Г. Носовский - Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков
Через некоторое время иранцы узнают о нашествии Афрасьяба: «Из слов разведчиков зорких узнал Кей-Хосров, что царь Афрасьяб, в жажде яростных сеч, успел уж бурливый Джейхун пересечь, и с ним, наводняя просторы земли, несчетные грозные рати пришли», с. 265. Похожими словами библейская книга Иудифь описывает вторжение войск ассирийского царя Навуходоносора, ведомое его полководцем Олоферном, в Ветилую (то есть «Литву» = Западную Европу, Латинию, Балтию).
Иранцы готовятся к обороне: заранее занимают удобные боевые позиции, копают рвы и наполняют их водой, рассыпают стальные шипы против туранской конницы и т.п., с. 366. Любопытно, что в войске Кей-Хосрова есть штатные астрологи, пытающиеся предсказать исход войны, неотступно глядя в свои таблицы и «ища астролябией тайну светил», с. 367. Эти свидетельства хорошо отвечают наложению здесь «Ирана» на Западную Европу, которая готовилась к отражению «туранского» карательного похода Ивана Грозного, и где в то время действительно была распространена астрология. Напомним: Туран = Рутения = Ратная (страна).
Следуя уже хорошо нам известному сценарию Ливонской войны XVI века, можно ожидать, что сейчас в Шахнаме будет упомянута переписка между Иваном Грозным и Андреем Курбским (описана в Библии как переписка между ассирийцем Олоферном и изменником Ахиором). Наш вывод оправдывается. Действительно, далее на восьми страницах Фирдоуси рассказывает о переписке Кей-Хосрова с Афрасьябом. Сначала Афрасьяб обращается к Кей-Хосрову и вскоре получает от него резкий ответ, с. 370-380. Вообще, эта переписка носит весьма напряженный характер. В частности, Кей-Хосров обвиняет Афрасьяба в коварстве, говорит, что «чем дальше – распутать сей узел трудней. Устал я от стольких бесплодных речей», с. 378. Все это хорошо соответствует духу и стилю переписки Грозного (Афрасьяба) с Курбским (Кей-Хосровом).
Обмен письмами между царями лишь усугубляет конфликт. Война между Тураном и Ираном начинается.
Повторим, что Шахнаме изображает Кей-Хосрова как «хорошего царя», а Афрасьяба – как «очень плохого, злобного». Например, об Афрасьябе говорится так: «Царь недостойный, погрязший во зле, преступней которого нет на земле», с. 412. Или: «Тревогой охвачен туранский злодей», с. 401. И далее: «Немало безжалостный тот человек свершил злодеяний за долгий свой век… Он братоубийца, губитель царей, навек опозоренный злобой своей», с. 456. И т.д. и т.п.
Аналогичным образом многие западные европейцы обычно характеризовали Ивана «Грозного».
В первом же бою от руки Кей-Хосрова погибает молодой туранский царь Шиде, сын Афрасьяба. «Подняв бездыханным, в крови и пыли, в стан вражий несут молодого царя», с. 380-388. Афрасьяб в отчаянии: «Смерть повелитель зовет, седины, кафура белее, он рвет, рыдает и сыплет на голову прах… Вскричал Афрасьяб: "Позабуду о сне, отныне все думы мои о войне! Горюйте со мною о сыне моем!"», с. 387.
По-видимому, здесь на страницах Шахнаме отразилась гибель царевича Ивана, сына Грозного. Причем в данном сюжете персидская версия близка к библейскому описанию. Напомним, что в ветхозаветной книге Иудифь гибель сына Грозного описана как гибель ассирийского полководца Олоферна во время войны с иудеями в Ветилуе.
После этого война Ирана с Тураном разгорается в полную силу. На десятках страниц Фирдоуси рассказывает о многочисленных яростных сражениях и гибели множества бойцов с обеих сторон, с. 388-469. Мы не будем перечислять все эти запутанные детали и имена, так как их сопоставление с подробностями и переплетениями Ливонской войны лишь загромоздит уже ставшую нам в целом понятной картину параллелизма. Сообщим лишь главный итог.
Армия туранского Царства (Руси-Орды) терпит поражение от Ирана (Западной Европы). «Злодеем был царь Афрасьяб, оттого покинули счастье и мудрость его. Того, чьи войска наводняли весь край, исчез даже след, в страхе скрылся он», с. 434.
Царь Афрасьяб проигрывает сражение за сражением и, в конце концов, спасается бегством с поля боя, с. 395, 427, 448. Надо сказать, что на протяжении войны Афрасьяб и Кей-Хосров обмениваются еще несколькими посланиями. Вероятно, это – отражение остальных посланий Грозного и Курбского друг другу. Дело в том, что их сохранилось несколько, как и писем Афрасьяба к Кей-Хосрову. Это обстоятельство усиливает обнаруженный нами параллелизм.
Русские летописи, отредактированные потом Романовыми, ничего не говорят о бегстве Ивана Грозного с поля боя в Ливонской войне. Хотя и сообщают о фактическим поражении его войск. На первый взгляд, здесь соответствие между персидской и русской версиями нарушается: Афрасьяб разгромлен и спасается бегством, а Иван Грозный разгромлен, но ничего не известно о его бегстве с поля брани. Однако на самом деле параллелизм здесь сохраняется. В книге «Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана» мы показали, что знаменитый «античный» римский император Нерон является одним из достаточно ярких фантомных отражений Ивана Грозного на страницах западно-европейских хроник (кстати, старинный портрет Домициана = Михаила Романова см. на рис. 6.9). Следовательно, теперь мы можем пользоваться «биографией Нерона», как и ветхозаветного Олоферна, для прояснения некоторых заключительных сюжетов в соответствии: Афрасьяб = Грозный.
Рис. 6.9. Римский император Домициан, то есть (частично) Михаил Романов. Французская эмаль. Эрмитаж. СПб. Фотография 2009 года
Так вот, оказывается, «злобный» римский Нерон заканчивает свою жизнь практически так же, как и «злобный» туранский царь Афрасьяб.
Остановимся на этом подробнее. Что сообщает нам Фирдоуси о бегстве и гибели Афрасьяба? Оказывается, после разгрома на поле боя, Афрасьяб спасся из своего дворца по потайному подземному ходу вместе с двумя сотнями именитых мужей и скрылся в пустыне. «Была вся страна тем бегством таинственным изумлена. Нигде беглеца отыскать не смогли», с. 428. Приближенные и родственники царя Афрасьяба умоляют победителя – царя Кей-Хосрова – не карать их: «За грех Афрасьяба, ЦАРЯ-КОЛДУНА, не мсти нам, не наша ведь это вина», с. 431.
В конце концов, покинутый остававшимися немногими приближенными, царь-беглец Афрасьяб остается совсем один. «Глухим бездорожьем, пустынею мчась… добрался беглец до горы Эсперуз. Врагов опасаясь, ни мига не спал, охотясь в пути, насыщенья искал, уж тело кушак ему до крови стер», с. 448. И далее: «Покинув мужей, темной ночью один в смятенье туранский бежал властелин», с. 467. За ним организована погоня: «Искали в саду, во дворце, средь лугов… Исчез повелитель туранской земли… Ищи Афрасьяба затерянный след», с. 468, 474.
Мрачная развязка приближается. «Афрасьяба был горек удел, он, в страхе скитаясь, не спал и не ел. И смерть ужасает, и жизнь ни к чему, опасности чудятся всюду ему. Он долго искал, где главу преклонить… В безлюдной глуши… Пещера таилась меж каменных круч… Пещера цела по сии времена, "норой Афрасьяба" зовется она. В ней скрылся скиталец, за жизнь устрашась; там пищи убогой припрятал запас… Там дни он влачил, горький жребий кляня, упреками совести черной томим – свершенное зло тяготело над ним», с. 479-480.
И тут на сцене появляется некто Хум – добродетельный муж, живший отшельником. «РОД ЗНАТНЫЙ И ДРЕВНИЙ ЕГО ВОСХОДИЛ К ЦАРЮ ФЕРИДУНУ… В горах, вдалеке от селений людских молился он, чужд наслаждений мирских. БЫЛА ВЛАСЯНИЦА ОДЕЖДОЙ ЕГО. И Хумом ОТШЕЛЬНИКА звали того», с. 480. Более того, Хума именовали «святым отшельником», с. 483.
Отшельник Хум услышал стоны и причитания беглеца Афрасьяба, и вскоре обнаружил царя в его потайной пещере. «В убежище тайное ищет он вход; его отыскал и в пещеру вступил, во тьму, где беглец притаившийся жил. Сорвав с власяницы своей бечеву… и недругу накрепко руки связав… Злодей и в пещере не смог обрести спасенье, не смог от возмездья уйти», с. 481.
Однако отшельник Афрасьяб ловко ускользает из рук отшельника Хума. Афрасьяб обращается к нему с мольбой, жалуется на свою судьбу, просит пощады и т.п. Хум проникается сочувствием, ослабляет путы пленника, а вероломный царь, поняв, что ему удалось обмануть Хума, неожиданно вырывается и спасается бегством. Хум растерян. Он начинает бродить по окрестностям, пытаясь обнаружить Афрасьяба, но безрезультатно. Тут появляются иранские воины во главе с богатырями Гудерзом и Гивом. Узнав о том, что где-то здесь, совсем недалеко, прячется разыскиваемый Афрасьяб, они начинают поиски и вскоре обнаруживают беглеца. Причем его опять ловит отшельник Хум. «Хум прятался в зарослях… в аркан обращенную им бечеву закинул он… И ЦАРСКАЯ В ПЕТЛЕ УЖЕ ГОЛОВА!», с. 487. К Афрасьябу приближается царь Хосров, обвиняет пленника в множестве преступлений и УДАРОМ МЕЧА ОТРУБАЕТ АФРАСЬЯБУ ГОЛОВУ, с. 488. Так заканчивает свою жизнь великий туранский властитель.
Сопоставим персидский рассказ с жизнеописаниями «Грозного», «Нерона», «Олоферна» и «Василия Блаженного».
