Валерий Белоусов - Бином Ньютона, или Красные и Белые. Ленинградская сага.
— Ну, ведь Добровольцы орден Св. Николая нашивали, и еще Кресты за Первый Поход…
— Постойте, постойте…, — очень удивился Лацис. — Как же это, Вы сказали, «оказался недостоин»? Вам же, Валерий Иванович, в двадцатом вручили Почетное революционное оружие, пистолет системы Браунинг номер семь, от лица РВС Республики?
— А я его потерял.
— Как же это Вы, батенька…, — довольно поцокал языком Вершинин. — А вдруг его дети бы нашли?
— Не нашли бы. Я его над омутом обронил…, — издевательски усмехнулся я.
Вершинин еще немного помолчал, пожевал сухими губами, потом спросил, чуть понизив сострадательно голос (видно было по всему, что он уже ко мне был душевно расположен):
— Вы ведь, штабс-капитан, верно, были насильно мобилизованы? М-нэ-э… Полагаю, у Вас комиссары семью в заложники взяли?
— Никак нет. Перешел к красным добровольно.
Вершинин выпрямился на стуле, сухо сказал, без всяких эмоций:
— Извольте объясниться.
— Господин…
— Подполковник.
— Слушаюсь. Господин подполковник, известен ли Вам чисто технический термин: «смазать рельсы»?
— Это что-то…железнодорожное?
— Так точно-с. Это берутся пленные красноармейцы, человек двести-триста, и приколачиваются к шпалам…
— Как это — приколачиваются? — не понял меня Вершинин.
— Гвоздями-с. Пробитыми сквозь руки и ноги. Так, чтобы тело лежало на рельсах. Лицом вверх. Потом в рубку паровоза поднимаются господа офицеры и пускают машину. Медленно так, медленно… Чтобы люди все видели, слушали ХРУСТ и крики, осознали, что с ними делают… Кто из красноармейцев сумеет с мясом и обрывками костей вырвать конечности и выскочить из-под колес, тех потом не убивают. Смеются — мол, это их Господь спас…(Грязная коммунистическая пропаганда. Прим. Редактора).
— Вы что же, ЭТО сами видели? — брезгливо спросил меня подполковник.
— Никак нет! Я хоронил ТО, ЧТО осталось…на протяжении трехсот метров.
— Ну-ну… красные ведь тоже не отличались евангельской кротостью. В «капусту» нас рубапи…(По словам нашего военного консультанта, кап. жандармерии Х. Ирмолайнена, «рубить в капусту» — это присущий только диким «rusci» зверский способ расправы. Означает он следующее. Казнимого привязывают под мышки и невысоко подвешивают над землей, так, что можно легко крутануть жертву. Русский «kazak» берет шашку и наносит жертве легкими секущими ударами сверху вниз по бокам, спине, животу увечья, так, что пласты мяса и кожи повисают, как капустные листья. Обрубаются нос и уши, пальцы рук и ног, из надрубленного живота медленно выползают кишки…Прим. Редактора[12]).
— Добровольцы знали, на что шли, господин подполковник. А вот как расправлялись колчаковцы с русскими мужиками? С калеками Империалистической, стариками, детьми? Людям загоняли оглобли в задний проход, четвертовали, кастрировали, сдирали кожу…войдешь в село, а там …Вырванные глаза, обрезанные уши, обгорелые ноги, прибитые к бревну над костром (Грязная коммунистическая пропаганда. Прим. Редактора). Как казнили женщин, я уже умолчу…
— От чего же? — ледяным голосом спросил меня Лацис. — Расскажите. Господину подполковнику будет полезно послушать…
— Извольте. Просто изнасиловать, потом отрезать груди и гениталии — это было милой шалостью! Колчаковцы любили, пригвоздив мать к стене дома, у неё, еще живой, на коленях заживо распилить её детей…Еще любили, изнасиловав девушку, вырвать ей глаза, отрубить пальцы и запихнуть всё это в глотку её жениху…А особенно любили делать это с семейной парой! При этом самый цимес, если жена беременная. Тогда можно было, аккуратно вырезав плод, скормить его на глазах мужа собакам, а то, поджарив, запихать в рот отцу, клещами разомкнув ему зубы …[13] (Грязная коммунистическая пропаганда. Прим. Переводчика и Редактора).
— Извините.
Побледневший Вершинин стремительно поднялся и вышел из-за стола.
Чё-то и мне котлет кушать расхотелось… — с сожалением произнес Лацис. — Но мотивы Вашего вступления в РККА мне теперь стали гораздо, гораздо понятнее!
7
«Финнлянди-а, Финнланди-а…Маннергейман — линья оли вастус ангарра!Молотофф эйсайно это кайно: Черт возьми!Чухна альто дача мейто крайне эс томи!Нет, Молотофф! Нет, Молотофф…»[14]
В обратном переводе с ломанного тупым «rusci» человеческого языка:
«Финляндия, Финляндия…Ты создала неприступную линию Маннергейма!Очень сильно расстроился Молотофф:Проклятые финны! Они не дают на своей земле мне построить дачу![15] (Прим. переводчика.)
…Из электропатефона, произведенного дружественной Советскому Союзу фирмой «Телефункен», доносились веселые разухабистые звуки заграничного джаз-оркестра.
На письменном столе, застеленном газетой ОГПУ «Красный Ворон» (Шутка. Это я Михаила Булгакова «Роковые яйца» цитирую. Уважаю Михаила Афансьевича! Помню, чтобы достать билет на «Дни Турбиных», я перед МХАТ двое суток в очереди стоял. Наш он брат, артиллерист. (На самом деле, военный доктор. Прим. переводчика) застеленном многотиражкой «На Страже Балтики!» Краснознаменного Балтийского Флота, лежали:
наструганный неровными шматками кусок старого, желтого, как свечка, сала, обсыпанного крупной серой солью;
наискосок взрезанная финкой с наборной рукояткой буханка ржаного хлебушка, за семьдесят копеек;
очищенная сизая головка репчатого лука;
распотрошенная тарань, с тщательно выломанной бессовестным чекистом икрой;
две карамельки «Раковая шейка».
Возглавляла натюрморт вытащенная Лацисом из сейфа бутылка армянского коньяка марки «ОС», с выдержкой тридцать лет, заложенного в дубовые бочки еще купцом Шустовым в преддверии трехсотлетия дома гражданина Романова.
Мы с чекистом мирно ужинали и беседовали о геополитике…
— Но скажите мне на милость, чем вам Финляндия-то не угодила? Нет, я — конечно, все понимаю. Мрази еще те! Как вспомнишь Выборгскую резню, когда финские «лахтари» аккуратно расстреливали всех русских подряд, и красных, и белых…(Гнусная русская пропаганда. Прим. переводчика) Но, кроме финнов, что, у на нет больше добрых соседей? Вот, например, эстляндцы… Юденич им независимость завоевал, а они в благодарность его армию в концлагеря загнали, где господа офицеры благополучно от тифа и перемерли…(Гнусная русско-коммунистическая пропаганда. Прим. переводчика).
— И до эстляндцев доберемся, дайте нам только срок… — махнул рукой пьянеющий на глазах лифляндец Лацис. — Какая в попу разница — те чухна белоглазая, и те тоже чухна… Вот только до Нарв…ик…
— Что до Нарвы?
— Н-ну Вы же артиллерист… Какая дистанция от Белоострова[16] до Нарвской заставы?
— А мне на далекую Нарвскую заставу насрать… я у самой Московской живу! А во-вторых, откуда у финнов тяжелая артиллерия?!
— У финнов тяжелой артиллерии нет. А вот у англичан — есть.
Я потер руками лицо, мгновенно трезвея:
— Что, так серьезно?
— Серьезней некуда. Хуже, чем в 1927 году![17] Финны ведут себя как сопливый мальчишка, задирающий здорового мужика… причем этот мальчишка знает, что у него за плечами стоит целая кодла гопоты…
— А что, англичане так любят финнов?
— Преимущественно раком… На финнов англичанам, собственно говоря, насрать. Хотя… как сказать! Никель, марганец, двадцать целлюлозных заводов…
— А это — порох…
— Ну да! Еще и лес… Но это все ерунда. Наши эксперты полагают, что англичане подпишутся на ввод войск в Финляндию, с целью её якобы защиты от СССР и Германии, только для того, чтобы оккупировать попутно Швецию!
— А что, Швеция им так сильно нужна?
— Да нахрен бы она кому вообще сдалась! Если бы не железнорудные месторождения Кируны, если бы не шведская шарикоподшипниковая промышленность! Оккупируй англичане Швецию — и завтра же погаснут доменные печи Рура и в Германии все перестанет крутиться…
— Да на что нам фашистская Германия?! И пусть себе сливает воду!
— Да нам Германия нужна только как противовес Антанте! Не будь немцев, на нас завтра бы дружно навалились… плутократы. А пока они завязли в очень странной позиционной войне, потихоньку нас с немцами стравливая…
— А кто для нас хуже — немецкий Антикоминтерновский Пакт или англо-французский Союз?
— Для нас? Оба хуже.
Продуктивную беседу нарушил телефонный звонок.
Лацис, не вставая, потянулся к аппарату:
— Але… нет, это не квартира. Это вообще-то, тюрьма… Кто говорит?! Да, он здесь…
И, протягивая мне трубку, чекист с удивлением произнес:
