Огненная купель Шантунга - Александр Борисович Чернов
– Конечно, сэр Чарльз. Еще раз – спасибо, и счастливого вам пути…
* * *Дикий грохот потряс, казалось, весь дом, бесцеремонно вытряхивая из неги последних снов его обитателей.
– Откройте, полиция!!
За дверью молчали. Наблюдатели на улице увидели, как одно из окон третьего этажа осветилось светом свечи, там промелькнула чья-то тень. И – тишина…
Добропорядочные граждане должны были открыть дверь немедленно, как только прозвучали эти слова. Вот только добропорядочных граждан за дверью, похоже, не было. А граждане недобропорядочные открывать полиции не стали. Городовые помолотили по двери сапогами и рукоятками револьверов еще минуту. Потом начальство поняло, что в этот раз что-то пошло не так. – Ломайте! – заорал штаб-ротмистр в голубой шинели.
Двое дюжих городовых, разогнавшись, врезались в дверь. Именно так они всегда врывались в воровские притоны. Опыт подсказывал, что после подобного удара дверь вылетала чуть ли не к противоположной стенке помещения. Но… не в этот раз. Ощущение было такое, словно плечом пытались проломить скалу. После второго удара что-то хрустнуло, и один из гигантов, матерясь, схватился за плечо. Второй недоуменно захлопал ресницами:
– Так это, вашбродь, не открывается…
– Фельдфебель! Крикни, чтобы ломали черный ход!
Черный ход ломали долго. Дверь черного хода ничуть не уступала двери парадного по толщине и прочности, а из инструментов у полиции были только кулаки, шашки и рукояти револьверов. Еще через пять минут жандарма осенило:
– Степан! Найди дворника!
Распространяющий смесь чеснока и махорки дворник принес топор. Прорубив в двери отверстие, городовой заорал:
– Вашбродь! Тут решетка!
Принесли кувалду. От могучих ударов с потолка сыпалась штукатурка, где-то лопались стекла и гудело в головах…
Бум! Бум! Бум!..
– Прелестно. Не надоело еще, господа? – Молодой человек в элегантном костюме, с медицинским чемоданчиком в руках укоризненно смотрел на жандарма, напоминающего мельника в своем засыпанном штукатуркой форменном прикиде.
– Господин Банщиков? – Штаб-ротмистр удивленно воззрился на костюмоносителя, которому обещал показать, «как надо арестовывать бомбистов». – Но мы же…
– Перекрыли все входы-выходы. Знаю, знаю. Но я вас перехитрил и вышел через их вход. И перестаньте ломать косяк. Не поможет. Сейчас я ее открою, и вы сможете посмотреть на засовы и решетки. А еще посмотрите вот на это. – Молодой человек сунул руку в саквояж и извлек оттуда… здоровенный вороненый маузер и несколько раз выпалил прямо в дверь, под аккомпанемент визгов кого-то из местных жительниц.
– Там стены досками обиты, потом посмотрим, как глубоко пули в дерево вошли, – прокомментировал он удивленные взгляды городовых, рассматривающих пробоины в нижней части двери, – за сим вашу тренировку по проникновению в помещение, где находятся заговорщики, объявляю законченной. Ибо они уже сбежали через потолочный лаз в квартиру этажом выше и далее через чердак крышами. Теперь давайте я вам, – выделил голосом укоризненно глядящий на жандармов доктор, – расскажу, как надо вламываться в квартиру, полную вооруженных и готовых к бою злоумышленников…
* * *Неудавшийся убийца Банщикова, эсер Яша Бельгенский, почил-таки не напрасно. Террорист рассказал Вадику все, что он знал. В том числе и адрес конспиративной квартиры, где его инструктировало руководство ячейки. Все аккуратненько и цивильно. Никаких трущоб, никаких потайных ходов и прочего, чем грешат авторы романов про Пинкертона. Обычный доходный дом на обычной улице, семь минут пешком до Невского. В этом доме братья Блюмкины не первый год снимают две квартиры.
В одной живут, а другую, этажом ниже, приспособили под фотостудию. Очень удобно. Пришел человек, заказал себе фотокарточку, или фотопортрет, или еще чего. Люди ходят постоянно, потому как фотография нужна всем, особенно если хорошая. А если кто кроме фотографий и прокламации с гектографа унесет, так оно незаметно, да и одно другому не мешает…
Проблема была в том, что брать эту парочку надо было быстро, тихо и так, чтобы братья ничего не успели уничтожить.
В принципе, жандармы дураками не были. В основном…
Вот только данный конкретный штаб-ротмистр с «редкой» фамилией Сидоров и еще более «редким» именем Иван… То ли он и вправду дурак, то ли ничему не обучен. В голове у Банщикова всплыли строки из еще не написанной в этом мире книги: «Когда в дом начали ломиться, перед тем как уйти через черный ход, я разрядил в них магазин браунинга прямо через дверь. Стрелял не целясь, стремясь притормозить жандармов, и с удивлением узнал, что двое из них были ранены, причем один позднее скончался. В верноподданническом рвении они столпились перед дверью, хотя и знали, что мы вооружены и терять нам нечего…»
Оружие руководство ячейки партии социалистов-революционеров, естественно, имело. Как и основания отстреливаться до последнего патрона. Ибо в случае поимки им по новому «Уложению о наказаниях в военное время» грозила виселица. А вот жандармам этих субчиков нужно было брать исключительно живыми и не особо помятыми.
Собственных «групп быстрого реагирования» у жандармского отделения пока не было, а местные полицейские не годились из-за возраста и плохой реакции. Пришлось идти на поклон к командиру Лейб-гвардии атаманского казачьего полка за казаками, которым и было оказано доверие «захватить анархистов-бомбистов, собирающихся взорвать царя-батюшку за денежку аглицкую»…
* * *Во дворе дома № 3 на Обводном канале стоял дым коромыслом. В самом прямом смысле этого выражения. По какой-то причине на чердаке загорелся всякий хлам, который всегда образуется там, где долго живут. Ринувшиеся было на тушение пожара обитатели дома обнаружили, что двери на чердак заперты, а замки безнадежно заржавели. К счастью, на пожарной каланче заметили дым и через пару минут во двор, громыхая и звоня колоколом, въехали сразу две пожарные телеги с водяными бочками, насосами и раздвижными лестницами.
Брандмейстер умело распоряжался. Телеги подвели поближе к дому, опустили опоры, лестницы начали подниматься к дымящейся крыше, разматывая за собой рукава пожарных шлангов. По одному пожарному вбежало в каждый подъезд, стуча в двери квартир и требуя, чтобы жильцы немедленно выходили во двор. Вот лестницы достигли края крыши, и пожарные, таща за собой рукава, скрылись в слуховом окне. Запыхавшиеся от быстрого бега городовые встали у подъездов «всех выпускать, никого не впускать». Их коллеги замерли у черного хода. Из подъездов выбегали немногочисленные по полуденному времени жильцы, волоча с собой кошек, канареек, ежиков и прочих домашних любимцев. Последними вышли топорники, крича брандмейстеру, что дом эвакуирован.
– Все жильцы покинули объект возгорания? – спросил городовой у дворника.
Тот встал на пожарную телегу, повертел головой и начал шевелить губами, загибая пальцы. В это время четверо городовых на улице достали из кармана какие-то обрезки труб, дернули за свисающие веревочки и, дождавшись шипения и густого дыма, со всей молодецкой силушки швырнули полдюжины обрезков в окна квартиры на втором этаже, а еще пяток – этажом ниже.
– Аркашки Блюмкина нет, кажись! – закончил нехитрые арифметические подсчеты дворник.
– У моего брата срочная работа! – закричал Михаил Блюмкин
