Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов
— Надеюсь, вы нас не разочаруете, мистер Шульц, — произнёс Хейли.
— Я тоже, — сказал я. — Ради бесплатного обеда можно и постараться.
Все отошли назад, мне за спину. Тут никому не надо было объяснять, что не стоит находиться на линии огня.
— Итак, мистер Шульц, я по сигналу подкидываю шляпу в воздух, вы поворачиваетесь и начинаете стрелять, — сказал Олдмен. — Посмотрим, какой из вас стрелок.
— Валяйте, — сказал я.
Как и было велено, я повернулся спиной и принялся ждать сигнала. Олдмен по-разбойничьи свистнул, я быстро обернулся и увидел летящую шляпу в воздухе. Спуск у этого кольта оказался неожиданно тугим, и я пожалел, что не сделал несколько пробных выстрелов, всё-таки, к чужому револьверу надо привыкнуть, но я всё же прицелился в чёрное пятнышко и выпустил в него шесть пуль подряд. Каждая следующая пуля подкидывала шляпу чуть выше в воздухе, и каждое попадание было заметно сразу, ещё в полёте. Я попал пять раз из шести, промахнувшись только первым выстрелом.
Все зрители заголосили на разный лад, спорщики молча передавали друг другу деньги ещё до того, как Олдмену принесли его шляпу. За ней сбегал какой-то мальчишка, приземлилась она в доброй сотне метров от салуна, и мальчик уже на бегу просовывал пятерню в дырки. Я вдруг почувствовал себя Шариком, прострелившим шапку почтальону Печкину. У Олдмена теперь тоже не шляпа, а сплошная вентиляция.
— Невероятно, мистер Шульц! Просто невероятно! — наперебой поздравляли меня горожане.
Ладно, я и сам не ожидал, что попаду столько раз. Я рассчитывал попасть хотя бы одним выстрелом, мне было бы достаточно.
— За это стоит выпить! — воскликнул Хейли.
Всей гурьбой мы вернулись в салун, а шляпа Олдмена пошла по рукам, каждый желал лично убедиться в моей меткости и потрогать получившиеся отверстия.
— Даже удивительно, что вы не пристрелили Мартинеса и его банду, а дали себя ограбить, мистер Шульц! — воскликнул кто-то из зрителей.
Я поморщился. Будь у меня заряженный карабин, и знай я заранее, кто сидит в пустыне у костра, я не оставил бы этим поганым мексам ни единого шанса.
Как и условились, мне заказали ужин, простой, но сытный, кукурузную кашу с говядиной, и я уплетал не самое аппетитное варево за обе щеки. Воистину, голод — лучшая приправа.
Теперь я уже не был обычным бродягой, зашедшим в этот городок из пустыни, теперь я был в центре всеобщего внимания, и каждый считал своим долгом подойти и познакомиться со мной, от местного брадобрея, тут же предложившего мне свои услуги, и до салунных девчонок, мило улыбающихся и хлопающих ресничками каждому.
Зато ковбой, который цеплялся ко мне, поспешил незаметно уйти, и это меня полностью устраивало. Снова играло фортепиано, люди шумно обсуждали мои умения, теперь салун казался в разы уютнее и дружелюбнее, чем прежде. Стоило всего лишь пальнуть шесть раз.
После того, как я покончил с ужином, Хейли подошёл и крепко пожал мне руку, а затем уселся напротив.
— Отличная стрельба, мистер Шульц, первоклассная! — воскликнул он, и я понял, что забыл отдать ему револьвер.
— Ваш револьвер, мистер Хейли, — я протянул ему кольт обратно, рукояткой вперёд, игнорируя похвалы и славословия.
— Должен признать, вы обращаетесь с ним куда ловчее меня, — сказал Хейли. — Оставьте себе, я пока обойдусь дерринджером.
— Я не могу принять такой подарок, — сказал я.
— Подарок? Ха! Да я заработал на вашей стрельбе в три раза больше, чем этот револьвер стоит, — рассмеялся мистер Хейли.
— Ну, если так, то другое дело, — признал я. — Мне он очень пригодится.
— Я так и подумал, мистер Шульц, тем более, с вашей работой, — сказал Хейли.
— У меня пока нет работы, я её ищу, — сказал я.
— Да? Я думал, вы охотитесь за наградой, я видел, как вы сняли плакат со стены, — удивился Хейли. — Полагаю, вам такое занятие отлично бы подошло.
Да, пожалуй. Охотиться за головами это всё, что мне остаётся, если я не хочу сидеть на паперти и просить милостыню. Вот только, наверное, стоит начать с чего-нибудь попроще. Банда Мартинеса мне пока не по зубам, это я отлично понимал. Да и искать их в пустыне уже бесполезно. Возвращаться в пустыню вообще не хотелось.
Охотников за головами побаивались и не слишком-то любили. Тем более, что многие из таких вольных стрелков часто сами вскоре оказывались по ту сторону закона, да и убийство всё равно остаётся в глазах общества убийством, даже если ты пристрелил конченую мразь вроде того же Мартинеса. Но мне, если честно, плевать на местное общество. Я и так в него не вписывался, что в двадцать первом веке, что сейчас.
— Думаю, прежде, чем заняться охотой за наградой, мне придётся раздобыть не только револьвер, но и патроны к нему, — улыбнулся я.
— Мистер Генри Томпсон торгует самыми разными патронами, думаю, для армейского кольта у него найдётся всё, что необходимо, — сказал Хейли.
— Сомневаюсь, что мистер Томпсон даёт в долг, — сказал я.
— Да, он весьма и весьма прижимист, — рассмеялся мистер Хейли. — Но тем интереснее с ним торговаться!
— Оскар! На тебя раздавать? — раздался голос из-за карточного стола, и Хейли обернулся.
— Да, иду! — воскликнул он. — Мистер Шульц, может быть, и в покере вам тоже повезёт? Похоже, Фортуна решила осыпать вас своими дарами взамен на те страдания, что причинил вам бандит.
Я расхохотался. Не хватало ещё играть с местными шулерами.
— Боюсь, мне нечего поставить, — сказал я.
— Как же? А револьвер?
— Теперь он дорог мне, как память, — сказал я, и Хейли рассмеялся снова.
— Тогда я вынужден вас оставить, мистер Шульц, рад был познакомиться, — сказал он.
Некоторое время я посидел в одиночестве, размышляя над словами Хейли, потом встал и снова подошёл к плакатам с разыскиваемыми, начал разглядывать протокольные рожи рецидивистов, за которых штат объявил награду. Да, Мартинес здорово насолил властям, что за него назначили аж пять тысяч. В среднем награда колебалась от сотни баксов до пяти сотен, и что-то мне подсказывало, что с этих денег ещё придётся уплатить какой-нибудь налог. Крючкотворы из правительства тоже своего не упустят.
— При всём уважении, срывать эти плакаты я не дам, — произнёс бармен, заметив мой интерес.
