Дмитрий Казаков - Охота на сверхчеловека
Когда Ашугов вылез из «Бентли», Радлов усилием воли приглушил ненависть и заставил себя только наблюдать. Отметил усталый вид полковника, злорадно подумал: «Что, гнида, и тебе приходится нелегко?». А когда двое офицеров АСИ вошли в здание, начал действовать.
Путь для проникновения оставался один – через крышу.
Понятно, что Агентство максимально обезопасило себя. Обычный человек никогда не смог бы перебраться на розовый особняк с какого-либо из соседних домов. Попытка использовать для этого специальное снаряжение заняла бы немало времени и привлекла внимание охраны.
Но Семен был не совсем обычным человеком.
Покинув кладбище, он перешел улицу и отправился в обход розового особняка, стараясь не попадать в объективы камер. Заглянул в продуктовый магазин, где провел минут двадцать и купил огромный, истекающий соком персик. Не торопясь обгрызая фрукт, прошел по Графицкой улице, что ограничивала небольшой квартал со стороны Петржена.
В результате оказался на улочке У Палиарки, куда здание АСИ выходило боком. Перепрыгнуть ее смогла бы разве что белка-летяга, да и то при попутном ветре. Поэтому Радлова заинтересовал обычный жилой дом, расположенный позади розового особняка.
Трехэтажный, бледно-желтый, он выглядел типичной постройкой «под старину», каких немало в Праге. Но узкие высокие окна, крохотные декоративные балкончики и арки над подъездами говорили в том, что строение и в самом деле старое. Прошлого или даже позапрошлого века.
Между домом и резиденцией Агентства оставалось метров восемь, а крыши, если глядеть снизу, находились почти вровень.
– Ну ладно, – проговорил Семен. – Пожалуй, этот вариант меня устроит. Пора за дело…
Он огляделся и зашагал к арке ближайшего подъезда. Там наткнулся на первое препятствие – камеру над дверью и антропометрический замок, настроенный на пальцы жильцов.
С камерой Радлов управился быстро. Сбоку, чтобы не попасть в ее поле зрения, прыснул в объектив остатками пены для бритья. И после этого, не опасаясь, что его действия попадут на пленку, принялся изучать замок. Тот оказался старым, разболтанным, а дверь – хлипкой.
Внимательно изучив ее, Семен подумал, что вполне сможет выломать. Но нашумит при этом так, что кто-то из жильцов всполошится и решит узнать, что за грохот. Выяснит, что с камерой не все в порядке. Вызовет полицию, после чего останется лишь удирать со всех ног…
Поэтому он сбегал к китайско-итальянской пиццерии, где купил большую пиццу на вынос, в красивой цветной коробке. Натянул ту из полученных от Матея бейсболок, что до сего дня не надевал – розовую, с желтым утенком придурковатого вида. Затем вернулся к дому, прислонился к стенке и стал ждать.
Когда уловил шум за дверью, встал прямо перед ней и постарался изобразить смущение.
– Ой! – сказала крайне легко одетая девица лет шестнадцати, выпархивая из подъезда. – Ты что на дороге встал?
– Извините, – ответил Семен, улыбаясь как можно шире и глупее. – Все время становлюсь, где не надо. А можно я внутрь, пройду? А то вот принес заказ. Несколько раз попытался дозвониться в квартиру, а вызов не работает…
Тот, кто кажется глупым, вызывает доверие, а не тревогу, даже если это помятый мужик с побитой мордой. Ну а невиннее разносчика пиццы может быть только розовый поросенок.
– Эта хреновина все время барахлит, – девица заулыбалась и поспешила по своим делам, а Радлов перехватил дверь за миг до того, как она закрылась. Прошел мимо лифта и вихрем взлетел по лестнице на третий этаж.
Прокрался к узкой лесенке, ведущей к двери на чердак. Поднялся и обнаружил, что ее заперли на самый обычный механический замок. Коробка с пиццей оказалась на полу, а Семен запыхтел, вцепившись в металлическую дужку. Показалось, что сломаются пальцы или лопнут, не выдержав сумасшедшего напряжения, мышцы. Но замок с сухим треском разломился.
Радлов едва успел подхватить обломки у самого пола. После чего замер, посасывая ссадины на пальцах и вслушиваясь. Не обратил ли кто внимания на его возню? Не решил ли глянуть, кто тут развлекается?
Хлопнула дверь, судя по всему, на втором этаже. Донесся скрипучий старческий голос, размеренные шажки. Запищал замок подъезда, сообщая, что он открыт, долетел раскатистый кашель, и все стихло.
Семен подобрал пиццу, проскочил за дверь и плотно закрыл ее за собой.
Чердак был велик. Столбы света подали через квадратные, заросшие грязью оконца. Темнели могучие балки, на полу лежал толстый слой пыли, в углах стояли громадные сундуки. Тут могли водиться привидения, самые настоящие, с цепями и замогильным воем…
Но призраков заметно не было. Как и выхода на крышу.
– Что за ерунда? – пробормотал Радлов. – Не может такого быть. Должен иметься какой-то люк, что ли…
Вопреки его убежденности, потолок выглядел монолитным, как скала. Оставалось признать свое поражение и возвращаться, либо… воспользоваться одним из окошек.
– А что, можно… – Семен снял мерзкую бейсболку, пиццу засунул в рюкзак. Примерился и попытался запрыгнуть на одну из балок. Но не рассчитал сил, чуть не врезался головой в потолок и грохнулся так, что едва не проломил перекрытия.
Несколько минут потратил на то, чтобы отдышаться и помассировать занывшие после падения икры. Затем прыгнул еще раз, больно ударился о балку животом и повис на ней, точно пиявка на палке. Перекинул одну ногу и осторожно встал, стараясь не глядеть вниз.
От страха высоты Радлов, несмотря на всю сверхчеловечность, так и не избавился.
– Зараза… – пробормотал он, обнаружив, что окошко закрыто наглухо. Накатила злость, и удар кулаком показался таким же естественным, как чихание при зуде в носу. Полетели осколки, один из них воткнулся в щеку. Из ранки потекла кровь, так же как и из разбитых костяшек пальцев.
Семен подумал, что если дело так пойдет, то скоро изуродует руки сильнее, чем лицо. Осторожно вытащил из рамы остатки стекла. Подтянулся и начал протискиваться через оконце. В лицо ударил свежий ветер, солнечный свет после чердачного полумрака показался необычайно ярким. Радлов зажмурился, смаргивая набежавшие слезы.
Когда глаза привыкли, смог оглядеться.
Окошко выходило на боковую поверхность трапециевидной в сечении крыши, покрытой красной черепицей. Откос заканчивался оградкой высотой в ладонь, за ней лежал провал, отделявший здание от соседнего дома. Особняк АСИ располагался правее, его видно не было.
С крыши можно было разглядеть громаду торгового центра «Новый Смихов». На севере поднимался Петржен, на юге виднелся шпиль Смиховского вокзала. Далеко за Влтавой торчала двойная «спица» телевизионной башни. Солнце неспешно уползало к горизонту.
– Ладно, теперь отступать поздно, – пробормотал Семен. Развернувшись, он оттолкнулся от рамы и полез вверх.
Черепица скользила под руками, ноги срывались. Но он цеплялся изо всех сил, не обращая внимания на оцарапанные пальцы.
Тяжело дыша, точно вынырнувший на поверхность кит, забрался на плоскую часть крыши. Некоторое время полежал, отдыхая, а затем пополз в сторону Пльзеньской улицы. Встать в полный рост не рискнул – мало ли кто в этот момент смотрит на крышу? Фигура стоящего человека сразу бросится в глаза, а разглядеть лежачего не так просто.
Сначала показалась крыша розового особняка, приятно ровная, с парой каких-то будочек и множеством антенн. Потом стала видна уходящая вниз стена, ряды окошек. В последнюю очередь открылся уставленный машинами дворик.
– У, как высоко… – Радлов подумал, что снизу дома казались много ниже. Страх заставил оцепенеть мышцы. – Но я должен прыгнуть. Просто обязан… Иначе зачем сопротивлялся, не давал себя поймать?
В дни после трансформации не раз думал, что разучился бояться совсем. Но выяснилось, что это не так, и что кое-какие фобии, присущие историку из Нижнего Новгорода, живы и прекрасно себя чувствуют.
А может, давали знать себя последствия того, что Семена в последние дни много били по черепу?
Но в любом случае при взгляде в пропасть, что разделяла дома, голова начинала кружиться, а в желудке – неприятно ныть. Хотелось закрыть глаза или сигануть вниз и не мучаться.
– Ничего, это мне только кажется… – задом отполз обратно. Встал в полный рост. Несколько раз глубоко вздохнул, и рванул с места, словно прыгун в длину.
На самом крае крыши оттолкнулся изо всех сил. Засвистел в ушах воздух, в лицо ударил тугой кулак ветра. Мелькнули далеко внизу блестящие крыши автомобилей, стал слышен сердитый голос.
И тут Семен осознал, что летит на пучок антенн, торчавших над крышей подобно диковинному кусту без листьев. В бешеном усилии изогнулся, пытаясь избежать участи насаженной на иглу бабочки. Замахал руками. Ударился левой ногой о бордюр высотой в ладонь.
Его швырнуло вниз. Бешеной болью рвануло скулу. Перед глазами потемнело. Радлов со всего размаху хрястнулся носом в нагревшуюся за день поверхность крыши. Ребра затрещали, шея неприятно хрустнула. В недрах организма что-то болезненно екнуло.
