Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1
Что ж, воины Турана,[102] будущей великой империи докажут, что это не так.
Первым шел старик. Высокий, благообразный старик с длинной седой бородой и в белой галабии[103] неторопливо и важно шествовал по иссушенной яростным южным солнцем иракской земле. Он что-то доказывал второму — намного ниже его ростом, положе — но не молодому, с окладистой черной бородой, отстававшему от старика на шаг. Приотставая от них еще на несколько шагов, их сопровождали пехлеваны[104] — молодые, с оливкового цвета лицами, черными как речной голыш глазами, они были в полицейской форме и небрежно держали в руках короткоствольные американские автоматы. Это и в самом деле были полицейские, просто начальник полиции округа откомандировал их охранять одного особо важного человека. Важным он был не потому, что был богословом, совершившим хадж — хаджи, о чем свидетельствовала ленточка в чалме — но и сыном одного из командиров исламского сопротивления, боевых отрядов «Аль-Каиды междуречья». От него во многом зависели мир и спокойствие в провинции… и потому его охраняли.
— Дальность…
— Один-два-девять-один — ответил капитан, смотря на зеленые цифры в экране лазерного дальномера
— Ветер.
— Ровный. Два влево.
Самым сложным было — понять ветер. При стрельбе на такие данные дистанции ветер — самая непредсказуемая переменная в уравнении точного выстрела. Еще десять лет назад выстрел на такую дистанцию был уделом немногочисленных асов, которых в мире — на пальцах пересчитать. Теперь, с распространением тяжелых снайперских винтовок, пущенные из которых пули сохраняют сверхзвуковую скорость и на полутора тысячах метров, с распространением лазерных дальномеров позволяющих определить точность до метра, метеорологических станций берущих данные напрямую со спутника, баллистических калькуляторов, позволяющих рассчитать десятки параметров выстрела — такая дальность стала вполне доступной рядовому, пусть и хорошо подготовленному и оснащенному снайперу.
— Я готов.
Капитан Гуль последний раз вгляделся в лицо идущего по пыльной улице старика — скорее всего в мечеть или в мадафу[105] направляется. Очень удобно идет — перпендикулярно им, боковую поправку на движение цели почти не нужно рассчитывать, а проблема вертикальной — сильно упрощается. Да, это он — сомнений быть не может.
— Подтверждаю, огонь по готовности.
Все замерло — небо, земля, миллионы и миллиарды расселенных Богом на ней живых существ. Остались только винтовка, пуля, ждущая своего часа да неспешно бредущий по улице высокий, седой старик…
Выстрел громыхнул подобно салюту — вблизи выстрел из этой винтовки был очень громким — когда капитан уже подумал, что все, сейчас они свернут и добыча уйдет. От громыхнувшего рядом выстрела он вздрогнул, но начал считать.
— Раз-два…
Не успел он сказать «два» — как невидимая рука швырнула старика на землю, со стороны это выглядело именно так, не падение, и не как в голливудском кино — когда человека на несколько метров пулей отбрасывает — а так, как будто кто-то невидимый аккуратно хлопнул ладонью, и человек распластался на земле, даже не пытаясь цепляться за моментально отнятую у него жизнь.
— Контроль.
— Есть попадание. Кажется, чисто.
Реакция троих других — собеседника и двух пехлеванов — была диаметрально противоположной. Один из пехлеванов бухнулся на землю и стал стрелять посылая в противоположную от них сторону длинные, бестолковые очереди, второй бросился бежать, автомат колотился у него по боку, он бежал из всех ног, стараясь скрыться, прежде чем на улице окажется толпа. Собеседник сначала бестолково бухнулся в пыль, потом попытался встать, перевернул уже покойного моулави на спину — и воздел руки к небу, творя молитву под стрекот автоматных очередей…
А второй охранник уже скрылся за финиковыми пальмами, растущими здесь на поливаемых землях. Вообще он был прав, этот пехлеван-беглец, он справедливо рассудил — если его поставили охранять такого уважаемого человека, а он не сохранил ему жизнь — за это он должен расплатиться своею. А учитывая то, чьим отцом был погибший моулави[106] — на легкую смерть тут рассчитывать не приходилось. В лучшем случае — спутают ноги, обольют бензином и подожгут — почему то сейчас в Ираке был популярен именно этот вид казни, сотни и тысячи людей собирались на площадях и жадно смотрели как корчатся в огне, пытаются бежать несчастные. А если под рукой окажется опытный резчик скота — то амер поступил еще хуже: приколотят вниз головой за щиколотки на воротах дома покойного моулави — ворота у него были деревянные, что было в этих краях редкостью, дерево было дорогое — и снимут заживо кожу, нарезая ее на полоски и посыпая обнаженное, сочащнееся кровью и сукровицей мясо — солью. Опытный палач может сделать так, что жертва с которой медленно снимают кожу будет умирать несколько часов… и поэтому — лучше бежать, а если настигнут — умереть как мужчине с оружием в руках, отстреливаясь от единоверцев. Он был прав, беглец, еще несколько минут назад бывший членом общины и воином — но он забыл одно, забыл что все судьбы в руках Аллаха, и только Ему решать — кому жить, а кому умирать. В неизречимой мудрости своей Аллах решил оставить сегодня жизнь этому несчастному — а вот множество других людей должны были вскоре умереть…
26 апреля 2014 года
Кант, Кыргызстан
База ВВС России
Полковник Николай Бажаев
Полковник ВВС России Николай Иванович Бажаев был очень удивлен тому, что его и его экипаж дернули с переброски гуманитарной помощи (и не только ее) на Украину, тьфу, «в Украину» то есть, или уже опять «на Украину», не разобраться без ста граммов в общем — сюда, на южный рубеж, да еще с таким вертолетом, которые по нынешним временам были на вес золота. Но приказ есть приказ, и не подчиниться ему он не имел права.
Полковник Бажаев был командиром экипажа самого крупного в мире транспортного вертолета Ми-26 ВВС России. Его грузовой отсек лишь немного уступал отсеку стандартного американского транспортного самолета С-130 — но в отличие от самолета вертолет мог взлетать и садиться на пятачке, лишь бы достаточно было места для огромных винтов. «Корова» — так ласково звали этот вертолет солдаты — взяла на себя основную тяжесть воздушных перевозок по Чечне, большие партии грузов кидали на Халкалу и на Грозный — северный, а уже оттуда либо колоннами, либо коровами разгоняли по всей Чечне. Бажаев воевал в Чечне и даже был награжден за это Орденом Мужества — но носить его не любил и никогда не одевал. Последний раз он «работал» настоящее боевое задание в девятом году, и от этого нервничал. Тем более, что всем кто летел в Кант — было от чего нервничать.
Киргизия, так и не ставшая Кыргызстаном потихоньку распадалась. Причины этого кроются в давних геополитических интригах и ошибках, еще времен завоевания Россией Средней Азии. Кыргызстан — это вообще образование искусственное, кыргызского народа как такового нет и никогда не было, а есть набор родов и племен, живущих на своей земле. Исторически эта страна делится на северную и южную части, их разделяют горные хребты, автодорогу через которые «Бишкек-Ош» проложили только при советской власти, а до этого дороги не было и нормальных других дорог нет и сейчас. Понятно, что не может быть никакого народа, если две его части исторически отрезаны друг от друга. Северные роды относились к монгольским племенам, южные — к тюркским. Потом еще товарищ Сталин изрядно покромсал здесь карту, создав геополитическую бомбу Ферганской долины, которая по чести то должна была принадлежать узбекам.
За время существования Кыргызской АССР получалось всегда так, что более богатыми, многочисленными и приближенными к власти родами были рода с севера — в конце концов и Бишкек лежит на севере. Наиболее влиятельными из них были Чуй-кеминский клан, откуда был родом как Аскар Акаев, первый президент Кыргызстана, так и Турдакун Усубалиев, возглавлявший республику почти четверть века при советской власти. Вторым по влиянию был так называемый клан Талас, из которого родом писатель Чингиз Айтматов и супруга первого президента Майрам Акаева. Традиционно много представителей таласского клана было и в органах милиции, прокуратуры, в армии. Родственные к ним кланы — это Талай и Солто, из Солто происходит популярный в Кыргызстане оппозиционер, выходец из милиции генерал Феликс Кулов, который в общем-то и держал одно время республику, не давая ей окончательно скатиться в пропасть.
В то же время лидеры южных кланов, хоть им исторически не хватало консолидированности — отличались пассионарностью и готовностью к самым жестоким решениям. Это и неудивительно, ведь основа южного региона — Ферганская долина, где спокойно никогда не было, где живут представители самых разных народов, и если там происходит драка — то всегда толпа на толпу. Проблемой была вода — ее не хватало, и дележка воды часто заканчивалась отворением другой жидкости — крови! Наиболее авторитетным представителем Юга был Курманбек Бакиев, второй президент Кыргызстана, пришедший к власти революцией и сметенный ею же. Именно он, в конце концов, отворил республике жилы, создал прецедент смены власти путем массовых беспорядков, и с тех пор в Кыргызстане спокойно не было уже ни дня.
