Ричард Арджент - Рыцарь зимы
– В чем дело, мальчик? – спросил Эндрю, раздраженный такой невоспитанностью. – Что со мной не так?
– В общем-то ничего, – отозвался неизвестный, озираясь. – Дело в том, что я впервые оказался во дворце и не знаю толком, куда идти.
– Одну минуту!
Юноша снова обернулся и посмотрел на Эндрю, очевидно надеясь получить совет, в какую сторону отправиться, чтобы не заблудиться в лабиринте коридоров.
– В общем-то ничего, сэр. Ты обращаешься к рыцарю короля Балдуина Иерусалимского.
– Прошу прощения, сэр. Я этого не знал. Вы очень молодо выглядите.
– Мой возраст – не твоя забота, – произнес Эндрю, пристально глядя на юношу. – Как тебя зовут?
– Уолтер… сэр. Уолтер Пьюсон. Я сын мастера-оружейника, Пью из Мидл-Воллопа.
Эндрю громко расхохотался:
– Откуда-откуда?
Уолтер только вздохнул:
– Почему все смеются, стоит им услышать это название? Мидл-Воллоп – вполне достойная деревня на юге Англии, там никто не лопает волов. Неужели вы не слышали о ней, сэр?
– Нет, не слышал. И не нужно так выразительно на меня смотреть, помощник оружейника, или я сотру это дерзкое выражение с твоего лица кулаком. Какой-то ты странный. Можешь объяснить почему?
– Нет, я чувствую себя как обычно.
– Я хотел сказать, в тебе есть нечто странное. У меня такое чувство, словно я уже где-то тебя видел. Ты когда-нибудь бывал в Крессинге в Эссексе?
– Насколько я знаю, нет, милорд.
– Я бы посоветовал тебе не ходить здесь с таким странным видом. Попытайся взять себя в руки. Куда ты направляешься?
Уолтер поднял повыше предмет, завернутый в материю:
– Я должен доставить этот меч сэру Гондемару де Блуа.
Эндрю почувствовал, как стынет кровь в жилах. По всей видимости, он изменился в лице – юноша опасливо шагнул вперед.
– Сэр, вам нездоровится? У вас кружится голова?
– Он здесь? Сэр Гондемар?
– Нет, он через некоторое время должен вернуться из Антиохии, правда, я не знаю точно когда. Но он прислал своего оруженосца. Меч был заказан именно им.
– Гаретом?
– Да, его так звали.
– Что ж, неудивительно, что Гарет не присутствовал на том поединке… – задумчиво протянул Эндрю.
Уолтер осторожно повторил вопрос:
– Сэр, вы уверены, что вполне здоровы? Вам не нужна помощь? Может, позвать кого-нибудь?
– Нет-нет, – пробормотал Эндрю. – Отправляйся по своим странным делам, парень.
С этими словами он оставил недоумевающего Уолтера в коридоре и продолжил путь к храму Соломона.
Войдя внутрь, Эндрю тут же обратился за разрешением пройти дальше к одному из сервиентов.
– Я здесь по вызову магистра храма, – произнес он.
– Я отведу вас к нему.
Одо де Сент-Аман сидел в своем кабинете, склонившись над рукописями. Магистр поднял глаза, когда Эндрю провели в комнату, и сделал знак ему сесть в кресло, пока он не закончит. Юноша невольно ощутил раздражение, но сделал, как было велено. Одо, по всей видимости, был занят какой-то сложной проблемой. Вновь прочитав написанное на пергаменте, магистр произнес:
– Письмо от папы.
– О, – односложно отозвался Эндрю, не зная, что ответить. – Но это, сэр… что это такое?
– Вот это? – Одо поднял странную картинку, исчерканную разноцветными чернилами. Одни кляксы были крупными, другие маленькими. Она была совсем не похожа на послание папы, хотя надписи на пергаменте тоже имелись. – Это карта. Ее начертал древний философ по имени Птолемей.
Эндрю смутно припомнил разговор с одноруким воином стариной Фоггерти.
– И что она делает, сир?
– Делает? Ничего. Но взгляни-ка на эти рисунки…
– Они похожи на лужи после дождя, сир.
– Это страны, регионы, районы. Здесь изображен целый мир, на котором горы и холмы сделаны плоскими. Это карта мира в пределах его краев – по крайней мере, весь, который нам известен. Вот здесь находится Египет, – произнес он, указывая на одну кляксу, – здесь Кипр, а это Англия. Если бы ты был птицей и летел высоко в небе, то видел бы точно такие же образы внизу.
Эндрю уставился на «карту» и нахмурился:
– Но, сэр, это не может быть Англия. Клякса слишком маленькая для нашей огромной страны.
Французский магистр храма рассмеялся:
– Англия? В устройстве большого мира она больше похожа на деревню. Смотри, вот здесь великие королевства Франции. Если ты хотел жить в огромной стране, нужно было родиться французом. Или персом. Или хотя бы иберийцем, хотя в данный момент у них нет собственной страны, поскольку мавры отобрали большую часть их земель.
– Но, сэр, я считаю Англию великой страной.
– А я считаю ее колонией Франции, но мы все смотрим на мир с собственной точки зрения, сэр Эндрю.
Дважды. Дважды Великий магистр назвал его «сэр Эндрю». Рыцарю нравилось, как это звучит. Эндрю не понравилось, как Одо отзывался о его стране, его родине, но при этом ему не терпелось узнать, почему магистр хотел его видеть.
– Сэр Одо, мой… мой паж сказал, что вы вызывали меня к себе.
Одо свернул свиток и перевязал его алой лентой.
– Да, я вызывал тебя. У меня для тебя есть приятная новость, я изменил свое решение относительно твоего желания стать тамплиером. Храм Соломона готов принять тебя в ряды своих рыцарей.
Одо, казалось, говорил не вполне искренне, словно некий затаенный проступок заставил его изменить предыдущее решение. Эндрю не мог не поинтересоваться про себя, чем вызвана внезапная уступчивость магистра, но он был в таком восторге, услышав эту новость, что предпочел не думать об этом. Какая разница, даже если Одо что-то затеял? Наконец он достиг своей великой цели – стать рыцарем-тамплиером.
– Магистр… я вне себя от радости! – воскликнул Эндрю, вскочив на ноги. – Из стольких чудес… Стать тамплиером!
Одо явно не разделял восторга Эндрю, поскольку он просто кивнул и произнес:
– Ты должен приготовиться к жизни, исполненной целомудрия и бедности. Ты готов отказаться от мирских благ? Есть правила, которые необходимо соблюдать. Худшее из возможных преступлений против ордена – бежать с поля битвы. Если ты покинешь ряды сражающихся до того, как завершится бой, тебя с позором изгонят из храма. Ты понимаешь это?
– Магистр, этого я не сделаю никогда.
Одо кивнул:
– Да, я так и думал. Однако ты к тому же должен держаться с достоинством и честью. Отдельные мирские рыцари одобряют весьма легкомысленные забавы – такие, например, как соколиная охота. Ты не должен участвовать в столь праздных играх. Быть принятым в орден храмовников – великая честь, и ты не должен осрамить ее. Пьянство, кутежи, беспорядки на базарной площади – все это запрещено рыцарю-тамплиеру. Ты будешь рыцарем-монахом, одним из воинов Господних, поклявшихся защищать пилигримов, стремящихся войти в Святую землю.
– Наши враги – враги короля, – продолжил Одо. – Этот храм – наше убежище и место молитвы. Ты знаешь, что мы не единственный орден воинов-монахов, участвующий в Крестовых походах. Есть еще рыцари-госпитальеры. Обращайся с ними вежливо, но без лишней почтительности. Если мы когда-нибудь одолеем сарацин и лишимся врага в их лице, то, вполне возможно, начнем борьбу с госпитальерами. Я лично глубоко презираю их – как и они нас. Между нашими орденами существует зависть и враждебность, за которые, возможно, в один прекрасный день последует расплата.
– Да, магистр.
Эндрю отправился прямиком к Томасу. Рассказав другу новость, рыцарь с изумлением заметил на лице юноши точно такое же выражение, как то, что появилось на лице самого магистра. Вокруг него плетется заговор? Или это все чей-то хитроумный розыгрыш?
– Томас, ты что, знал об этом?
– О! – Томас рассеянным жестом указал на небо, и выражение его лица стало виноватым. – Я слышал слухи… и сплетни… но, господин, вы должны радоваться! Ведь именно этого вы всегда и хотели.
– Но ты не сделал ничего плохого?
– Сэр, вы по-прежнему хотите стать тамплиером?
– Да, разумеется.
– Тогда более не задавайте вопросов.
Итак, Эндрю приготовился ко второму ночному бдению, схожему с тем, какое он отстоял перед посвящением в рыцари. На его взгляд, предстоящее было куда важнее. Его клятвы будущего тамплиера священны и нерушимы. Опустившись на колени перед алтарем в королевской часовне, он старательно искал в своем сердце и разуме недостатки и греховные склонности. Разумеется, их оказалось немало. Единственный способ вырвать их из своей души – дать священные обеты. Эндрю поклялся, что будет самым преданным и смиренным из всех рыцарей-храмовников. Вот самый важный момент в жизни, вскоре сбудется его давняя мечта – стать тамплиером; Эндрю из Крессинга поднимется на недосягаемые прежде высоты. От сына кузнеца до рыцаря храма. Эта невыполнимая мечта все-таки сбылась. Золотистый свет лился в окно часовни, и в этот миг драгоценные желтые лучи принадлежали только ему. Эндрю не знал, кто даровал ему исполнение мечты – Бог или госпожа Удача, поэтому горячо благодарил их обоих.
