Одержимый - Поселягин Владимир Геннадьевич
– Это правда, что вы избили адмирала Рожественского? – с ходу, в лоб, спросил Николай. Он, кстати, у открытых дверей в сад стоял. Окно-двери, или панорамное окно. Удобно.
– Наглый поклёп, он сам дважды мне на кулак упал. Споткнулся сердечный.
– Это звучит как издевательство.
– Вы же знали, что так будет, когда посылали его. Отчего такое удивление, не понимаю? Ладно, ваше императорское величество, давайте бумагу по отставке, и я пойду.
– Какой отставке? – сделал тот вид, что не понимает.
– Для которой вы меня в столицу вызвали. Помните, наш разговор? Я выигрываю вам войну на море, помогаю России победить, а вы меня отправляете в отставку. Раз вы меня вызвали раньше срока, срывая нашу договорённость, то тут только одна причина для вызова, выполнить эту договорённость раньше срока. Я прибыл, где моя законная отставка? Я желаю её получить.
– Вызвал я вас по другому поводу и надеялся на более раннее прибытие. Вы сами говорили, что вам от Владивостока до столицы несколько дней лететь.
– Это если мне надо. А если не надо, то передвигаюсь со скоростью пассажирского поезда. Кстати, сегодня прибыл поезд, и если бы я выехал из Владивостока, то как раз прибыл бы на нём. Всё честно. А пока поезд шёл, я отдыхал на Филиппинах. Не передать, какие там красоты, море и девушки-туземки. Такие ласковые и страстные ночью. Я хочу вернуться, причём побыстрее. Не задерживайте меня, я жду свою отставку.
– Хм, я хочу вам предложить должность наместника Дальнего Востока, с чином полного адмирала флота. Вы справитесь, если судить по тому, какой порядок навели у себя на флоте.
– Знаете, я себе поклялся: узнаю, кто вызов прислал, подло сорвав меня с военных действий, с первого удара превращу ему нос в кровавое месиво. Отдых на Филиппинах меня смягчил, но сейчас… Хм, а кто меня сюда вызвал? Впрочем, не отвечайте. Или морской министр, или вы. Не волнуйтесь, бить буду аккуратно, но очень больно.
– Да вы сумасшедший?! – впервые подал голос адмирал.
– Прекратите, – поморщился Николай. – Почему вы не хотите эту должность?
– У вас лизоблюдов, подлиз и подхалимов целый двор, свистните, и сразу желающие набегут, чтобы получить такую кормушку. Я не из их числа и добровольно этот геморрой на себя взваливать не собираюсь.
– Это нужно для России, – с заметным пафосом сказал Николай.
– Так вы же хозяин земли русской. Дерзайте, можете себе эту должность забрать, а меня увольте. Кстати, а действительно, мы перейдём к тому, зачем сюда вызвали, и я получу желаемое наконец?
– Сейчас война, прошения об отставке не удовлетворяют, – буркнул недовольный министр.
Тут я воскликнул, указав на окно:
– Ой, что это?
Они оба повернулись к окну, но министр, тихо вскрикнув, повалился на ковёр, зажимая руками лицо. Там между пальцами начала проступать кровь.
– Его, видимо, удар хватил, врача нужно вызвать, – спокойно сказал я, стараясь незаметно потереть костяшки пальцев. Отбил.
Николай с подозрением посмотрел на министра, подбежав и начав ему помогать встать, а я и шагу не сделал, но с интересом за всем наблюдал. Но вот Николай разозлился, причём сильно.
– Вон!
Слегка поклонившись, я сам открыл дверь и покинул кабинет, а прикрывая створку двери, сказал секретарю:
– Государь отправляет меня в отставку.
– Какую отставку? Приказ оформить наместником на Дальний Восток.
– Передумал государь. Ладно, не получилось, так не получилось. Если что, я домой отбыл.
– Вас отвезут, – кивнул секретарь.
Действительно отвезли, а вечером, я как раз поужинал, общался с двумя соискателями работы у меня. Евгения Павловна нашла для пополнения. Прибыл представитель Дворянского собрания. Меня на дуэль вызывали. От морского министра. Смотри, какой боевой. Я, конечно, дал согласие. А так как вызывали меня, то место и оружие за мной. Вообще дуэли запрещены, но тут Николай дал разрешение, что удивило многих.
– Значит, дуэль? – чуть улыбнулся я. – Хорошо, раз вызывают меня, то вот: оружие – мушкеты времён наполеоновских войн, дымный порох и картечь. Стреляться будем не на площадке, а из корзин воздушных шаров на высоте триста шагов. Как всё будет готово, тогда и назначат день дуэли, в безветренную погоду, понятно.
Гость долго смотрел на меня, переваривая услышанное, потом задал один вопрос:
– Зачем?
– Эту дуэль точно запомнят на многие годы.
– Да, запомнят, – чуть улыбнулся дворянин Синцов, член совета Дворянского собрания, и вскоре отбыл. Кстати, он вызвался быть моим секундантом.
Я спокойно отдыхал, пока по всей столице шло бурление. Два дня. Даже один бал в мою честь пришлось выдержать. А дуэль Николай запретил. В смысле мой выбор, так что пришлось перейти к обычному способу убийства – револьверам. И вот, двадцать шестого октября, на площадке, зрителей не так и много было, а морозило с утра хорошо, мы встали. У министра была повязка на лице и лиловые синяки под глазами. После сигнала раздались выстрелы. Моя пуля попала министру прямо в лоб, так что с гарантией, а вот его прямо мне в сердце, так что я упал замертво, пока секунданты и остальные носились в панике. Один вскрик меня изрядно поразил:
– Как же так?! Там патроны ослабленные, убить ими невозможно.
Продолжая держать тело опцией лечения, сердце молчало, а кровь бежала под моим мысленным усилием, тело остывало, я удивлялся. Видимо, Николай не желал терять двух адмиралов, всё подстроено было, вот только я никогда не доверял незнакомому оружию, поэтому тот наган, что мне выдали, убрал незаметно в большое хранилище и достал свой. Внешне не отличить, если по номеру только. А вот министр в меня охолощённым оружием стрелял, пуля у виска свистнула, слышал её. Тем и удивительнее, что тот смог меня убить. В дуэли никто не победил. Ха! Да если бы не мой спешно разработанный план со сменой личности, по которому я должен погибнуть на дуэли и дальше жить новой жизнью, этого ничего не произошло бы. Причина такого моего решения не только в Николае, хотя тот явно уцепился в меня крепко, желая пристроить на должность наместника. Алексеев-то умер в ночь моего отлёта. А что, я залетел к нему и отдал долги. Я ему ещё частичную гибель Владивостокского крейсерского отряда простить не могу.
Нет, меня достали гонцы от иностранцев, представителей разных государств или частных фирм и банкиров. Продай технологии да продай. Озолотим дескать. Да пошли они. Однако нервы крепко помотали. Я тут подумал и решил, что личность Руднева изжила себя, дальше спокойно жить всё равно не дадут, и решил уйти. А тут дуэль. Как же не воспользоваться таким шансом? Отверстия от пули я проделал на шинели и в форме ещё дома, как и раневой пулевой канал напротив сердца. Только тут его открыл, когда упал, и кровь потекла. Повезло, что соперник не попал, поди объясни, почему две раны. По мне так отличное завершение истории жизни Руднева.
Надо сказать, результаты дуэли довели до паники всех участников, исключая покойных. Один мёртв, другой ещё нет. Однако врач, что присутствовал при дуэли, вот кто был совершенно спокоен, его результаты мало касались, освидетельствовав покойных, выписал два заключения о смерти. Дальше пришлось терпеть перевозку домой, где тело стали готовить к погребению. Его на завтра назначили. Ну кроме комичной ситуации, когда две новенькие девицы из горничных бегали на меня посмотреть обнажённого, а меня обмывали женщины и дивились. Ночью, оставив следы волочения к окну, я просто ушёл, сделав вид, что тело было похищено. А пусть ищут. Наследник есть, завещание написано, терять нажитое я не собирался, тем более это не моё, а Рудневых. Ну кроме дома. Да пусть их, не жалко. Отца у них отобрал, хоть какая-то компенсация.
Этой же ночью я улетел на Филиппины и отлично там провёл следующие два месяца, вернувшись назад отлично загорелым и молодым. Внешне мне не дать больше девятнадцати, и ещё, в чертах лица неплохо просматриваются следы семейства Рудневых, точнее погибшего адмирала. А что, я до дуэли сходил в Дворянское собрание, пообщался со знакомцем Синцовым, тот моим секундантом стал. Я сообщил о грехах молодости, дескать ещё до женитьбы был грех, и я оставил плод этого греха. Сын. Девятнадцати лет. Учится в Париже.
