Олег Никитин - Корабельщик
– Давай поглядим. – Еванфия потянула мужа в сторону суматохи, они прошли между станками и увидели в некотором отдалении вагон конки, рядом с которым бесновался возница, пытаясь успокоить ополоумевших лошадей. С вагона свисали многочисленные пассажиры, даже на крыше осталось несколько. Остальные, кто не сидел внутри, судя по всему, скатились под колеса, когда лошади внезапно остановились, чего-то испугавшись.
Между лошадьми, где-то возле колес и даже под ними кричали и шевелились окровавленные люди, некоторые серьезно пострадали, потеряв конечности под вагоном. Наверняка некоторые уже были мертвы. Впрочем, для гвардейцев и служителей Храма разницы между живыми и мертвыми не было, они выволакивали всех подряд и тут же умело добивали раненых, чтобы те прекратили пугать посетителей воплями боли.
К выходу уже понесли первую партию трупов. К счастью, всего их оказалось не так много, как показалось Максиму вначале. Капитан караула собрал метрики и стал оглядываться, намереваясь, видимо, объявить фамилии погибших.
– Кася! – крикнула жена. По лесенке с крыши вагона спускалась старшая дочь, и товарищ министра двинулся к ней, расталкивая граждан, разом превратившихся в зевак. Касиния также заметила родителей, но пошла почему-то не к ним, а к офицеру. Что-то коротко сказав ему, девушка приняла от капитана клочок картона и только тогда отправилась навстречу Максиму и Еванфии.
Она была бледна словно воск, и ни слова не говоря прижалась к отцу.
– Что это? – пробормотала жена и вынула из ее пальцев метрику. – Мелания?… Где она?
Девушка не ответила, а Еванфия тоже ничего больше не стала спрашивать. Краешек метрики с погнутым дагерротипом был испачкан красным.
– Может быть, посмотрим на меха и фарфор, ковры и кинжалы? – неуверенно спросил товарищ министра. – Ева…
– Не стоит, – после некоторого молчания отозвалась жена чужим, словно звучащим из-под подушки голосом. – Я все равно ничего там не разгляжу. Поедем домой, Макси.
-1К зиме основные испытания корпуса нового броненосца были завершены, и настала очередь механиков. Лед на Кыске в южных питеборских краях не вставал, что облегчало испытания “Афиногена”, потому как можно было смело пускать в ход любую из силовых установок. Закрепленный в мокром доке, корабль то и дело вспенивал воду за кормой, распугивая рыбу на мили вокруг, и в такие минуты горожане говорили друг другу:
– Ишь, броник-то наш как винтами шумит. Рыбалки не стало…
Проверялись также качество монтажных работ, правильность сборки трубопроводов и всех механизмов, особенно главной механической установки. На складах Адмиралтейства скапливались потребные для плавания топливо и провизия.
В Навии же выпал снег, и Зимнее солнцестояние встретили с заметенными крылечками. На реке чернели пятна полыней – многие горожане норовили проскочить на другой берег побыстрее, спрыгивали с набережной на лед. Тот же в середине еще не окреп, и мало кто достигал цели.
Касиния училась на последнем курсе Университета и готовилась сдавать зимние экзамены. Она решила стать педагогом, как ее бывшая приемная мать Феврония. В столице к осени будущего года планировалось открыть ремесленное училище, и девушка рассчитывала занять там должность одного из преподавателей. Без тайной протекции Рустикова в этом деле вряд ли можно было обойтись, многие школьные учителя непременно кинутся принять участие в конкурсе, стоит лишь объявить его.
Набор команды на броненосец практически закончился. Максим так и не получил пока ответа на вопрос, который возник у него в первую же минуту после прочтения бумаги, врученной ему Элизбаром. Министр собственноручно составил объявление такого содержания:
“Военное ведомство объявляет набор в число матросов и корабельных механиков на вновь сооружаемое судно “Афиноген XXVIII” класса броненосец, водоизмещением 350 тыс. пудов. Особо приветствуются ветераны военного конфликта 529 года. Ввиду повышенной опасности плавания предпочтение отдается лицам, достигшим 25-летнего возраста.
Заявку и копию метрики, заверенную в местном Приказе, направлять почтой по адресу Адмиралтейства в Питеборе (ул. Кыскина, 29)”.
Это извещение было напечатано во всех селавикских газетах, от Петрополиса до Кукшира. Газетчики, разумеется, не стали высказывать удивление, но всех, и Максима в том числе, смущало “вывернутое” возрастное ограничение. Ведь такие старые матросы и механики вряд ли смогут с молодцеватым задором исполнять многочисленные корабельные обязанности. С другой стороны, предприятие и в самом деле будет опасным, рисковать молодыми жизнями не стоит. Так оно, в общем, и понималось в обществе, то есть теми, кому экспедиция к неведомым берегам была интересна. А таких граждан на всю страну насчитывалась едва ли сотня тысяч, микроскопическая часть всего населения – промышленники и образованные рабочие, моряки и торговцы.
Надо признать, даже Магнов не ожидал, что в стране найдется достаточное количество нужных людей. Потому он и не ставил излишне жестких условий, вместо этого употребив слова “приветствуются” и “предпочтение”… Однако набралось почти пятьсот кандидатов, и пришлось устраивать заочный конкурс. У претендентов запросили их физические данные и отметки за школьные предметы.
К весне должно было набраться нужное количество людей – двести семьдесят матросов и механиков. Инженерно-командный состав подбирался в Адмиралтействе, и к этому вопросу по настоянию Магнова подошли весьма ответственно. Капитаном был назначен ветеран северной военной кампании – относительно успешной, потому как удалось потопить дольменский крейсер – Варнава Фантинов. Этот жилистый, седоватый морской волк напоминал ухватками капризного Короля, однако досконально знал свое дело и славился осторожностью. Такой не бросит судно на рифы, желая протаранить их носом, и не прикажет догонять каперское судно, чтобы всадить в него весь арсенал. Здравомыслящий, редкий для Селавика человек, одним словом.
По мере приближения июня 539 года в прессе вновь стали появляться заметки и целые статьи о таинственном острове Вивария, но точных сведений о нем у газетчиков так и не прибавилось. А вообще “Афиноген” приелся и даже воспринимался некоторыми деятелями в Собрании как некий осколок прежней эпохи. По счастью, сейчас он уже почти не требовал затрат, а оставшиеся вложения следовало сделать промышленной империи Кастора. Некоторые иллюминаты, впрочем, разумно указывали на расходы по содержанию команды и другие траты, в частности на уголь, газ и керосин, но Власию Луппову и его верным фругиферам удавалось отбить эти эпизодические наскоки.
Благодаря крупным вложениям дольменского капитала в экономику бюджет исполнялся уверенно, и можно было не сокращать когда-то созданные программы. А эта к тому же всемерно поддерживалась в правительственной печати. Магнов и его команда вовсю пользовались влиянием “Навийских ведомостей”, порой даже приплачивая газетчикам.
0Утром самого обыкновенного дня поздней весны, в двадцатых числах мая Максим, как всегда, собирался на службу. Все его семейство, за исключением разве что Еванфии, которой сегодня предстояло сдавать один из выпускных экзаменов в Университете, еще почивало в своих комнатах особняка.
Небо нынче было серым, пасмурным, и товарищ министра облачился в кожаные брюки и легкий темно-коричневый свитер из овечьей шерсти деревенской выделки, купленный женой на рынке. Останется надеть кожаную же кепку, и наряд его будет почти целиком совпадать с новой шоферской модой. В последнее время вообще в среде высшего чиновничества стало принято подражать в одежде разным трудовым униформам. Пусть при этом особо заслуженные сановники и носили аристократические титулы.
Новая аристократия стремилась хотя бы внешне походить на рядовых сограждан. А иначе зачем было устраивать свержение династии, трубя о ее прогнившей сути на каждом углу перед голодными толпами?
Поцеловав сонную, беременную на пятом месяце Еванфию, Максим спустился в столовую застал там завтракающую студентку.
– Привет, Касенька, – сказал он. – Ну, чем нас сегодня Харита порадовала?
– Как обычно, – усмехнулась дочь.
Точно, на тарелках был разложен типичный для кухарки набор яств – печеная рыба без костей, раковый салат и непременный, слишком сильно прожаренный антрекот. Максим взял серебряные вилку и нож и принялся со скрипом кромсать мясо.
– Что-то я не помню у тебя такого симпатичного наряда, – проговорил он. На девушке красовался вишневый жакет с лопастями нескольких отложных воротников, с баской. Юбка у нее оказалась расклешенной, с трехвершковым разрезом – очень современная студентка, право слово. – В мои годы молодые девушки не носили таких смелых…
– Да ладно тебе, старик выискался! Симпатичные, говоришь, тряпки? Это Евграф купил. Мне не очень-то нравятся. Я так надела, пусть порадуется дурачок, он же меня сегодня на своем мобиле до Университета подбросить обещал. Все равно сестру подвозит, и за мной заедет.
