Зелье для Ее Величества. Заговор - Дмитрий Попов
Розинцев кивнул.
— Ну а если Вам удастся повернуть дело так, что она останется на свободе, я посодействую вашему карьерному росту и покровительству императрицы, — обворожительно улыбнулась ему дама с переменчивым настроением.
— Благодарю Вас баронесса.
— До свидания, господин Розинцев — кивнула ему на прощание Бартинская.
Иван вышел в благословенную прохладу ночи. Быстрым шагом он направился в присутствие, чтобы если и не застать шефа там сейчас, то быть первым, кого он увидит утром. Надо было срочно поделиться открытием сегодняшнего вечера.
***
Утренний доклад Розинцева о событиях минувшего вечера Шешковский выслушал в мрачном расположении духа.
— Значит, сунулся-таки, к ней щучий сын, — констатировал он факт, когда Иван закончил.
— Так точно, ваше высокоблагородие!
— И думаешь, что зелье сможешь добыть?
— Будет хорошо, если мы его предъявим государыне.
— А если не найдём?
— Тогда и не доложим.
Шешковский хмыкнул, мотнув подбородком:
— Начинаешь немного понимать, как всё устроено в этой жизни. Ладно, к этому вернёмся после. Значит, говоришь, потомки атлантов? — иронично прищурился он.
— Полагаю, она это придумала, чтобы уйти от вопроса.
— Тогда кто же они? Или, точнее, она.
Иван слегка покраснел, помявшись, сказал:
— Когда она меня рассматривала, её глаза были как неживые, и… простите за подробность… от неё не исходило никакого запаха, даже когда она говорила мне в лицо, от неё шёл чистый воздух.
— И что сие означает?
— Она точно не человек. С учётом её быстроты и силы смею предположить, что она и есть вампир из той группы соревнующихся.
— Что? Ты, может, уже сам умом тронулся, Розинцев?! — привстал в кресле Шешковский.
— Судите сами Степан Иванович, до самой императрицы добралась!
— Ты что, в сказки про нечисть всякую веришь?! — побагровел шеф.
— Возможно это какая-то другая форма жизни, — быстро протараторил Иван. — Право слово, ваше высокоблагородие, ну не бывает дыма без огня!
Тот опустился в кресло, досадливо потирая подбородок. Задал резонный вопрос:
— Зачем же она тогда императрицу травила?
— Может это от её укуса и нет никакого зелья. А может, это часть заговора и Вяземский нас на ложный след наводит, пока мы будем искать охотников, они устроят ещё одну попытку отравления. Но в любом случае главный исполнитель задуманного — Бартинская. Нейтрализовав её, мы сильно спутаем им карты.
Шешковский снова задумался.
Иван, пользуясь молчанием шефа, продолжил:
— Я и эликсир этот согласился добыть только для того, чтобы потом с поличным её взять, если они всё-таки не вампиры.
— Ну а коли она ещё какой фортель выкинет? — воззрился на него Шешковский.
— Да и пусть. Мы её будем арестовывать на глазах у придворных, а лучше императрицы. Пусть все видят, что она такое.
Шешковский долго и пристально смотрел на Ивана, вздохнув произнёс:
— Хорошо бы тебя, Розинцев, отправить навечно в Сибирь, а ещё лучше удавить по-тихому. Чувствую, хлебну я с тобой лиха. Ты хоть понимаешь, что если государыня кого привечает, то переубеждать её в том, что человек пиявка, присосавшаяся к ней, — себе дороже!
— Она змея. К тому же уже раз укусившая. Можно, конечно, подкинуть информацию людям Панина. Выгорит дело — они вознесутся в глазах императрицы, не выгорит — уйдут в опалу, — попытался хоть как-то продвинуть свою идею Иван.
Шешковский сидел, нервно покусывая губы и то и дело подёргивая головой в стороны, как будто обдумывал и отвергал различные варианты. Вопрос, конечно, был крайне серьёзный. Тут либо пан, либо пропал.
— К тому же я уверен, что после того, как Бартинская получит зелье, она попытается меня убить, чтобы избавиться от свидетеля. На этом тоже её можно поймать, — высказал Иван идею самопожертвования.
Глаза Шешковского блеснули заинтересованностью:
— А что, дорогой мой, это мысль!
Ивану сделалось не по себе. Когда в твоей смерти заинтересованы потустороннее существо и сильнейший мира сего, шансов выжить не просматривается.
Довольный шеф хлопнул ладонью по столу:
— Значит, так и поступим. Ты с нашими людьми наведаешься к знахарке и тихо-мирно заберёшь у неё всё, что найдёшь. Если всё будет удачно, подумаем, как устроить передачу баронессе зелья, чтобы она попыталась тебя убить, и как её на этом споймать.
Розинцев удручённо кивнул.
Шеф продолжил:
— Какими мы располагаем доказательствами, что Бартинская не от мира сего?
Иван на секунду задумался, затем начал перечислять:
— Первое. Несмотря на баронский титул, у неё начисто отсутствуют манеры, свойственные всем дамам её положения. Она может их продемонстрировать, но они не впитаны с молоком матери.
Шеф кивнул.
Иван продолжил:
— Второе — полное равнодушие к людским жизням. Третье — ни она, ни Вяземский, несмотря на свою образованность, не умеют писать чернилами. Все письма написаны карандашом. Я справился у коменданта Петропавловской крепости, он сказал, что не придал значения просьбе Вяземского о предоставления карандаша и тому принесли перо и чернила. Но тот повторно попросил карандаш.
— Однако Вяземский не продемонстрировал выдающихся физических способностей, — вставил Шешковский.
— Чем удивил баронессу, — парировал Иван.
Шеф помолчал, кусая губы.
— Что, получается, нам известно со слов Вяземского и Бартинской — некая группа людей, обладающих выдающимися физическими способностями, решила на спор поиграть в вампиров, убивая людей из высшего общества, либо они же плетут заговор с целью захвата власти. Так?
— Так, ваше высокоблагородие.
— Из примет: возможно, не умеют писать пером, циничны, речь косноязычна. Что-нибудь ещё?
— Глаза. Когда я увидел баронессу днём, не придал значения её слишком ярким глазам, однако в карете при фонаре они тоже как будто светились. И я вспомнил, что у Вяземского они тоже как бы сами издавали свет ночью, несмотря на то что они у него были карими.
Шеф потёр большими пальцем правой руки остальные пальцы.
— Ну хоть что-то о них мы знаем.
— Ещё приметой можно считать их недавний приезд. И, скорее всего, они снимают жильё. Опять же скоро поползут слухи о бегстве душевнобольных и о вампирах, люди начнут доносы писать, глядишь, чего дельного напишут.
— Хорошо, — одобрил шеф. — В общем, смотрим во все глаза и навострим уши. Глядишь, и заприметим кого.
Затем, глубоко вздохнув, подвёл итог беседы:
— Я тут займусь сыском, а ты, Иван-царевич, собирайся — и к ведьме. Возьмёшь десяток драгун — и к Прискорн незамедлительно. Ей объяснишь, мол, её дружок-лекарь дал показания о месте сокрытия яда, который ты и приехал изъять. Понял?
— Так точно. Только непонятно, как она одним церковным покаянием отделалась. Отравителя и вора как никак привечала!
— Не твоего ума это дело! Сгинь с глаз моих долой! — топнул ногой шеф.
— Слушаюсь ваше высокоблагородие!
***
Нельзя было
