Пионерский гамбит (СИ) - Саша Фишер
— Значит так... — Сергей Петрович полез в карман и достал оттуда мятый листочек, вырванный из тетрадки в линеечку. — Мне сказали, что палатки есть четырехместные и шестиместные. Надо выбрать те, которые пригодны для использования... Берите вот эту сначала. Вытаскивайте наружу и разворачивайте.
Отец стащил с полки брезентовый тюк устрашающих размеров и бросил мне. Вес у этого чуда советской туристической промышленности оказался предсказуемым. В смысле — этот тюк чуть не сбил меня с ног. Я поволок палатку наружу, а Марчуков вприприжку поскакал за мной.
Узел, ясное дело, оказался ссохшимся и затянутым на совесть. Шнур когда-то давным-давно заменили на бельевую веревку, и чтобы развязать ее, нам понадобилось поработать и ногтями, и зубами.
Оказалось, что развязать шнурок — это еще полдела. Надо было еще извлечь сверток мятого брезента из мешка. Поддавался он так себе, даже представить страшно, когда его туда запихали, и сколько лет не доставали. Наконец мы вытрясли на траву содержимое мешка. Никаких колышков к этой палатке не полагалось. Ну, может когда-то они и были, но сейчас ничего, кроме выцветшего брезента и веревок там не было. Ткань была сухая, и, на удивление, прочная. Почему-то мне казалось, что когда мы достанем-таки эту палатку, то она будет расползаться под пальцами в нитяную труху. Но нет. Понятия не имею, когда эту палатку сшили, может и правда еще до войны, но с ней все было в порядке. Вход легко было отличить по длинным деревянным пуговицам и веревочным петлям. Марчуков немедленно забрался внутрь и принялся размахивать там руками и завывать, изображая палаточное привидение.
— Проверьте, чтобы не было дыр в крыше, — Сергей Петрович бросил на траву еще два таких же тюка. — Ага, вижу, что все неплохо...
— А колышки разве к этой палатке не полагаются? — спросил я.
— Колышки — это лишняя тяжесть на ваших спинах! — назидательно заявил мой отец, подняв палец. — На месте вырубим, топор я уже нашел...
— А дрова рубить вы тоже детям поручите? — иронично спросила Вера.
— Верочка, а пойдемте с нами, а? — вдруг предложил Сергей Петрович.
Глава 28
— А пойдемте! — с неожиданным энтузиазмом согласилась моя мама.
— А кто будет утреннюю зарядку вести? — Марчуков высунул рыжую голову из-под выцветшего брезента.
— Как-нибудь справятся, — Вера легкомысленно махнула рукой. — Тем более, что у меня будете вы, так что увернуться от проведения зарядки у меня не получится!
— Уоооо, — разочарованно проныл Марчуков и спрятался обратно в палатку.
Со снаряжением мы провозились почти до обеда. Сергей Петрович выбрал восемь относительно живых палаток, и парочку сгнивших до трухи мы оттащили в мусорный контейнер. Потом долго возились со спальными мешками. Они тут были двух видов — ватные комковатые коконы с деревянными пуговицами и ватные же отощавшие одеяла с металлическими молниями по краю. Холодные железные зубчики были частично выломаны, частично проржавели, бегунки практически у всех были безвозвратно потеряны. Не знаю, какой технический гений придумал делать у спальников железные молнии. Кажется, что они оставляли царапины на коже, даже если на них просто смотреть. А ночью эти замки еще должны быть жутко холодными. Бррр...
Еще в числе добытых туристических сокровищ оказались два тупых топора на потемневших деревянных рукоятках, два закопченных ведра и помятый котелок с зеленой крышкой от явно какой-то кастрюли. Груда рюкзаков, точно таких же брезентовых мешков на уродских лямках, как и у меня. От одного их вида плечи сразу же заныли... И кусок странным образом сшитого брезента, которому Сергей Петрович образовался почему-то больше всего.
— Тент над костром в походе — очень нужная штука! — сказал он, тщательно сворачивая темно-зеленую тряпку в рулон. — Если вдруг пойдет дождь, то у нас все равно будет горячая еда!
— И как мы теперь все это потащим в отряд? — Баженов плюхнулся на кучу разложенных по траве спальников.
— А что это вы расселись? — Сергей Петрович упер руки в боки. — А посуду кто будет собирать?!
Коробки с посудой нашлись под самой нижней полкой дальнего стеллажа. Это были алюминиевые миски, которые явно знавали лучшие времена, алюминиевые же ложки, в ручках некоторых из них были проверчены дырочки. И эмалированные кружки. Почему-то самых разных размеров и цветов. Эмаль в куче мест откололась, ручки некоторых были еще в какие-то давние времена оплетены шнурком. Ну да, логично. Эти кружки только на романтичных туристических фотографиях хорошо смотрятся. На практике же, стоит налить в такую чай, она становится невозможно горячей. Сначала обжигаешь пальцы об ручку, потом губы об ободок. А если холодно, то чай остывает катастрофически быстро. Зато легкие и не бьются...
Завхоз Иван Денисович появился уже почти перед самым обедом. Низенький и пузатенький, похожий на китайского божка, которому надо пузико на удачу тереть.
— Уже все собрал, Петрович? — хотейчик-завхоз пожал руку моему отцу и, прищурившись, оглядел кучу снаряжения. — Тогда сейчас вам тачку прикачу...
— А разве записывать нигде не надо? — деловито спросил Сергей Петрович.
— Да не, — махнул рукой завхоз. — Этот хлам списали еще три года назад, я хранил просто на всякий случай. Если вдруг энтузиаст вроде тебя объявится!
— А почему списали? — спросила Вера. — Вроде все в неплохом состоянии еще...
— Так в походы уже лет пять как никто не ходит, — завхоз сложил руки на животе. — После того случая... А, так вы не знаете? Ну и ладно... Случайность она случайность и есть. Ежели мы над детьми трястись теперь будем, они никогда и не повзрослеют, так-нет?
Иван Денисович потрепал Баженова по волосам и резво покатился по тропинке куда-то за склад.
Тачка была скрипучей и старенькой, но если бы не она, то даже не знаю, как бы мы справлялись с этой кучей туристического барахла. А так получилось даже весело — туда мы волокли тачку
