Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин
— Разумеется. Мне нужно только попасть на собрание.
Я протянул ему конверт:
— Здесь негативы тех фотографий. Получите после собрания, если все пройдет гладко. А сейчас, верните альбом на место и уходите. И помните, одно неверное движение, и фотографии окажутся на столе у товарища Кагановича.
Когда за ним закрылась дверь, я перевел дух. Рожков не подвел, информация оказалась точной. Теперь у меня появился пропуск в высокие кабинеты. Оставалось правильно им распорядиться.
Подождав немного, я вышел следом за Добролюбским.
Комсомольцы как раз расплачивались за книги, звеня медной мелочью. Учитель, так ничего и не купив, аккуратно положил томик Пушкина обратно на полку. Видимо, цена оказалась не по карману. Молодой инженер все еще делал выписки из технического журнала, иногда поглядывая на часы. Похоже, убивал время перед вечерней сменой.
За окном магазина в самом разгаре холодный зимний день. По Малой Дмитровке спешили прохожие, пряча лица от дождя.
Где-то вдалеке прогудел трамвай. Я вышел на улицу, поднял воротник пальто. Прошел пару кварталов, забрался в «Бьюик». Отправился на работу.
Мой кабинет в заводоуправлении напоминал штаб перед наступлением. Стол заставлен документами, чертежами и справками.
Английские часы «Хендерсон» на стене показывали начало одиннадцатого вечера. До собрания оставалось меньше суток.
— Давайте еще раз пройдемся по всем пунктам, — я обвел взглядом соратников.
Величковский сидел в кресле у окна, его седая бородка подрагивала от волнения. Рядом примостился Сорокин, то и дело протирая запотевшие очки. Котов раскладывал на столе финансовые документы, его въевшаяся привычка бухгалтера к порядку сейчас как нельзя кстати.
— Начнем с технической части, — я кивнул Величковскому. — Николай Александрович, ваш доклад должен быть предельно четким. Максимум пятнадцать минут.
— Я подготовил сравнительные таблицы, — профессор достал из потертого портфеля стопку бумаг. — Вот здесь наглядно видно разницу в структуре металла. А это — графики испытаний на разрыв. Даже неспециалисту понятно.
— Стоп, — прервал я его. — Никаких сложных терминов. Говорите простым языком. Сталин не любит наукообразности.
Величковский кивнул, делая пометки в блокноте.
— Александр Владимирович, — повернулся я к Сорокину, — ваша часть — экономические расчеты. Покажите, насколько наша технология эффективнее.
Молодой инженер раскрыл папку с диаграммами:
— Расход топлива меньше на двадцать пять процентов, производительность выше на сорок процентов. Вот сравнительные данные.
— Короче. И добавьте про оборонный заказ. Особо подчеркните риски использования стали Крестовского в военной технике.
Сорокин быстро записал что-то в блокнот.
— Василий Андреевич, — обратился я к Котову, — теперь финансовая часть.
Главбух разложил документы веером:
— Вот доказательства вывода валюты через рижские банки. Здесь поддельные накладные на оборудование. А это квитанции о переводах в швейцарские банки на подставных лиц.
— Хорошо. Но начнем не с этого. Сначала технические проблемы, потом экономика, и только потом махинации. Нужно, чтобы компромат выглядел не целью, а следствием проверки.
В дверь постучали. Вошел секретарь с подносом:
— Леонид Иванович, я вам чаю принесла. И бутерброды. Вы же с утра не ели.
— Спасибо, — я взглянул на часы. — Что там в приемной?
— Товарищ Глушков ждет. Говорит, срочные новости по Крестовскому.
— Пусть подождет еще десять минут. Закончим с документами.
Я достал папку с показаниями Колосова:
— Это прибережем напоследок. Если Крестовский начнет отбиваться, ударим по полной. Василий Андреевич, сделайте выписки, только самое важное.
Котов углубился в бумаги, быстро делая пометки в конторской книге.
— Теперь о завтрашнем дне, — я достал план заседания. — Каганович выступает в середине. Потом содоклад от ВСНХ. Наша очередь примерно через час после начала. Будьте готовы.
За окном прогудел заводской гудок. В цехах в очередной раз менялась смена. А у нас впереди еще долгая ночь подготовки.
Я отхлебнул остывший чай и взглянул на команду. Величковский что-то быстро записывал, шевеля губами. Сорокин колдовал над диаграммами. Котов методично раскладывал документы по папкам.
Все как в прошлой жизни, подумал я. Только тогда готовились к советам директоров и аукционам. А теперь к партийному собранию, где решится судьба завода. Но суть та же тщательная подготовка, внимание к деталям, учет всех возможных поворотов.
— Пригласите Глушкова, — сказал я секретарю. — Посмотрим, что там у него за новости.
Глушков вошел стремительно, на ходу стряхивая снег с потертого пальто. Его обычно невозмутимое лицо выражало тревогу.
— Леонид Иванович, плохи дела. Крестовский готовит провокацию на завтра.
— Конкретнее.
— Мой человек в типографии «Рабочей Москвы» говорит. Готовят статью. Дескать, ваша технология это плагиат немецких разработок четырнадцатого года. И будто бы есть письмо от какого-то германского профессора с доказательствами.
Величковский возмущенно фыркнул:
— Это же абсурд! Чистейшая клевета! У меня все расчеты есть.
— Погодите, — прервал я профессора. — Что еще, Глушков?
— Еще серьезнее. Крестовский встречался сегодня с группой рабочих с нашего завода. В пивной на Пятницкой. Пять человек, все из мартеновского цеха. Обещал им по сотне рублей, если завтра устроят скандал на проходной ЦК. Дескать, администрация завода угнетает рабочий класс, зажимает инициативу снизу.
Я выругался про себя. Грамотный ход, попытаться сорвать мое выступление через «возмущение рабочих масс».
— Это не все, — Глушков понизил голос. — Главное, завтра на собрании будет Рыков. Крестовский полчаса назад встречался с его секретарем в ресторане «Метрополь». Похоже, они решили всерьез вступиться за своего человека.
Вот это действительно серьезный удар. Рыков, председатель Совнаркома, главный защитник частного капитала в партийной верхушке. Если он открыто поддержит Крестовского, будет плохо.
— Ваши люди знают этих рабочих? — спросил я Глушкова.
— Всех пятерых. Старший это Горюнов из второй бригады, остальные его дружки.
— Свяжитесь с Рожковым. Пусть ГПУ возьмет их под наблюдение. И еще… — я помедлил. — Пусть проверят их прошлое. Особенно период Гражданской войны. Наверняка найдется что-нибудь интересное.
— Понял, — кивнул Глушков. — А со статьей что делать?
— В типографию не лезьте. Пусть печатают. Мы эту карту разыграем по-другому.
Глушков замолчал, а я повернулся к профессору:
— Придется перестраивать план выступления. Николай Александрович, подготовьте документы о самостоятельной разработке технологии. Все расчеты, все этапы. Покажем, что обвинения в плагиате это провокация.
— А как быть с Рыковым? — спросил Котов, нервно поправляя пенсне.
— А вот с этим, — я взял трубку телефона. — Будем решать прямо сейчас. Соедините меня с товарищем Бауманом. Срочно.
Вскоре в трубке послышался знакомый сухой голос.
— Карл Янович?
