Старуха 5 - Квинтус Номен
– Вы решили нас запугать перед переговорами?
– К сожалению, немецкого солдата проще убить, чем испугать. Я вам просто решила показать, что случится с немцами, если вы не подпишите капитуляцию. Немцы просто исчезнут с лица Земли, а британцам только этого и хочется. Поэтому англичане натравили Гитлера на СССР, но мы, если не будем убивать друг друга, а встанем плечом к плечу против них… Нет, воевать с ними мы не будем, мы их просто уничтожим если они сами войну начнут. Я вообще что-то людей не очень убивать люблю, но мне гораздо больше не нравится, когда убивают моих людей. Моих соплеменников, моих сограждан. И я собираюсь войну эту прекратить – а вот как я ее прекращу, решать теперь придется вам.
По радио донесся голос пилота:
– Вера Андреевна, облако от эпицентра ушло.
– Так, давай один пролет на эпицентром… рядом, чтобы из окошек видно было что там творится. Медленно и на высоте метров в триста…
Без пяти минут полночь по Стокгольмскому времени Вера поставила свою подпись под актом о капитуляции Германии, сразу после того, как подписи поставили фон Клюге и фон Винцлебен, а затем на актах (подготовленных в трех экземплярах, на русском, на немецком и на шведском каждый) расписался, как гарант Договора, король Густав пятый. А после процедуры подписания Вера, сообщив Густаву, что больше ждать она не может, помчалась на аэродром и вылетела в Москву. А в девять утра она уже входила в кабинет товарища Сталина, где ее ждали почти все руководители Советского Союза. О том, что немцы приняли условия капитуляции, все уже знали, товарищ Афанасьев сообщил об этом еще до того, как Вера вышла из королевского дворца – но все ждали «подробностей». Ну дождались, конечно:
– Я же говорила, что с этими фельдмаршалами имеет смысл пообщаться, они люди сугубо военные и считать, в том числе и собственные потери, умеют неплохо. А когда они поняли, в какую жопу их запихнул Гитлер, их особо и убеждать в полезности капитуляции не пришлось.
– А что с эсэсовцами, с гестапо… – решил уточнить Лаврентий Павлович.
– А тут уже я поддалась на их уговоры, – спокойным голосом ответила Вера, – и разрешила им эсэсовцев с гестаповцами нам не передавать в связанном виде. Я же сказала: генералы они вполне вменяемые, ситуацию просчитывать умеют. Так что мы договорились о том, что если они при попытке ареста встретят вооруженное сопротивление и сами всех эсэсовцев с гестаповцами поубивают, то у нас претензий к ним по этому поводу не будет. Да, оказывается, Кальтенбрунер и Борман тоже в том бункере были, так что мы их судить точно не сможем. Но по мне оно и к лучшему: нам меньше мараться.
– Так, а что еще ты сделала против наших предыдущих договоренностей? – недовольным голосом спросил Сталин.
– Да почти ничего… так, по мелочи, сугубо для личного употребления…
– Я не спрашиваю для чего, а спрашиваю что именно?
– Оставила им Эльзас и Лотарингию, они даже и не знали, что кто-то из здесь присутствующих хотел эти территории обратно французам вернуть.
Сталин побагровел, поскольку именно он предложил «восстановить довоенные границы», но ничего по поводу Вериного самоцуправства сказать не успел.
– Но я им Эльзас с Лотарингией не просто так передала, а взамен на Восточную Пруссию. Как и Данцигский коридор: вот столько себе забрала, а почти столько же им подарила. За то, что они сообразительными оказались и в бутылку не полезли.
– А теперь Польша будет…
– Не знаю, как вам, а мне вот на Польшу вообще на… плевать. Почти триста тысяч поляков в вермахте как бы намёкивают, что и всем нам на них плевать, за хамство наказывают, причем больно.
– Так, – подчеркнуто спокойно поинтересовался Лаврентий Павлович, – а что с Литвой?
– С какой-такой Литвой? Не знаю я никакой Литвы, я знаю только лишь территорию Восточной Пруссии, и мне плевать, старая это территория или новая. Но вот в одном нам там пока еще фашисты сильно помогут… если уже помогать не начали: там сейчас к немцам приткнулись почти семьдесят тысяч членов эстонской Омакайтсе, так вот их немцы поголовно там же, в Литве, и закопают. И, чтобы два раза не вставать, прошу рассмотреть мое уже предложение об отправке сидящих там ста двадцати тысяч французов на помощь товарищу Чойбалсану: строить там много всякого нужно, а у Чойбалсана лишних рук нет.
– У него же…
– У него уже миллион младенцев и дошкольников! Так что французам там строить – не перестроить…
– Тогда… детали переговоров мы и попозже изучить сможем, сейчас нужно решать, что делать с вермахтом и вообще со всей Германией. А так же с ее сателлитами.
– А это – как договаривались. Венгрию и Румынию оккупировать жестко, Австрию с Болгарией – мягко. Франция пусть катится в задницу… я уже придумала, как французам в этом верном движении помочь.
