Александр Конторович - Плацдарм «попаданцев». Десантники времени

Здесь, в порту — испанская власть, подкрепленная штыками морской пехоты. Жаль, этих молодцов всего тридцать человек. И, конечно, французы! Те самые, мимо которых мы прошли, будто их не было. Капитан «Исабель» недоверчиво разглядывает возню на батареях: у этих новым знаменем, кажется, послужит скатерть.

— Они предали собственное правительство… Я бы им не доверял.

— Верно. Ваши предложения, сеньор?

Говорит. Гений! Впрочем, это старая испанская шутка — купить у англичан-работорговцев негров, объяснить им, что их не столько купили, сколько выкупили, объяснить, с какой стороны совать в мушкет заряд да пулю. И поставить против английских же пиратов! То, что предлагает капитан, проще и дешевле.

Попросту — набрать полк-другой из невольников с плантаций. Не желаешь быть рабом? Пожалуйста! Вступай в новые полки! Французские знамена, испанские офицеры, черные солдаты, прекрасно помнящие обращение со стороны своих хозяев. Что до самих плантаторов, бряцающих оружием… Скоро им рутинная служба наскучит, да и сахар надо растить, так что ополчение понемногу разойдется. Впрочем, это дело будущего. Сегодня — на рейде профили британских кораблей. Один фрегат, транспорты. Все, кого мы обогнали по дороге.

Первое требование — отсалютовать их флагу первыми. Второе — пустить в гавань. Третье — поднять их флаг рядом с белым знаменем роялистов и ало-золотым испанским. Четвертое будет позже: спустить свой и выметаться.

Котозавр выражает общее мнение:

— Может, еще и сапоги снять?

То, что произошло позже, назовут «недоразумением на Мартинике». Англичанин сообщил, что у него приказ — занять остров для своего короля, и он намерен его выполнять вне зависимости от прочих обстоятельств… Что ж, этим он окончательно перетащил ополчение острова на нашу сторону. Даже генерал Дюгомье, что все еще постреливал с укреплений Фор-Рояля — и, по правде говоря, имел все шансы подавить нашу импровизацию — согласился на что-то вроде гражданского перемирия. Впрочем, ему ничего делать не пришлось. Британцы, как до этого и мы сами, сочли Сен-Пьер более легкой целью.

Что ж, высадиться им удалось — в стороне от батарей, под канонаду. Потом — тяжелые шаги вперед под метким огнем пришельцев из будущего, прикрытых от пуль — дистанцией, а от штыков — мужеством испанских рот. Остатки десанта скучились на берегу под прикрытием морских орудий — один фрегат прикрывал десант, два — сторожили на рейде Сен-Пьера «Сан-Исабель».

На третий день взаимной осады явился Котозавр, намекнул, что на следующую ночь с одним из патрульных кораблей может случиться нехорошее, скажем, внутренний взрыв. Рояль не понадобился! К вечеру небо почернело, ветер стал пронизывающим и резким. «Исабель» пережила шторм в гавани. Англичанам, до последнего сторожившим наш фрегат и не успевшим отойти далеко в открытое море, пришлось хуже. С утра один их фрегат сидел на плоской отмели — им еще повезло, что под днище не попалась вулканическая скала. Другой, щеголяя временной мачтой, пытался стащить товарища. Вот тогда мы и вышли…

Именно по-росомашьи — бить подранков. Количество пушек не столь важно, если вы можете выбирать позицию и дистанцию. Мы и выбрали — прошли мимо, поскольку на сигнал «Нужна ли вам помощь?» британцы не отреагировали. Как раз к месту высадки. Скучно, негероично — зато правильно. Шанс подраться у пляжей — был, там должен был дежурить третий фрегат — его не было. Транспорты с повреждениями в рангоуте — были. Морское сражение свелось к одному пушечному выстрелу, сухопутное — к нескольким залпам. Истрепанный меткой стрельбой попаданцев, напуганный блеском испанских штыков, прижатый к берегу десант увидел, как спускает флаги надежда на эвакуацию, вкусил ядер в спину… Один раз англичане уже оказывались в подобном положении — при Йорктауне. Здесь, как и тогда, другого решения у них не оставалось — пришлось капитулировать.

Разумеется, в отчете британскому адмиралтейству во всем были виноваты армия и погода… Чего нам и надо. Если бы мы потопили британский фрегат, слова выживших о том, что «Сан-Исабель» необыкновенно быстра и маневренна, упали бы на благодатную почву. Не верить же, что испанцы лучшие моряки? А так — все в порядке. Трусливые идальго даже с подранком сражаться побоялись, только на транспорты и напали. Это похоже на каперскую войну, которую любят французы, и которая способна нанести потери, но не сломить мощь владычицы морей. Англичане никак не могли поверить, что противник вдруг начал исповедовать их собственный принцип: пока на воде держится хоть один вражеский транспорт, первоочередная цель — именно он, а не боевые корабли противника. То, что отлично действовало при обороне Британских островов от вторжений, сработало и на Мартинике.

Пат? Нетушки, это шаткое равновесие. Англичане высадились там же, где и мы, довольно легко захватив французские батареи, потому что пороха на тех было совсем немного. Когда мы примчались на конфискованных каретах из Фор-Рояль, где пришлось устроить маленький государственный переворот, британцы вытеснили из Сен-Пьера испанскую роту, но лезть на рожон не торопились. Они выгружались в порту, где мы их заперли, перебив патрули в городе, и не могут оттуда выйти. Первая атака закончилась подрывом пятнадцати «поленьев» — самодельных МОНок[26] из обрезка бревна. Потратив полчаса на перегруппировку, «раки» ломанули снова, и это было уже опаснее. Они не шли стройными рядами, а бежали, укрываясь за зданиями и заборами, очень странно для войск метрополии, но может, нам попался в противники ветеран колониальных войн? Салли успела отстрелить только нескольких офицеров, как в ставню рядом с ней ударила пуля английского штуцера, и пришлось резко менять позицию. Коты расселись тройками на позициях, и лупили во все, что шевелится — но не успевали. Я уже теребил завязочки на чехле с «калашом» — как не хотелось его доставать, но, кажется, надо, и тут сказали свое веское слово испанские морпехи. Хороший солдат будет таковым, даже если выглядит чучелом. Человеку нашего времени трудно воспринимать толпу во фраках и цилиндрах — армией. А зря.

— Огонь!

Пули вышибают первые ряды.

— Заряжай картечь!

— Огонь! — с двадцати шагов картечь работает даже лучше, англичане замедляют бег, только что густая толпа стала гораздо реже.

— Сант-Яго!!! — на бегу разрядив пистолеты почти в упор, испанцы врубаются в дрогнувшие — да, уже дрогнувшие ряды давних врагов. На небольшой площади перед ратушей воцарился кровавый хаос — но в нашу пользу. В короткой схватке перекололи штыками половину атакующих, остальные сбежали. Стоило это на удивление небольших потерь, пистолетный залп здорово помог. А огонь револьверов в упор просто пробивал бреши в наступающих шеренгах. Не зря в нарушение правил опустошили Арсенал!

А вот сбросить десант с пирса не удалось. Фрегат Его Величества «Лебедь» встал недалеко от берега, и пушечным залпом немного проредил, но больше распугал милиционеров, поскакавших рубить бегущую пехоту. Вот и получается: они не могут уйти или получить подкрепления — шлюпки расстреливает Салли. Вышибить десант мы сможем, но ходить под ядрами, а потом по новой рубиться врукопашную неохота никак. Отогнать фрегат артиллерией нельзя — пушки заклепаны, на этот раз по-взрослому — сталью, а даже и если — пороха ёк.

Посланец Дюгомье — гонористый летеха, посланный с ротой для демонстрации флага Республики, был пафосен донельзя. Генерал понял, что два фрегата не будут бомбардировать два форта Вобановской системы, защищающие столицу острова, это было бы даже не смешно, и прислал помощь. Теперь можно, великое водяное перемирие — точнее, на время отражения агрессии, заключено. Вчера мы развешивали на солнце сторонников «английской партии» вместе с прочими несогласными. Эх! И почему это было не тридцать первое число? Комиссар пытался сагитировать на последний и решительный бой, но был послан нами словесно, а своими солдатами — с помощью невербальных сигналов.

До чего противно — ради наших корыстных интересов, мы помогаем рабовладельцам против формально прогрессивных сил. Не только помогаем, сам уже… За мной по пятам бегает шустрый негритенок, из конфиската, собирает гильзы, носит рюкзак. А в гаванской резиденции молодые мулатки работают в лаборатории. Мужики, когда я представил наше новое имущество, ржали, и обращались «сеньор Леонсио». А кого брать? У свободных — проблемы с длинным языком. Негры из Африки даже между собой не говорят, и хотят домой, на пальму. Ладно, хватит о грустном.

«Нас утро встречает прохладой!» Именно — ночной недошторм оставил кучу дров, прибитую к берегу, никаких следов «Лебедя» и два потрепанных транспорта, недоуменно торчащих посреди бухты.