Белла чао (1943) - Николай Соболев
— Все в порядке, — еще шире улыбнулся лейтенант.
И произнес так, будто только что лично победил Наполеона при Ватерлоо:
— Ночью немцы попытались захватить штаб дивизии, но мы дали отпор и разгромили их! Генерал Куарре приносит свои извинения и просит вас вернутся к переговорам.
Ну, мы только плечами пожали — итальянцы, чего с них взять и уже через полчаса, приведя себя в порядок, восседали за тем же столом в штабе.
— Почему такая резкая перемена позиции, генерал? — начал с главного Ромео.
Генерал вскинул голову, дернул ноздрями, но… промолчал. За него ответил полковник:
— Немцы атаковали не только в Мостаре, столкновения идут по всей линии в Хорватии, в Албании, в Греции, на островах. Большинством голосов офицеры дивизии высказались за принятие вашего предложения.
— А куда делись те, кто был против?
— Некоторые, в основном чернорубашечники, перешли на сторону немцев. Часть их погибла в бою, остальные отступили с остатками немцев на бокситовые рудники. Еще ряд офицеров под впечатлением от последних новостей переменили свое мнение.
— А какова позиция штаба 2-й армии?
Полковник посмотрел на генерала, дождался разрешающего кивка и ответил:
— Довольно противоречиво, но в целом предписано сопротивляться при попытках разоружения со стороны немцев.
— Тогда предлагаю перейти к обсуждению процедуры.
— Не так быстро, молодые люди, — заставил нас вздрогнуть скрежещущий голос генерала. — Нам нужны гарантии.
— Какие именно?
— Например, присутствие английских офицеров.
— Мы, разумеется, уведомим британскую миссию. Но они появятся здесь не ранее, чем через два дня, — мгновенно просчитал Раде. — Вы уверены, что за это время сюда не подойдут германские части из Сараево?
Полковник слегка отвернулся от генерала и позволил себе саркастически улыбнуться краешком рта и в тот же миг в дверях возник радист:
— Эччеленца, срочное сообщение из Афин! Дивизия «Пинероло» перешла на сторону партизан ЭЛАС!
— Ну вот, генерал, вы уже не первый.
Со скрипом договорились уведомить британскую миссию, сохранить личное оружие офицерам и эвакуировать всех желающих на освобожденные территории. После полудня в город вошли первые колонны Герцеговинской дивизии для приема оружия и боеприпасов.
— Выглядит как настоящая армия! — сделал комплимент Костантино.
Да, если сравнивать с 1941 годом — небо и земля. Еще попадались городские пиджаки или крестьянские гуни, но большинство уже носило военные френчи и гимнастерки, портупеи, ранцы и прочее снаряжение. Разве что с обувью все так и осталось — дикая мешанина ботинок, опанаков и сапог.
И оружие, вернее, его количество. Не редкость, когда у партизана, помимо винтовки или пулемета еще и пистолет, и пара гранат на поясе. И у всех на пилотках и фесках — красные звездочки. И носили их не для того, чтобы от четников отличаться (да и где они сейчас, те четники?), а с гордостью, как знак принадлежности к большому делу.
— Удивительно, Владо, насколько вы оказались правы! — заметил, разглядывая бойцов Костантино. — И переворот, и реакция немцев, и англо-американцы на Сицилии… И даже летнее наступление Вермахта на востоке.
— Ничего особенного, просто логика развития событий. Кстати, какие новости из России?
— Немцы начали отвод под Курском, русские развивают преследование.
Вот и славно.
Раде Хамович первым делом организовал разгрузку складов, а Ромео за несколько часов между окончанием переговоров и появлением в городе партизан, написал текст листовки, нашел типографию и успел напечатать тираж. Один бы он не справился, но помог и подпольный комитет, и в дивизии нашлось несколько десятков бывших и настоящих коммунистов, связь с которыми установили заранее. И теперь они направляли своих сослуживцев на привокзальную площадь, где рядами стояли грузовики — в одни стаскивали оружие, в другие садились пожелавшие эвакуироваться, но всем в руки выдавали листовку с разъяснением, что происходит, за что воюет НОАЮ, почему немцы враги Италии…
Не сказать, что результаты были умопомрачительными, но примерно тысяча человек присоединилась к партизанам, а уж сколько вывезли оружия и боеприпасов люди Хамовича, и не сосчитать. Во всяком случае, примчавшийся через день майор Стюарт ходил с кислой рожей и сетовал, что все организовано неправильно. С английской точки зрения, разумеется — ну никак нельзя сдаваться коммунистам и тем более передавать им оружие! И если в Хорватии, Боснии, Герцеговине, Черногории, где четники как организованная сила закончились, кроме НОАЮ разоружать больше и некому, то вот в Греции джентльмены успели внести неразберихи. Британская миссия потребовала у итальянцев сдаваться только силам некоммунистической ЭДЕС. Только у левых было в пять-шесть раз больше и людей, и территории, во многих районах итальянцы, может, и хотели бы сдаться ЭДЕС, да только вокруг сплошь коммунисты. Навели бардака, в общем, и если бы не усилия Верховного штаба по координации, то хрен бы там чего толкового получилось.
В тот вечер я еще понаблюдал за погрузкой ящиков со снарядами и даже взялся помочь, но в животе дернуло так, что я сложился пополам, а подхватившие партизаны, увидев мою бледную рожу с выступившими каплями пота, немедленно поволокли к врачам.
Долечиваться меня отправили в Центральный госпиталь в Ливно, запихнув в один из грузовиков с добычей. Вот так всегда, когда нужен — так и лимузин под задницу подгонят, а как сделал дело — гуляй, вася, трясись в грузовике. И не то чтобы мне было сильно обидно на попутной машине ехать, тут война и нефиг лишние претензии предъявлять, но сильно донимала боль.
Довезли меня к утру, когда я думал что уже совсем помру, но ничего, вкололи болеутоляющего, посмотрели, хмыкнули, уложили в койку и велели дожидаться Исидора Папо. Верховный штаб тоже перебирался в Ливно, поближе к возводимой авиабазе, и его службы разметало между Мрконич Градом, Купресом и Бугойно, вот доктор и катался туда-сюда.
Недели две.
А кто я такой, чтобы с докторами спорить, тем более на третий день приехали и Живка с Альбиной, и остальные наши недолеченные, включая Марко? Тепло, светло, мухи не кусают, кормят, спать можно вволю…
Зато новости все время
