Константин. Гроза над Бомарзундом - Иван Валерьевич Оченков
— Скоро прибудет 51-й полк и три тысячи моряков, — ворчливо отозвался Бараге д’Илье. — Ваша задача продержаться во что бы то ни стало!
— Да, мой генерал, но это будет возможно только если русские не пойдут в наступление…
И словно в подтверждение его слов с севера донеслись звуки пушечных выстрелов, вскорости перешедшие в настоящую канонаду.
— Накликали… Что ж, я немедленно отправляюсь к генералу Гризи и сделаю все, чтобы его батальоны как можно быстрее оказались здесь. Сражайтесь во славу императора и Франции!
— Чтоб тебя черти взяли! — негромко произнес, глядя вслед отплывающей гичке д’Юг. — Я сделаю все, что в силах человеческих, вот только хватит ли этого против Черного Принца?
Стоило батальонам сосредоточиться для атаки, как артиллеристы начали обстрел вражеских позиций. То тут, то там, над вражескими позициями начала рваться шрапнель, вынуждая расслабившихся было французов разбегаться в разные стороны. А пока ругающиеся на чем свет стоит офицеры и сержанты собирали и строили свое воинство, ротные колонны лейб-гвардии финских стрелков решительно двинулись вперед. Рассыпавшиеся в цепь морские пехотинцы шли впереди, выполняя роль застрельщиков.
Позади колонн катили поставленные на колесные станки митральезы, а совсем уж в арьергарде двигался артиллерийский взвод прапорщика Колычева. Потеряв в своем первом бою пушки, предприимчивый молодой человек не растерялся и, как только представилась такая возможность, ухитрился захватить или как иногда поговаривал великий князь Константин «приватизировать» вражеские.
Начальство, разумеется, было в курсе махинации, но поскольку портить реляции упоминанием о захвате противником орудий никто не хотел, тем более, что вскоре их отбили, все делали вид, что ничего не произошло. Но на всякий случай, норовили использовать хитроумного прапорщика в самых жарких местах. Дескать, в бою всякое может случиться, а если что, так мертвые сраму не имут!
Наступающие уже почти достигли вершины, когда французские артиллеристы попытались накрыть их картечью. И тут морские пехотинцы в очередной раз продемонстрировали преимущество своих скорострельных винтовок.
Имея гораздо большую дальность прицельного выстрела, по сравнению с гладкоствольными пушками, они буквально перестреляли сначала вражеские артиллерийские расчеты, затем офицеров, а потом просто палили во всех, кто еще пытался оказать сопротивление. После этого гвардейцам Котена оставалось только ворваться на вершину и переколоть штыками тех, кто не успел бежать. Еще через десять минут на вершину поднялись пушки и митральезы.
— Видите трофеи? — показал захваченные карронады Лихачев. — Сможете обстрелять ими вражеский лагерь?
— Так точно! — отвечал ему прапорщик. — Вот только людей у меня маловато. Придется стрелять либо из них, либо из своих…
— Ничего страшного, — еле заметно ухмыльнулся капитан-лейтенант. — Среди моих орлов достаточно бывших канониров. Если что, помогут…
Таким образом, в подчинении у прапорщика оказалась целая полубатарея. Быстро развернув трофеи и поставив рядом уже практически свои 6-фунтовки, Колычев и его люди принялись наводить их на раскинувшиеся перед ними как на ладони французские позиции.
— Пальба по-орудийно! — ломающимся по-юношески голоском скомандовал прапорщик. — Цельсь! Первое орудие, пли! Второе орудие, пли! Третье…
— Ура! — заголосил наводивший карронаду фейерверкер Рябов, заметив, что посланная его орудием бомба угодила в скопление французских солдат. — так их, шаромыжников!
Прочие расчеты отстрелялись несколько хуже, но все равно достаточно чувствительно для не ожидавшего подобного афронта противника. Еще несколько залпов со всей убедительностью продемонстрировали генералу д’Юг, что, если он не вернет захваченные русскими позиции, ему останется только капитулировать. Беда была лишь в том, что противник атаковал со всех сторон, не давая выделить для контратаки достаточных сил.
— Манжен! — крикнул он командиру одной из резервных рот. — Соберите, кого только можно и отбейте этот чертов холм!
— Да, мой генерал! — ответил капитан вольтижеров и попытался организовать вокруг себя людей.
Увы, но его усилиям не суждено было увенчаться успехом. Находящиеся на вершине артиллеристы продолжали обстрел, раз за разом рассеивая французские ряды. А когда они все же смогли двинуться на штурм, на них обрушились картечницы. Скоро все склоны были усеяны фигурами в синих мундирах и красных штанах. Тех же немногих, кого миновали очереди, одного за другим брали на мушку своих «Шарпсов» морпехи.
Видя, что его войска утомлены тремя бесплодными приступами, растеряли весь кураж и уже готовы дрогнуть, д’Юг, предпринял последнюю отчаянную попытку спасти ситуацию. Для начала он приказал всей имеющейся у него артиллерии перенести огонь на вершину холма. После чего собрал вокруг себя всех, кого смог от легкораненых до писарей с денщиками, а также офицеров штаба и повел получившееся воинство в бой.
— Вперед! За императора! Да здравствует Франция! — крикнул он и, обнажив саблю, побежал вверх по склону с резвостью, которую вряд ли кто мог ожидать от 55-летнего генерала.
В какой-то момент могло даже показаться, что порыв французов не остановить. Несмотря на потери, они продолжали упорно идти вперед и скоро должны были достичь вершины. Плюс ко всему, у митральез закончились заряженные кассеты, а одно из захваченных орудий оказалось разбито метким выстрелом.
Многие русские и финские стрелки, помня об обещанной великим князем награде, упорно палили по генералу, но Луи д’Юг оставался невредимым.
— Заговоренный он, что ли! — качали головой матросы.
— Дай-кось, я попробую, — подал голос канонир из взвода Колычева, берясь за положенное ему по штату гладкоствольное 7-линейное ружье образца 1845 года
— Куда тебе со своей пукалкой, — хотели было поднять его на смех моряки, но тут грянул выстрел, и…
— Попал, чертушка! — восторженно завопили они.
Только что упрямо шедший вперед бравый генерал, схватился за сердце, и выронив золоченный эфес из ослабевшей ладони, упал под ноги своих солдат. Следующий выстрел отправил на тот свет, бегущего за ним знаменосца и гордый триколор Второй Империи накрыл тело Луи Д´Юга.
Гибель полководца, как будто вынула из атакующих французов невидимый стержень. Сначала они остановились под непрерывным кинжальным огнем обороняющихся, затем попятились, а потом, позабыв о долге и чести, и вовсе бросились вниз, преследуемые своими противниками. Воодушевленные очередным успехом русские и финны преследовали их, безжалостно коля врага в спины, так, что Котену и Лихачеву вместе с офицерами пришлось чуть ли не силой останавливать своих разъяренных бойцов и отводить их обратно на позиции.
Вскоре
