Стрелок-4 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Вот и славно.

С самого детства для Люсии не было ничего более приятного и увлекательного, как проводить время вместе с Людвигом. Они вместе гуляли, озорничали, радовались и горевали, обсуждали прочитанные книги и, конечно же, мечтали. И даже повзрослев, меж ними ничего не переменилось, а уж после тягот похода, увиденной крови, грязи и человеческих страданий для нее не было более близкого человека, нежели брат. Кроме, может быть, Дмитрия… Но это ведь совсем другое, не правда ли?

Мысли о Будищеве всегда вызывали в ней целую бурю чувств, с той самой поры, когда она увидела его впервые. Уже тогда он показался ей не таким как все прочие. Да, он был одет как простой мастеровой, но в нем чувствовалась какая-то внутреннее достоинство, сила и … незаурядность. Он говорил не так как другие, смотрел по-другому, а уж о поведении и говорить нечего. А еще он спас от верной гибели Людвига.

И вот сегодня должна решиться ее судьба, а отец не допускающим возражений тоном велел им с братом отправляться на прогулку. Люсия хотела возмутиться подобным произволом, но брат удержал ее от слишком бурных проявлений чувств, а потом привычка повиноваться взяла верх и она тихо прошептала «да папенька».

— Ты что-то сказала? — заботливо спросил Людвиг.

— Что? — вздрогнула барышня. — Нет, я просто немного задумалась.

— Тебе следует быть сдержанной.

— Да, конечно. Хотя как я могу быть спокойной, когда речь идет о моей жизни?

— Не драматизируй.

— Как ты сказал?! — взвилась юная баронесса.

— Все, сдаюсь, — улыбнулся брат. — Скажи лучше, что ты закажешь?

Февраль не самое лучшее время для прогулок, поэтому они заехали в кондитерскую, где их знали с детства. Там было тепло, светло и умопомрачительно пахло сладостями.

— Боже, ты себе не представляешь, как я мечтала в Бами о здешних птифурах! [1] — почти простонала Люсия. — Вот просто чувствовала их вкус, нежный, сладкий и чтобы непременно пахло ванилью.

— Так в чем же дело, давай закажем?

— Боюсь.

— Боишься? — изумился Людвиг.

— Да. Вдруг они будут не такими вкусными, как мне запомнилось.

— Перестань, — засмеялся брат. — Право, ты как маленькая сегодня, а между тем тебя придут сватать.

— И этого я тоже боюсь, вдруг папа откажет им?

— Не думаю, — покачал головой юноша. — У твоего избранника очень серьезные ходатаи.

— Да, графини Елизавета Дмитриевна и уж тем более Антонина Дмитриевна Блудова имеют большой вес в свете Петербурга, но ведь сам Дмитрий…

— Бастард?

— Как тебе не стыдно! — вспыхнула барышня. [2]

— У нашего отца нет таких предрассудков, — не слишком уверенно возразил Людвиг.

— Скажи лучше, что он не любит меня и будет рад отдать за первого встречного, — фыркнула Люсия.

— Ты не справедлива к нему, — насупился брат.

— Вовсе нет, и ты это прекрасно знаешь. Но давай не будем портить себе чудесное утро?

— Согласен.

Опасения баронессы оказались напрасными. Пирожные в кондитерской папаши Шульца были все также хороши, а будучи поданными со сладким, горячим кофе с капелькой ликера для вкуса, просто восхитительны.

— Чудесно! — не удержавшись, промурлыкала барышня.

— Ну, вот, а ты боялась, — улыбнулся Людвиг.

— И вовсе я не боялась! — возразила ему сестра и с чисто женской последовательностью тут же сменила тему. — Ты говорил, что меня ожидает еще один сюрприз!

— Разве?

— Не смей отказываться, я точно помню!

— Ну, хорошо-хорошо, — усмехнулся брат, — будет тебе сюрприз.

— Когда?!

— Собственно, он уже пришел.

— Кто, он? — удивилась Люсия и обернулась.

В этот момент сердце ее забилось сильно-сильно, ибо за окном стоял он! В правду сказать, видно сквозь едва начавшее оттаивать стекло было не очень хорошо, но девушка ни капли не сомневалась, что эта крепкая фигура в темной форме принадлежит Будищеву.

Через минуту Дмитрий ворвался внутрь, и она смогла убедиться, что не ошиблась. На шинели, которую он и не подумал снять, блестел иней, на губах играла улыбка, а в руках он держал большой сверток из плотной бумаги, в котором оказался букет из ярко-алых роз.

— Это вам, — протянул он его Люсии.

— Боже, как они чудесны! — восхитилась барышня, вдыхая совсем не свойственный зиме аромат. — Но как вы узнали, что мы здесь?

— Один добрый человек подал весточку, — ответил моряк, с улыбкой посмотрев на Штиглица-младшего.

— Это я дал знать Дмитрию Николаевичу, что мы будем здесь, — вздохнул Людвиг. — Конечно, мне не следовало это делать, ведь вы еще даже не помолвлены, но я так хотел, чтобы ты была хоть немного счастлива.

— Спасибо, братик, — радостно прошептала Люсия, едва удержавшись, чтобы не расцеловать его, после чего обернулась к своему избраннику и спросила уже обычным тоном, — Я полагала, что вы отправитесь вместе с тетушкой и графиней Елизаветой Дмитриевной к нашему отцу, и очень жалела, что не смогу увидеть вас.

— Я тоже так думал, — пожал плечами потенциальный жених, пожирая девушку глазами. — Но мне велено было остаться, чтобы я не ляпнул чего-нибудь эдакого при вашем уважаемом родителе и не испортил все дело.

— Мне так страшно, что папа откажет, — призналась барышня.

— Флаг ему в руки, — отмахнулся моряк.

— В каком смысле? — практически хором спросили разом насторожившиеся брат с сестрой.

— Дорогие мои, — широко улыбнулся Дмитрий, — говоря по совести, мне не очень-то нужно благословление вашего почтенного батюшки. Лично я вполне могу обойтись и без него. А что? Схвачу свою невесту в охапку, как дикий черкес, и ускачу с ней в горы!

— Боюсь, что не могу одобрить подобный план, — холодно заметил Людвиг, начав жалеть о своем поступке.

— Успокойся, — взяла его за руку Люсия. — Месье Будищев шутит, к тому же он не самый искусный наездник.

— Это верно, — засмеялся подпоручик. — Значит, вариант с похищением отпадает. Тогда все-таки придется получить согласие господина барона. Какая досада!

— Мне надобно отойти на пару минут, — решился, наконец, оставить их одних Штиглиц-младший.

— Ты неисправим! — покачала головой баронесса. — Зачем было говорить о похищении и пугать моего бедного брата? Он и без того, считаете тебя, как бы…

— Полным отморозком?

— Какое глупое слово! Но, пожалуй, верное. Я и сама, иной раз, не знаю, что от тебя ждать.

— Не бойся, — поспешил успокоить ее Дмитрий. — Я и впрямь способен на многое, но только не с тобой. Клянусь, пока ты рядом я буду паинькой.

— Свежо предание, но верится с трудом! — улыбнулась Люси.

— Не сомневайся, милая! Я сделаю все, чтобы мы были вместе. Брошу старые привычки, сверну горы, и если понадобится, победю всех великанов.

— Что сделаешь? — широко распахнула глаза барышня.

— Побежу, — поправился Будищев, — хотя нет, побежду!

— Боже, что ты несешь? — закрыла от смеха лицо руками Люси.

— Свет миру! — провозгласил подпоручик замогильным голосом, вызвав тем самым еще больший приступ веселья у своей спутницы.

Так дурачась и подшучивая друг над другом, они весело провели время, пока вернувшийся Штиглиц-младший не объявил, что им пора. Будищев щедро расплатился с кондитером и проводил барышню и ее брата к экипажу. С Людвигом они обменялись крепкими рукопожатиями, а Люсия протянула ему на прощание руку для поцелуя, к которой тот неловко приложился, вызвав улыбку невесты своей неумелостью.

— Господи, какой же он все-таки медведь! — поморщился молодой человек, потирая ладошку только что от души придавленную будущим родственником.

— Да, — счастливо улыбнулась сестра, — он сильный и смелый.

— О, в последнем у меня нет никаких сомнений. Но, все же, я совершенно не представляю себе, вашей будущей жизни. Рассуди сама, вам придется бывать в обществе, посещать приемы, балы. Представь себе, что он эдак пожмет руку какому-нибудь сенатору или товарищу министра?

— Воображаю, какой будет афронт! — засмеялась Люси.