Стажёр - Натан Темень
Девчонка кивнула, и метнулась куда-то.
Чай ждал меня на столе, покрытом скатертью. У стола суетилась хозяйка квартиры, где я комнату снимал. Такая же зеленоватая и ушастая — хозяйка, не квартира. И болтала эта хозяйка без умолку, что не мешало ей подметать, мелких детей гонять, бельё гладить и ещё всякими делами заниматься.
Так что, когда я из квартиры выбрался на улицу, у меня в голове ясность наступила. По сравнению со вчерашней — прям-таки кристальная.
Принесли меня сюда от забегаловки, где драка была. Хозяйка, охая и ахая, в красках расписала, как меня в дом втащили, еле живого, а мальчонка-официант, который помогал квартиранта нести, ей всё рассказал.
Тамошняя владелица забегаловки — подруга моей квартирной хозяйки. И когда по карманам побитого студента пошарила…
Ну да, я же на полу валялся, куда меня в нокаут отправили эти гоблины плюс орки…
Сам виноват, незачем было в старенькой студенческой шинельке поздно вечером пьяным ходить… Да ещё котят предлагать. Это потом понятно стало, что к чему. А тогда все решили, что студент издевается. Человек — над гоблинами. И над орками заодно.
Так вот, когда подруга хозяйки по карманам пошарила и квитанцию на оплату квартиры нашла, тут же вспомнила, что заселился у её подруги один студент. Бывший студент, а ныне — стажёр в сыскной части.
…"А шинелька ваша новая, которую вы давеча почистить просили — вот она, на плечиках висит, красуется. Вся с иголочки, с петлицами, со значком, как положено. Вы уж больше в старом не ходите, господин Найдёнов. Не ровен час, опять в неприятности попадёте. Праздник — праздником, но бережёного бог бережёт"…
Шинель и правда на стене висела, новая, тёмно-зелёного цвета, с оранжевыми петлицами. В самом деле — с иголочки.
Надел я её, и на службу отправился. А перед этим по карманам пошарил как следует. В поисках документов и других опознавательных знаков моей новой личности.
Документы нашлись в столе, куда я же — другой я — их накануне запрятал. Прежде чем шинель в чистку отдать. Почему новенькая форма запачкалась, я даже думать не стал. Обмывал, видать, господин стажёр своё назначение.
Так что шагал я теперь по улице к полицейскому участку — красавец-красавцем. Весь с иголочки, только лицо помятое.
* * *
— К нам едет служба надзора, — помощник полицмейстера Викентий Васильевич указал пальцем в потолок. — Господин полицмейстер телеграфировали в столицу.
Мой начальник Бургачёв скривился, как будто лимон укусил. Ещё трое полицейских — немолодые дядьки, что сидели тут же, в начальственном кабинете, молча закивали.
— Оказывать полное содействие, никаких препятствий не чинить, — зам полицмейстера строго глянул на Бургачёва. — А то знаю вас.
— Викентий Васильевич, так то когда было… — начал Бургачёв.
— Вот чтоб и не было! — рявкнул тот. — Вы от инородов морды воротите, а нам сверху по шапке! Неужто неизвестно, что инород инороду — рознь? Это вам не гобы зелёные, не желтопузые орги. Сам высший эльвий собственной персоной — друг государя и опора власти!
— Поняли, поняли мы, Викентий Васильевич, — миролюбиво пробасил самый пожилой полицейский. — Неужто мы без понятия совсем.
— Так вот, раз поняли, за дело со всем рвением приступайте. Чтоб комар носу не подточил. Та девка хоть и проститутка была, но высшего разряду. Из эльвиек, а это не каждому богачу по карману. То, что её в Александровском парке нашли, не случайность.
Бургачёв, что у нас по опросу?
Мой начальник откашлялся. После нагоняя лицо его горело красными пятнами.
— Опрос ничего существенного не дал, ваше высокородие. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Мы опросили всех, от хозяев до слуг. Все в один голос говорят одно и то же.
Пожилой полицейский ухмыльнулся в усы. Остальные молча переглянулись, разве что не плюнули. Видно, не любят здесь господина Бургачёва.
Меня аж зло взяло. Поднял я руку, как школьник на задней парте, и сказал:
— Говорят одно, а показывают другое!
Все на меня посмотрели.
— Что показывают? — похоже, его высокородие опешил от моей наглости.
— А то, что знают они, в чём дело. У господина Филинова, которого мы последним опросили, на лице всё написано. И у жены его. Он, как услышал про э-э, невинную лилию, чуть с кресла не упал. А жена его глазами сверкала, как люстра хрустальная. А он как заметил, что она разозлилась, сразу младенцем прикинулся — ничего не знаю, ничего не видел!
— А вы, господин стажёр, выходит, видели, — медленно, с расстановкой произнёс зам полицмейстера.
В комнате стало холодно, как на полюсе. Северном. Или южном.
Стало мне страшновато, но остановиться я уже не мог и не хотел.
— Да это и слепой бы заметил. Надо бы у них отпечатки пальцев взять, у всех. На предмет соответствия. Мы же рядом с телом кисть нашли, всю в краске. И нитку. Может, это с чьего-то пальто нитка.
Смотрю, у Бургачова лицо пунцовым стало. Викентий Васильевич наоборот, как-то даже побледнел, и на меня из-под бровей уставился.
Все остальные, кажется, дышать перестали. Только смотрят, рты разинули, разве что попкорна не хватает.
— Так, — ледяным голосом говорит зам полицмейстера. — И какие будут ещё предложения, господин Найдёнов?
Ну, мне терять уже нечего, несёт меня — аж самому страшно.
— Это уж вам решать, вы начальство. Только я себе уже план наметил. В субботу встречаюсь со свидетелем — наедине. Она точно что-то знает.
Бургачёв глаза закрыл, стоит, покачивается. Полицейские глаза таращат, то на меня, то на начальника, будто в цирке. Один, самый пожилой, фейспалм сделал обеими руками. Лицо закрыл, а сам трясётся — то ли плачет, то ли со смеху помирает.
— Она, значит… — зам полицмейстера меня взглядом сверлит, того гляди — прожжёт насквозь. — А личико вам, господин студент, тоже она разукрасила? Или это вы с другими свидетелями наедине общались?
— Ну почему, — говорю с достоинством. — Это к делу отношения не имеет. Тут я сам виноват. И не наедине, а в чайной "Довольный Желтобрюх". Их пятеро было, я один.
Тут пожилой полицейский руки от лица отнял, и тоже на меня уставился.
— Напомните мне, господин Бургачёв, откуда к нам господин стажёр прибыл? — спросил зам полицмейстера, а сам глаз с меня не сводит.
— По окончании столичного университета с превосходными отметками отправлен был Дмитрий Найдёнов в школу полиции при управлении обер-полицмейстера, — деревянным голосом отрапортовал Буграчёв. — Которую успешно окончил. После чего сюда был выслан по разнарядке в соответствии с указом от числа…
— Довольно, — оборвал его Викентий Васильевич. — А в университет упомянутый господин поступил
