На задворках империи - Андрей Владимирович Булычев
Заключение
К девятому октября 1808 года Эривань была обложена со всех сторон войсками осадного корпуса генерал-фельдмаршала Гудовича. Всюду строились укрепления, возводились фортификационные линии и устанавливались артиллерийские батареи. Но безопасность всей этой блокадной линии не была обеспечена до тех пор, пока Хусейн-Кули-хан находился в непосредственной близости у реки Гарничай. Задавшись целью мешать осаде, он то подходил к Эривани со своей кавалерией и разбивал фуражирные партии, то снова скрывался в Ведисском ущелье. Гудович решил разбить или прогнать его за Аракс, для чего был сформирован отряд из двух рот пятнадцатого егерского полка, четырёх эскадронов нарвских драгун и пары сотен линейных казаков под общим командованием подполковника Подлуцкого. Позже к отряду присоединились семьсот человек татарской конницы под началом генерал-майора Орбелиани.
На рассвете семнадцатого октября Подлуцкий как снег на голову обрушился на лагерь Хусейн-Кули-хана. К сожалению, из-за несогласованности действий не все силы нападающих начали атаку одновременно, поэтому неприятель хоть и с большими потерями, но всё-таки успел бежать за Аракс, оставив в руках у русских обоз и даже собственную канцелярию хана. Полагая, что поражение, нанесённое врагу Подлуцким, сделает защитников Эривани более сговорчивыми, Гудович отправил очередное письменное послание с предложением о почётной сдаче крепости. На что получил категорический отказ от её коменданта. В это самое время были получены сведения о присоединении к Хусейн-Кули-хану большого отряда Фарадж-Улах-хана и о выдвижении неприятельской конницы из-за Аракса. Дабы не допустить её выхода в тыл корпусу, Гудовичем был усилен стоявший на Гарничае обсервационный отряд Подлуцкого. В это самое время, исполняя предписание главнокомандующего, генерал Небольсин выступил из Карабаха с отрядом в три тысячи человек при девяти орудиях в сторону Нахичевани, и двадцать седьмого октября у селения Карабаба он выдержал нападение целой армии Аббас-Мирзы. У неприятеля было три тысячи пехоты, десять тысяч конницы, двенадцать полевых орудий и шестьдесят фальконетов. В более чем четыре раза превосходили русских враги, но у нас были Лисаневич, Котляревский и те солдаты, которые били неприятеля под началом Карягина, и участь боя была решена. Аббас-Мирза, желая отрезать русский авангард от главных сил, повёл атаку в обход его флангов. Этим неудачным манёвром, видя ослабленный центр противника, не преминул воспользоваться полковник Лисаневич. Он сам перешёл в наступление и стремительно атаковал наиболее слабый участок боевого расположения персов. Последние оказались между двух огней. С одной стороны их громил Лисаневич, а с левого фланга повёл в атаку егерей Котляревский. С правого же показались главные силы русских под началом самого Небольсина. Персидскую армию охватила паника, и она ринулась в сторону Нахичевани. Небольсин продолжал непрерывное преследование и первого ноября при содействии преданного нам нахичеванского хана Ших-Али-бека взял город без боя, где и остановился, занявшись обеспечением своего отряда продовольствием и фуражом, а также восстановлением порядка в области.
Первая часть программы генерал-фельдмаршала Гудовича была исполнена. Нахичеванское ханство вошло в состав Российской империи, и её жителям было объявлено, что «…не только сам город, но и вся область поступает отныне и на вечные времена в подданство русского императора». Старшинам, духовенству и народу как новым подданным и соотечественникам было предложено безо всякой боязни и в полной уверенности в своей безопасности вернуться в свои жилища, сохранять верность России и прервать любые сношения с неприятелем.
А между тем на главном театре военных действий — эриванском, где и должна была решаться участь всей кампании, дела продолжали идти далеко не лучшим образом. Время шло, приближалась зима, а гарнизон даже и не помышлял о сдаче. Гудович же посылал одно за другим письма, пытаясь устрашить коменданта крепости. Тот же отвечал ему всё с большей дерзостью. Положение осадной армии начинало принимать серьёзный характер. Рассчитывать на добровольную сдачу не оставалось никакой надежды, продолжать же осаду становилось с каждым днём всё более затруднительным ввиду позднего времени года. Плохо снабжённые войска уже начали терпеть большую нужду в продовольствии и фураже. Зима в этом году началась раньше обычного, и глубокий снег, завалив ущелья и перевалы, прервал всякое сообщение с Грузией. Казалось бы, за два месяца осады многое уже было сделано. Гарнизон крепости ослаблен, стеснён и понёс большие потери, а часть укреплений в Эривани была разрушена. Сами осаждающие горели желанием наконец-то покончить с долгим и изнурительным сидением в осадных траншеях. Словом, всё предвещало верный успех штурма, но Гудович и при этих условиях потерпел неудачу. В ночь с шестнадцатого на семнадцатое ноября русские войска провели подготовку к штурму, и в пять часов утра по сигналу пушечных выстрелов их колонны ринулись на приступ. Враг не дремал. Мгновенно десятки светящихся ядер разогнали тьму в предместьях, со стен полетели факелы и промасленные горящие бурки. А потом ударил град свинца из пушек и ружей. Штурмующие колонны понесли ужасающие потери, никогда прежде персы не были так искусны в картечном и стрелковом бою. Сказался год тренировок под командой западных советников и поставленное Францией, а потом и Англией оружие. Колонна полковника Симоновича, понеся огромные потери, залегла во рву. Колонна майора Новицкого ворвалась на стену и даже вошла в город, но все её старшие офицеры были убиты, резерв был задержан картечью в крепостном рву, и она была отброшена персами обратно в предместье. Третья и четвёртая колонны из-за коротких лестниц вообще не смогли взобраться на стены и, потеряв всех своих начальников, в беспорядке отступили. Первый приступ был отбит быстро с потерей не менее четверти корпуса. Гудович дал отбой, и войска, отступив, заняли те же места, на которых только что стояли перед штурмом. Гудович объяснял неудачу тем, что в крепости оказались пушки, стрелявшие картечью, «чего персияне никогда не делали, также были фугасы и бомбы…». Тем не менее он вновь послал коменданту и всему эриванскому обществу требование о сдаче, уверяя, что готов предпринять и второй, и третий штурм, невзирая на потери, и что он скорее сам ляжет под стенами, нежели оставит крепость. Но на последнее у него не хватило решимости, а повторять приступ уже было не с кем. Войска были приведены в страшное расстройство. Один только Тифлисский полк, шедший на штурм в составе полутысячи нижних чинов, возвратился назад со ста девяноста четырьмя бойцами, в остальных полках потери были столь же чувствительны. Особенно
