Внучь олегарха - Квинтус Номен
— А зачем вообще столько вычислительных машин могут пригодиться? Я думал, что мы за день…
— Уважаемый Мстислав Михайлович, если я вам сейчас буду просто перечислять те области, где эти машины будут нужны как воздух, то вы уснете от усталости раньше, чем я и четверть вам рассказать успею. Поэтому у меня к вам будет только один вопрос: сколько вам нужно всего — я имею в виду денег, оборудования, специалистов, расходных материалов — то есть вообще всего, чтобы у вас тут можно было запустить с десяток таких линий.
— Ну, я не знаю, выделят ли нам хотя бы десять процентов из того, что для этого потребуется, — в голосе Мстислава Михайловича прозвучала какая-то ирония.
— А ваши инженеры не проверяли, на какой частоте может эта схема памяти работать без сбоев?
— Нет, мы только проверили, что на одном мегагерце данные в ней сохраняются пока подается питание.
— Я это к чему спросила: если она сохранит работоспособность хотя бы на десяти мегагерцах, то вычислительна машина с шестнадцатью корпусами памяти при установке в зенитную ракету со встроенным локатором вашего же института даже в собачьей свалке воздушного боя не зацепит наш самолет и практически гарантировано собьет вражеский. Про ракеты корабельного базирования вам, думаю, даже рассказывать не надо…
— Я понял вашу мысль.
— Я ее все же немного разовью: только под это правительство выделит вам все, что попросите — и не только вам, я весной к вам прибегу с требованием выделить специалистов, чтобы они помогли все эти процессы освоить и в Брянске, и в Минске, и в Бресте, и еще неизвестно пока где.
— Звучит заманчиво.
— Я знаю, сама себя я именно так в эту программу и заманила. А вы — пока только вы, пусть ваши специалисты сначала выпуск процессоров наладят — подумайте вот о чем: по пятимикронной технологии на таком, как у вас используется, кристалле можно до двадцати тысяч транзисторов разместить…
— Да, но сделать трассировку…
— Я же сказала: пока просто подумайте. Я и сама знаю, что руками на бумажке трассировку такой схемы произвести — дело крайне сложное и исключительно трудное. Но вот написать программу, которая всю трассировку за пять минут рассчитает… как раз с использованием вышеописанной вычислительной машины…
— Хм… действительно, тут есть над чем подумать. Но у меня один вопрос все же остался: Светлана Владимировна, вам Николай Александрович приказал разработчикам информацию такими малыми порциями выдавать или вы сами так решили?
Ну что же, очень удобно получилось: «низы» думают, что я раздаю указания по поручению всеведающего правительства, «верхи» считают, что я просто работаю «транслятором» с научного языка на административно-командный — и никому, собственно, до меня нет дела. Почти никому, все же Лена со своей группой явно не по собственной инициативе меня так опекает. Хотя ведь я всем этим дамам из первого отдела такую одежду «придумываю», так что и здесь возможны варианты. Но о них лучше вообще не задумываться, а делать то, что я делать умею. И умею делать хорошо — жалко только, что время очень быстро утекает. А время для меня — единственная ценность. То есть я думала, что единственная — и вдруг картина мира для меня резко изменилась…
Глава 20
Когда я придумывала схему кристалла памяти, я все же именно думала — и додумалась до одной «очень умной мысли»: данные в память и из памяти передаются по одной шестнадцатиразрядной шине, так что добавила в схему простенький переключатель режима работы: «читать» или «писать». Два бита — но и их хватило для того, чтобы все микросхемы посалить на одну общую шину. Если на кристалл приходит сигнал «читать», то открывается выход на шину и очередные два байта просто «висят» на шине, пока не сигнал этот не выключится. А если «писать» — то данные с шины в нужные (определяемые адресными битами) байты прямо с шины и записываются. Ну а если оба бита установлены в ноль, то кристалл на то, что в шине имеется, просто не реагирует. Очень удобно, так и перезапись данных с кристалла на кристалл может проходить без участия процессора — но чтобы все это заработало, нужно еще и контроллер всей платы с кучей установленных на ней микросхем придумать. Простой контроллер, я даже примерную схемку его набросала — но самой еще и его разрабатывать было просто некогда.
Так что я тридцать первого января, под занавес зимних каникул, съездила в МИФИ, отвезла тамошним разработчикам коробку с микросхемами, приложила довольно детальное описание того, как эти кристаллы работают и даже свой эскиз схемы контроллера им отдала. И ехать пришлось в этот раз уже на Каширку: в декабре там сдали небольшой лабораторный корпус и все работы с «железом» были перенесены туда. Вот только на дворе стоял год совершенно пятьдесят восьмой, расчисткой дорог хотя уже люди и занимались, но не проявляя при этом бешеного энтузиазма, а ночью как раз снежок выпал — так что доехала я в МИФИ с изрядными трудностями. А уж назад — снег-то и днем не прекращался, так что выезжать мне пришлось буквально через сугробы (мифиченские дворники дорожки у института все же лопатами расчистили, но сгребленный снег они убрать именно с подъездной дороги, ведущей к лабораторному корпусу, не успели). И мне, как я поняла, с этим очень крупно повезло: колесо от моей «Победы» отвалилось именно в тот момент, когда я такой сугробчик с разгону преодолела и резко затормозила перед поворотом.
Так как движение по внутренним дорожкам институтской территории особо оживленным не было (я, похоже. С утра только одна сюда и заехала), то выпендриваться особо я не стала, вернулась в лабораторию, пригласила на помощь парней — и через полчаса машина снова оказалась на колесах. Гайки, понятное дело, в снегу никто искать не стал, с оставшихся на месте колес по одной отвинтили и я домой поехала очень не спеша. То есть не сразу домой, а сначала заехала в гараж КГБ, где слегка попеняла на некачественно проведенное двумя днями раньше техобслуживание. Действительно слегка, я ведь даже испугаться не успела.
А в субботу с раннего утра ко мне в общежитие пришла
