30 сребреников - Дмитрий Викторович Распопов
— Сеньора Брианда! — тут же возмутился священник, — это грех! Прекратите говорить такие вещи! Бог прогневается на вас только за мысль об убийстве невинного дитя!
Мать отвернулась от обоих и закрыла глаза, было видно, как всё её тело лихорадит.
— Мы не можем тянуть дольше, ей нужен врач, — священник посмотрел на ребёнка, так и лежащего в обнимку с крестом, и пошёл к двери.
Выйдя, он несмотря на требовательные взоры кучи людей, которые ожидали оглашения пола ребёнка, поманил к себе отца. Взрослый мужчина, для которого это был уже девятый ребёнок, удивлённо на него посмотрел, но подошёл и затем по знаку вошёл внутрь, сразу первым делом бросившись к кровати, где рыдала его жена.
— Брианда! Как ты? — он хотел взять женщину за руку, но та лишь бессильно лежала на кровати.
Дон Диего повернулся к повитухе и его лицо исказила гримаса боли.
— Ребёнок мёртв?
Марта смутилась, но на помощь ей пришёл священник.
— Сеньор, он жив…
— Он? — тут же обрадовался дворянин, — это мальчик⁈
— Дон Диего, послушайте меня, — священник подошёл ближе, — это не совсем обычный ребёнок, точнее не такой, как все ваши остальные дети.
— Что с ним? — Диего поднялся на ноги и сразу увидел маленькое, трясущееся нечто, лежащее с деревянным крестом в обнимку. Ужас от вида ребёнка охватил его и он повернулся к священнику.
— Что это?
— Ребёнок, — тот ответил, не моргнув и глазом, — ваш ребёнок сеньор Диего.
Дворянин покачал головой и показав рукой на больше похожего демона из кошмаров, чем человеческого ребёнка, сказал.
— Я не приму это!
— Вы обязаны! — фра Эрнандо возмутился, — это невинное дитя!
— Это монстр! — Диего покачал головой, стараясь даже не смотреть на ребёнка, — я отрекусь от него!
— Дон Диего, я буду свидетельствовать на суде, что он ваш ребёнок, родился от доньи Брианды в точно положенный срок! — возмутился священник, — больше того, ваш брат дон Педро обещал крестить его!
— Его должны скоро рукоположить епископом первой же освободившейся епархии, — ответил Диего, — не знаю, успеет ли он приехать, он ожидает решения примаса в Толедо.
Дверь комнаты внезапно открылась и внутрь вошёл румяный, розовощёкий мужчина лет двадцати пяти, в сутане священника.
— Брат! — он развёл руки, — какое счастье, что я решил поехать домой! У тебя родился сын!
— Не уверен брат, — Диего раздражённо показал ему рукой на младенца, — иди посмотри на него, нам нужно решить, что делать дальше.
Тот подошёл к ребёнку, улыбка на его лице погасла, он поднял золотой крест, висящий у него на чётках, и трижды перекрестил ребёнка, шепча первые строки молитвы:
— Pater noster, qui es in caelis;
sanctificetur nomen tuum;
adveniat regnum tuum…
Ничего не произошло, младенец лишь засунул конец того деревянного креста что он держал в руках себе в рот и стал его обсасывать.
— Это обычный ребёнок, — Педро наклонился, чтобы забрать крест у младенца, чтобы тот не подавился, но включившийся голос того, тут же остановил его. Как только он убрал руку от креста, младенец сразу замолчал.
Парень удивлённо посмотрел на акушерку и второго священника.
— И так с самого рождения, — подтвердили они оба.
Лицо Педро стало серьёзным, он повернулся к брату.
— Он будет священником брат мой, тут нет сомнений, какой путь бог выбрал для этого дитя.
Диего повернулся к брату.
— Хорошая мысль брат, — покивал он, — как только достаточно подрастёт, сразу отправим его в монастырь, подальше от нас.
— На этом и порешим, — согласился с ним тот и заметил, — пойду найду врача для твоей жены, ей явно нездоровиться после родов.
— Благодарю тебя, — Диего благодарно кивнул, отдав приказ повитухе, а сам подошёл и сел на кровать к тяжело дышащей жене и с тревогой взял её слабую руку в свою.
— Подготовьте его для представления моим родным, только замотайте побольше в ткань, чтобы не видели это уродство, — приказал он повитухе.
Марта поклонилась.
— Слушаюсь сеньор.
* * *
21 декабря 1453 A . D ., Гвадалахара, королевство Кастилии и Леона
Прибытие главы дома Мендоса, 1-го маркиза Сантильяна, дона Иньиго Лопес де Мендоса заставило всех слуг носиться словно ужаленными пчёлами, вычищая дворец в котором проживала многочисленная семья Мендоса от пыли и приводя помещения в ещё больший порядок, чем обычно. Визит не был запланированным, поскольку тот больше времени проводил при дворе короля, чем в своих Гвадалахарских владениях. Так что не удивительно, что встречать главу дома вышли все, кто проживал в огромном дворце.
Дон Иньиго появился в сопровождении большой свиты из родственников, которые служили с ним при дворе и Диего нахмурился, если большинство Мендоса вернулось в Гвадалахару, это значит, что при короле мало кто остался, а это в свою очередь пахло опалой.
Выйдя вперёд, он, как и положено старшему сыну обнял прибывшего отца.
— Рад вас видеть отец, — сын посмотрел на запылённое и грубое лицо, которое словно застыло.
— Взаимно Диего, взаимно, — кивнул тот и следом с ним стали здороваться остальные дети.
Когда приветствие закончилось, глава повернулся к Диего.
— Я должен сам его увидеть.
Диего поморщился, это больная для него тема была вот уже второй год головной болью, а также темой непрекращающихся слухов, волнами, расходящимися по Кастилии.
— Отец, вы только с дороги, я думаю лучше вам будет сначала смыть с себя дорожную пыль и отдохнуть, — попытался увильнуть он, отстрачивая неизбежное.
— Диего, благодарю за подсказки, но я сам решу, что мне нужно, — отец спокойно посмотрел на старшего сына, давая понять, что у того нет выбора.
— Тогда идёмте, — Диего повернулся и зашагал вперёд, туда, где в самых дальних покоях обитал главный затворник семьи.
Не то, чтобы они его скрывали специально, но поскольку каждый его выход из принадлежавших ему комнат сопровождался привлечением десятков любопытных, желающих посмотреть на уродца, так что сам сын старался реже выходить, что уже устраивало самого Диего. Большой любви к нему, он, как и, впрочем и с трудом оправившаяся от тяжёлых родов жена, не испытывали.
Слуги, которые прислуживали сыну, тенями расходились к стенам, при виде господ, так что Диего сам
