудовой деятельности, но замерла на мгновение, столкнувшись взглядом с также очумело стоявшим на коленях, возле разворота своего завтрака под кустом, Хотена. Мгновения паузы и, издавая неясные звуки, отработавшая своё «ласковая тёща» унеслась в сторону луга.
А голова у Хотена — как у кота — разворачивается больше чем на 180. Правда, при этом он заваливается. Провожая Светану неотрывным ошеломлённым взглядом. Эх, ребята, нету у вас видиков. Со специфическими роликами. И мировой паутины нет. Со специфическими сайтами. И ещё много чего нет. Специфического. Но теперь — будет. С появлением прогрессора начался непрерывный прогресс. И специфический — тоже.
– Посмотрел? Понравилось? Не тряси так головой — отвалится. С тебя «за посмотреть» — за сегодня — третий стог. Да не болтай ты ушами. Лучше прикинь: ты сейчас бритый. Разницы между твоим… хайлом и Светанкиным… Я ведь и тебя так могу. А могу и круче. Понял? Чтобы к темноте три добрых стога стояло. Нет — проходи ночью. И утиральник прихвати. Пшёл.
Хотен стартовал с колен как истребитель вертикального взлёта. Даже — быстрее. Но до первой космической — не дотягивает. Соответственно, на круговую орбиту не выйдет и в открытый космос не уйдёт. Поэтому и у нас, на Земле, есть надежда на эффективную заготовку кормов.
Я удовлетворённо потянулся. Эх, хорошо! Совмещение мероприятия по повышению производительности труда с… с приятным — это… приятно. А может и завтра повторить? Применение, так сказать, спецсредств? Для ускорения сенозаготовки и копнокидательстава?
Завтра будет завтра. Что у меня на заимке?
На заимке меня ждала радость: Потан поднялся. Ходил потихоньку по двору. Частенько присаживался дух перевести. Охал неудачно повернувшись. Но ходит же! И даже пытается как-то помогать по хозяйству.
«Его пример — другим наука.
Но, боже мой, какая скука…»
О чем это вы, Александр Сергеевич?! Какая скука?! Когда больной, однорукий, полуповешенный начинает воду носить… Какая скука — праздник! Ух же ты мой хороший! Давай-ка я тебе для больной руки повязочку сделаю. Чтоб к шее привесить, чтоб не болталась без толку, не беспокоила попусту. Во, на Потаню глядя и Кудряшок вылез. На коленках, на двор, на солнышко, на всеобщее обозрение и общение. А как же: человек — существо общественное, ему носом к стенке лежать — наказание. Особенно, если он вор. Сам-то у себя не украдёшь — общество ему подавай, социум. А давайте-ка мы Кудряшку лодочки сделаем. Не, не по Угре сплавлять, а по двору бегать. Наколенники деревянные из половинок поленца.
Домна, голубушка, ну что ты так ругаешься! Да знаю я, что это не печь, а уродище с убоищем. Ну не плачь ты так. Хоть бы и от дыма. Давай, голубушка, я тебе очи твои ясные, покрасневшие, да личико твоё белое, закопчённое, водой чистой, болотной, промою. Будет у тебя печка, будет. Вот поставим крыши — пойду печника искать. Найду-найду, не боись. И будет про то — целый сказ. Или — былина богатырская. Так и назовём: «Ванька и печник»…
Сухой солнечный жар нарастал, давил на глаза, на плечи, на голову. Потом жара… нет, не спала — дополнилась влажностью. Пекло. Тяжко. Парко. Тяжело дышать. И нет тени: как обычно на «Святой Руси» — во дворе нет деревьев. А у нас и крыш нет — негде спрятаться, переждать этот солнцепёк. Люди — как варёные. Тяжело ходят, тяжело дышат. Мокрые, жаркие. И на небе — ни облачка. Только у западного края неба стоит тёмная полоса. Погромыхивает, посверкивает. Там уже идёт. Давайте-ка, мужики, пошевеливаться — если нас накроет — мало не будет. Это же не грибной дождик:
«Под берёзу забежал,Быстро дождик переждал.Дождь прошёл —И сам пошёл».
Ударит гроза с проливным и надолго. Здесь полтора десятка человек. Без укрытия. Сами будут мокрые, с мокрым барахлом. Ближайшая сушилка — в Пердуновке. Пока добежим — промокнут, замёрзнут, заболеют. Кого хоронить будем? Чёртово средневековье! Как же здесь всё близко! Кроме нужного.
«И поверь — я тебя до могилыНе забуду, никогда».
Это «никогда» может оказаться очень коротким. В календарном выражении.
Моя кипучая трудовая деятельность, а особенно — пример Потана, оказали заразительное влияние. Даже на «витязей-дармоедов». Ивашко пошёл на поварне стол исправлять. Ну, старое армейское правило: поддерживай с кухней дружеские отношения. Принц… принц-то он принц, но «человек — существо общественное»… Всё, ребята, вы попали — не надо мне больше ля-ля насчёт смердячей работы. Топором, вилами, граблями… — воину нельзя? Тогда — ручками. Сильными, боевыми, славными. Чтоб были ещё сильнее и славнее. Пошли комли заносить. «Весело подняли и весело понесли». Три добавочных мужика с Николаем — на лесосеке. О, ребята, так мы ж вами и все узкие места разошьём! Имеется в виду — места в последовательности технологических операций. А вы что подумали?
«Над гранитной НевойГром стоит полковой».
Не над гранитной, не над Невой. И даже до Угры далеко. И не гром, а треск. Но — стоит. Такой… столбом. Валятся деревья, трещат сучья, летят щепки. «Лес рубят — щепки летят». Таки-да, это — правда. Собирать после будем — вы мне дощечек давайте. Учитесь, работнички, как работать надо: Потаня туес приволок. Хорош туесок: туда целую Машу с пирожками сунуть можно. Какую «машу»? — Какая попадётся. — А пирожки? — А Домна уже печёт. Давайте, мужички, давайте! Ай да Потаня, ай да голова! Пуанкаре до тебя… Кто такой? Мужик один, ты его не знаешь. Туесок дощечками набиваем, на здоровое плечо одеваем. Красота! А как висит! Я же тебе говорил: умному человеку две руки — только с узлами мучиться. С какими, с какими — которые на вожжах. Побежали-побежали.
Ну что, «работничек ножа и топора, романтик с большой дороги»? Сидим, на солнышко щуримся? Как кот старый. Вот тебе ножик, будешь подстругивать. Вот так. И вот так. Капельник называется. А ты на «-ик» только слово «подельник» знаешь? И с детства — «подзатыльник»? Давай-давай, мокнуть будем все, но ты — в первую очередь.
А где коловорот, который мужики из Перунова хозяйства притащили? Ага. Мда… Бывает и хуже. Но — реже. А как же здесь сверло поменять? Ванька! Это «Святая Русь», а не магазин токарно-слесарных принадлежностей. Из двух значений слова «патрон» здесь используется только третье. При котором выражение: «полный магазин патронов» означает «сезон в Куршавеле». Или — съезд едритов. Что, правильнее — едротов? Или — едрищанцев?
А теперь — делаем на дощечке разметочку. Ух ты, шиндель мой, с дырочками. А теперь — приспособочку. Чтобы делать разметочку быстро. И дырочку — ещё быстрее. А зубы деревянные у кого? Кто зубы стругал?! Ну вот и принеси мне горсть. Кого-кого — зубов. Сюда вставим, здесь пристукнем. Не шатается? Кр-р-асота! Можно наниматься в стоматологи. К дуболомам.
