Лабух - Иван Валерьевич Оченков
— Пять червонцев! — отрезал тот.
— Шутить изволите?
— Этот инструмент стоит гораздо дороже, — горько вздохнул худой как жердь старик, в потрёпанном парусиновом пиджаке. — И если бы не крайняя нужда, никогда бы с ним не расстался!
В его словах было столько боли, что я поневоле растрогался, а когда он любовно провел по струнам кривыми узловатыми пальцами…
– Что у вас с руками?
— Артрит. Не могу играть.
— Вот оно что. Сейчас у меня нет при себе таких денег. Приходите вечером к ресторану «Волга» и спросите Николая Северного. Я предупрежу.
— Благодарю, — с чувством отозвался тот и принялся укладывать свою драгоценность в футляр, как заботливая мать укутывает дитя.
— Молодой человек! — бочком притиснулась ко мне странная женщина в старомодной одежде и с безумным взглядом. — Не интересуетесь ли ценными бумагами?
— Только если с лондонской биржи! — ответил я, старательно отодвигаясь от неё.
Вполне вероятно, чудаковатая дама работает в паре с карманником и старается запудрить мозги потенциальному лоху.
— Иностранных нет, — горестно вздохнула незадачливая брокерша и показала мне целую кипу каких-то странных бумаг. — Но это тоже очень хорошее вложение…
— Калерия Андреевна, — вмешался продавец гитары. — Оставьте этого господина в покое! Он не станет покупать ваши облигации…
— Вы думаете? — с неподражаемым изумлением воскликнула дама. — Странно! А мне он показался весьма перспективным клиентом.
— Простите её, — повернулся ко мне старик. — Она давно не в себе, но совершенно безвредна.
— Понятно. А что это за бумаги? Какие-нибудь фантики?
— Почти. Облигации «Займа свободы». [1]
Только в следующем ряду, нашлось то, что мне было нужно. Словоохотливый мужичок в кепке разложил перед собой несколько ножей самых разных размеров, от обычного кухонного, до страхолюдного вида разделочного тесака, и активно зазывал к себе клиентов.
— Возьми ножичек, хозяюшка! Острый, как бритва! Бери, не пожалеешь… эх, глупая ты баба, ничего не понимаешь! А вы, господин хороший, не желаете ли?
— Прости, любезный, — как можно равнодушнее ответил я. — Не люблю крови.
— Что же вы раньше молчали, гражданин-товарищ? — ничуть не смутился продавец. — Со всем нашим удовольствием…
С этими словами, он выложил на стол несколько кастетов и тут же накрыл их чистой тряпицей, чтобы не привлекать излишнего внимания.
— Свинчатка есть?
— Как не быть!
Подобрав по руке орудие, хотел было уже расплатиться, но торгаш не унимался.
— Позвольте предложить, — жестом фокусника взмахнул он рукой и на открытой ладони оказался узкий и слегка изогнутый складной нож с перламутровыми накладками на рукояти. Просто какой-то испанский день сегодня…
— Наваха?
— Она самая! Не желаете ли?
Отщелкнув лезвие и потрогав пальцем острие, я решил, что лишним в хозяйстве такой предмет точно не будет и согласился.
В последнее время мы с Куницыной общались довольно редко. Бывает такое, человек вроде всё время рядом, но на самом деле между вами стена, сквозь которую изредка доносится несколько слов. Да и о чём нам с ней говорить, если рядом постоянно крутится Жорж? Но сегодня наша прима пришла сама и без кавалера.
— Николай Афанасьевич, — немного помявшись, начала она. — Нам с вами надобно переговорить.
— Всегда, пожалуйста. Но почему так официально? Я думал, что мы — друзья!
— Прости, но мне хотелось, чтобы наши отношения впредь были только деловыми.
— Ладно. Да ты садись.
— Благодарю.
На какое-то время в воздухе повисло неловкое молчание. Маша не знала с чего начать, а в мои планы не входило ей помогать
— Мне нужны деньги, — наконец решилась она.
— Сколько?
Как и ожидалось, названная мне сумма несколько превышала стоимость аренды склада. Очевидно, господин Болховский поиздержался…
— У меня сейчас столько нет.
— Я отработаю…
— Ты не дослушала, — мягко прервал её. — Деньги будут, просто не сию минуту.
— А когда?
— В воскресенье вечером. Сможешь немного подождать?
— Думаю, да.
— Отлично. Что-нибудь ещё?
— Нет, — покачала головой барышня, после чего хотела встать, но в последний момент передумала. — И не спросишь, зачем мне столько?
— Это не моё дело.
— Что ж… в любом случае, спасибо.
— Не за что. Ты ведь мне помогла в своё время. Теперь моя очередь.
— Да, конечно.
— Подойди после вечернего выступления. Полагаю, сборов будет достаточно.
— Я думала, у нас хороший доход.
— И да, и нет. Содержание даже такого небольшого коллектива, как наш джаз-банд стоит немалых денег. Гостиница, питание, прочие расходы. К тому же, мы скоро уезжаем, так что пришлось заранее оплатить все счета.
— Прости, в последнее время совсем забыла обо всех этих заботах.
— Тебе и не нужно помнить. Для таких вещей существуют специально обученные люди. Твоё дело петь и приносить людям радость.
— Пожалуй, мне пора.
— Маша, — остановил собиравшуюся уходить девушку.
— Что?
— У тебя всё хорошо?
— Конечно, — не слишком уверено ответила она и поспешила выйти.
Время пролетело незаметно. В выходные дни выступлений было больше обычного и сами они длились дольше, так что, когда прозвучал последний аккорд и мы вышли на поклон, я чувствовал себя выжатым как лимон. Но мои заботы ещё не закончились. Нужно проследить за подчиненными, чтобы они, прежде чем напиться напоследок, хотя бы собрали инструменты и отправили их в гостиницу. Завтра у нас день отдыха, а потом отправимся дальше. Так что времени у Болховского в обрез…
— Держи, — протянул пачку денег Маше.
— Не знаю даже как тебя благодарить. Обещаю, что всё верну до последней копеечки!
— Перестань. Какие между нами счеты?
— Спасибо, — еще немного помялась певица и почти побежала к ждущему её с извозчиком Жоржу. Оставив меня наедине со своими мыслями.
— Всё нормально? — спросил заметивший мой взгляд Могилевский.
— Более-менее. А у тебя?
— Отлично.
— Что-то вы с Котовым в последнее время довольные, как будто в лотерею выиграли.
— Так и есть, — усмехнулся чекист. — Представляешь, он нашёл здесь целую организацию недобитых белогвардейцев!
— Серьёзно?
— Вполне. Всё больше нэпманы, но имеются и «бывшие». Два офицера, чиновник по особым поручениям при губернаторе и даже уездный предводитель дворянства! Сначала, конечно, сторожились, но когда узнали, что такая
