Пилот - Антон Перунов
Друзья молча поднялись на второй этаж. Витька немедленно принялся греметь железом, собирая его для переезда. Колычеву весь этот шум мешал сосредоточиться и хорошенько обдумать новые вводные.
Сначала он вышел на широкий балкон. Наличие некой неведомой невесты, пусть Зимин и обозначил, что помолвка вроде как может уже и не считаться, создавала некоторые неудобства и лишние сложности на перспективу. Вернувшаяся память рисовала образ белоголовой большеглазой шестилетней девочки в светлом платьице, с которой они строили песчаные замки и отчаянно ныряли с камней в море на мелководье. Радовало Марта одно — сам перспективный тесть явно не рвался отстаивать эту тему. К тому же, с его слов выходило, что девица живет с матерью и отчимом. А их мнение на сей счет может кардинально отличаться от прежних планов помолвки.
Надышавшись свежим воздухом и придя к выводу, что чему быть, того не миновать, а пока что жизнь продолжается, почти непроизвольно свернул и зашел в соседнюю — пустую комнату. Отстраненно оглядел ее, и в голове тут же сформировалась новая мысль. «А ведь это выход. И чего я мучаюсь? Надо действовать». Но сначала он решил немного пройтись до моря и искупаться. Сгоряча принимать решения не стоило.
Спустя недолгое время вернувшись в дом и пройдя по привычке в их общую с Кимом комнату, Март застал в ней полнейший бедлам. Там и тут валялись различные детали и инструменты. Очевидно, Виктор начал переносить свои «сокровища» в гараж и пока еще не вернулся. Глядя на этот беспорядок, Колычев вдруг подумал, что занимать вдвоем одну комнату, когда в доме довольно места, не слишком разумно. Та, что находится рядом, ничуть не хуже, и они, по крайней мере, больше не будут мешать друг другу.
— А ты где был? — появился в дверном проеме приятель.
— Да так, прогулялся по окрестностям, окунулся пару раз, — пожал плечами Мартемьян.
— А я тут переезжаю, — пояснил будущий механик, ничуть не огорченный тем, что его не позвали. — Поможешь?
— Нет, брат. Я тебе уже говорил, что не следует здесь все захламлять. Так что сам. К тому же я тоже переезжаю.
— В каком смысле?!
— Не пугайся так, в соседнюю комнату. Не хочу мешать твоим занятиям и музицированию.
— Так, значит? — растерялся Ким.
— Ну а что здесь такого? — попытался успокоить приятеля Март, но было поздно, потому что тот уже обиделся.
— Конечно, — забухтел тот. — Не гоже таким важным господам в одной комнате со всякими проживать. Ты у нас кто? Колычев. С Романовыми в родстве! А мы так — хренота из-под ногтей. Какие уж мы вам товарищи…
— Вить, ты, случайно, ночью с кровати не падал? — участливо поинтересовался никак не ожидавший подобного Мартемьян.
Он с позиции своего тридцатилетнего опыта посмотрел на Кима по-новому, отстраненно. И понял, что парень задерган, переутомлен, узкие карие глаза покраснели, волосы давно не стрижены и не мыты — торчат в разные стороны, как у героев какого-нибудь рисованного аниме мульта. Витька словно еще больше похудел и заметно вытянулся. До метра восьмидесяти трех Марта ему, конечно, было еще далеко, но для корейца он был парнем довольно рослым.
Разве что одежда, за которой следила приходящая прислуга, оставалась свежей и то только потому, что Зимин дал распоряжение ежедневно изымать грязное, класть Киму новый комплект и чистить легкие туфли.
— Никуда я не падал, — продолжал бурчать кореец. — И так на самом дне… Понимаешь, я тут на птичьих правах. Вот ты — понятно. И потомок Андрея Кобылы — боярина самого Ивана Калиты и Симеона Гордого. У тебя и дар мощнейший, и энколпион родовой от матери, стало быть, и она не из простых. И деньги. И Зимин — твой дядя. А я? Так — прицепом, словно репей к хвосту лошадиному пристал и еду на халяву…
— Ага. Кобыльему… — постарался отшутиться Март, усиленно размышляя и подыскивая правильные слова.
— Вот-вот. Ты благороден, вежлив, шутишь к месту, сказочных красоток в танцах вертишь, как хочешь. А я? Зачем вообще я нужен? Знаешь, каково это, когда тебе походя говорят, мол, ты никто. Вот я и решил, что надо учиться и быстрее начинать самому зарабатывать. Чтобы себя содержать. Потому и рву жилы на учебе. Хочу сделать свой автомат на конкурс, там премия серьезная полагается.
— И кто же тебе такие глубокие мысли высказал? Молчишь? Ладно. Тогда так. Дураков не слушай.
— Ну а в чем я не прав?
— Да во всем! Ты мне не просто друг, ты мне брат! Больше чем брат. Если бы не ты, меня уже в живых не было! Мы с тобой через такое прошли, а ты мне сейчас какую-то дичь рассказываешь!
— Тогда почему ты съезжаешь?!
— Опять двадцать пять! Ну, пойми же, наконец, выросли мы с тобой. И нам каждому нужно свое личное пространство. В конце концов, вдруг ты или я захотим привести девушку…
— Какую девушку? — подозрительно прищурился Витька, отчего приобрел еще более комический вид. — Надю?
— Это вряд ли, — усмехнулся Март, прекрасно помнивший предостережение Зимина.
— Правда? — облегченно выдохнул Витька и расплылся в идиотской улыбке.
— Погоди-погоди, ты что, влюбился? — изумился Колычев.
— Нет, что ты, — сразу же пошел в отказ любвеобильный сын корейского народа. — Просто она такая… такая…
— Все понятно, — вздохнул Март. — Доктор, мы его теряем! Ладно, давай помогу, что ли, с твоим барахлом. А то ты такими темпами за неделю не управишься.
— А у тебя с ней точно ничего не было? — на всякий случай поинтересовался Ким.
— Зуб даю!
Увидев, как расцвел Ким, Март еще накинул позитива.
— То, что всерьез хочешь учиться и зарабатывать — очень хорошо. Я только «за». Но меру знать надо. И вот еще что. Оцени преимущества нового расклада. Теперь можешь хоть всю ночь свет жечь. Вещи раскладывать, как тебе удобно. Это вроде как твой мир. Отдельный и собственный. А общим у нас балкон останется, будем там вечерами сидеть, пить пив…кхм… лимонад и разговаривать.
Присев на кресло, почти машинально протянул руку к большому радиоприемнику, стоящему на комоде. Крутнув ручку настроек, он с неким отстраненным
