Юрий Никитин - Труба Иерихона
Дмитрий заметил, что самый старший из арабов, Ал-Мас, по-прежнему с недоверием присматривается к зелёной косынке на голове Ивана. Белобрысый, широкомордый, с россыпью веснушек и курносым носом, Иван и сам знал, что его хоть сейчас на плакаты, какими изображают типичных русских. Командир его части часто говорил, что такие вот чистые русаки встречаются разве что в дальних сибирских деревнях, куда убежали староверы и куда чужих не допускают.
Слушай, сказал Ал-Мас, не вытерпев, у тебя такая красивая косынка!.. Но почему... зелёная?
Иван довольно улыбнулся:
Красиво? Мне тоже нравится. Чёрная не годится солнце голову напечёт. Белая заметно, да и пачкается. Коричневую нельзя фашистом обзовут. Голубой цвет ещё красивый, но будут пялиться то как на сиониста, то как на гомика. Нелюбо! Красный бы классно, но в коммунисты запишут, не спрашивая... А вот зелёный в самый раз!
Ал-Мас потоптался на месте. Видно было, что ответ не шибко удовлетворил, зашёл с другого конца:
У нас такие косынки носят борцы за дело ислама.
Иван удивился:
А я кто? Вот он я борец!
Ал-Мас оживился, симпатия к русскому сразу усилилась, ощутил даже нежность, как к старшему брату. Каждому приятно иметь старшего брата под два метра ростом и с такой широкой грудью.
Вот здорово! Я слышал, что Россия принимает ислам, но, честно говоря, не шибко верил. Про вас что только не болтают. А ты кто: шиит или суннит?
Иван смотрел с подозрением:
Суннит? А это куда?.. Ты меня такими словами не путай. Не путай, понял? Я ж тебе говорю, что я борец! Скворца с трёхсот метров на лету бью. Чего тебе исчо?
С трёхсот метров... прошептал Ал-Мас восхищенно. Да у нас даже доблестный Назир-бек так не сможет, а он у нас лучший снайпер!.. Ты герой. Аллаху такие герои нужны. Их потом сразу в джанну. Ты ж знаешь, там каждого героя встречает десять тысяч прекраснейших женщин! Молодых и девственных. А к утру их девственность восстанавливается!
Иван подумал, сплюнул под ноги, аккуратно затёр подошвой:
Вообще-то баба девки слаще... Но если у вас такие порядки, то и девственницы сойдут. А можно чтобы девственность не восстанавливалась?
Ал-Мас ответил с сомнением:
Вряд ли. У нас вера строгая! Что записано в Коране, то и делается.
Жаль, сказал Иван искренне. А то учить их заново...
Ал-Мас просиял:
Ах вот ты о чём! Нет, опыт сохраняется.
А, сказал Иван, тогда это хорошо. Я люблю, чтобы всё умели. А по правде, в нашем исламе можно и девственность отменить.
Ал-Мас насторожился:
Каком вашем?
Русском, объяснил Иван гордо. У вас сунниты и всякие там шииты, а у нас вообще русский ислам! С нашими национальными особенностями.
Ал-Мас заинтересовался:
Ты знаешь, я высшую суннитскую школу заканчивал в Пешаваре. Изучал разные течения... Вы какой трактовки больше придерживаетесь?
Какой такой трактовки? возразил Иван раздражённо. Я же говорю тебе, чурбан ты сосновый, у нас русский ислам! Ислам, но с национальными особенностями. Понял? Вот как раньше христианство было с национальными особенностями.
Ал-Мас спросил жадно:
А с какими особенностями было ваше христианство?
Русскими, ответил Иван твердо. Национальными!
С оружием в багажнике они не рисковали показываться в городе. Авто весело мчалось в сторону песков, там несколько нефтяных магнатов устроили себе оазисы, одинокая машина вряд ли вызовет подозрение у случайного патрульного вертолёта.
За рулём на этот раз сидел Моджади, а Иван на заднем сиденье затеял богословский спор с Ал-Масом на тему, был ли у Адама пупок. Дмитрий посмеивался, горячий встречный ветер всё же охлаждает кожу, а если припечёт сильнее можно закрыть верх и включить кондишен...
Прибавь скорость! сказал Ас-Зайдин. Эта машина может обогнать птицу!
Моджади даже поленился пожать плечами. Машина неслась ровно, чуть-чуть подрагивала, только добрый Иван прогудел:
До ночи ещё далеко.
Не люблю тихую езду! заявил Ас-Зайдин задиристо. Мы могли бы на месте оказаться через два часа!
И что мы там будем делать? осведомился Моджади.
Как что? ответил Ас-Зайдин и тут же умолк.
Оранжевый песок по обе стороны дороги слился в море расплавленного золота. От него и жар шёл такой, словно от горящего металла, Дмитрий чувствовал этот знакомый привкус.
Ему нравились все трое, от них веяло надежностью и уверенностью. Смутная тревога возникала, лишь когда переводил взгляд на Ас-Зайдина. Слишком восторжен, слишком блестят глаза. Шейх сказал, что ни один из его людей не употребляет наркотики, даже привычный гашиш под запретом, но на кого-то и обстановка может подействовать как наркотик...
За спиной слышался гордый голос Ивана:
Ты, Абдул, чего-то недопонимаешь в исламе!.. Вот у меня двое детей, погляди фотку... Вишь, какие мальчишки? Оба растут богатырями! Настоящие русы. Я их и назвал мусульманскими именами. Старший Рустам, он здоровее, а младший Руслан. Тоже здоровяк будет... А ты мне сунниты, шииты! Сам ты...
Дмитрий посмеивался, в зеркальце видел озадаченное лицо Ал-Маса, но вмешаться не успел, рядом Моджади сказал вполголоса:
Машина. Наперерез...
Дмитрий схватился за бинокль. Под углом к ним далеко-далеко неслась машина... нет, даже две, впереди тяжёлого военного грузовика катит легкомысленный порше, скоростной, но такой непрактичный в этих песках...
Дороги сошлись, порше и грузовик остались позади, можно бы легко оторваться, но Дмитрий дал знак сбросить скорость. На этот раз оружие у всех рядом, Иван опустил под ноги крупнокалиберный пулемёт, готовый к бою, а Моджади прикрыл полотенцем связку взрывчатки.
Это штатовцы, проговорил Ал-Мас с ненавистью. Им мало, что они сделали с моей страной... Ещё что-то ищут, позорят могилы моих предков...
Дмитрий опустил бинокль. Уже и невооружённым глазом было видно, что их догоняет автомобиль, за рулём которого Себастьян, который вместо имени предпочитает собачью кличку Себ, рядом второй штатовец из Корпуса Мира, а на заднем сиденье...
Сердце стучало гулко и часто. Он чувствовал, как покраснели щеки, потом ухи, наконец, краска разлилась даже по шее.
Порше поравнялся с ними, Себ приветливо улыбнулся. Он понял, что друг Виолетты нарочито снизил скорость, а Кон помахал рукой. Виолетта вскочила и радостно завизжала.
Моджади остановил машину. Виолетта выскочила, бросилась Дмитрию на шею, жарко поцеловала, нимало не смущаясь своих коллег и арабов, ухватила его снизу и слегка сжала:
Ого, ты уже снова в форме?.. Ха-ха!.. Куда направляетесь?
Да тут один пригласил, ответил Дмитрий смущённо. Такая откровенность ошеломила, хотя было одновременно приятно, что такая красивая девушка держит его за причинное место на виду у всех. Ненадолго... в гости...
Себ покосился в сторону боевиков, что выдавили натужные улыбки.
Вам везёт, согласился он. А нам работа, работа...
Иван зачарованно смотрел на Виолетту, вздрогнул, как от толчка в бок:
А в чём дело?.. Можем поделиться.
Не дожидаясь разрешения от Дмитрия, он открыл багажник, вытащил три бутылки шампанского. Себ смотрел на него с улыбкой. Широкоплечий викинг с зелёной повязкой моджахеда выглядит комично.
Кон перегнулся через борт, принял шампанское. Иван вернулся к машине, а Себ кивком подозвал Дмитрия, сказал негромко:
Ваш друг и по дороге в гости держит спину прямой, словно лет десять ходил только в наглухо застёгнутом мундире!.. Посоветуйте ему расслабиться.
Виолетта фыркнула, попыталась обнять Дмитрия. Он с трудом оторвал её тонкие пальцы, рывком подхватил на руки и посадил через борт на заднее сиденье. Виолетта возмущённо вскрикнула.
Себ засмеялся, пустил машину вперед. Следом медленно покатил, постепенно набирая скорость, грузовик. Когда он проехал, стало видно, что битком набит арабскими рабочими в спецовках.
Дмитрий проводил взглядом машины, в голове мелькнуло злое, что Себу проще, в их тайных службах мундиры не носят, к строевому шагу не приучают, с чего пришлось начинать Ивану. Эти сразу в плаще и с кинжалом в руке...
Иван, сказал он вполголоса, этот корпусник заметил, что ты слишком уж не штатский... Ходи как-то иначе! Горбись, виляй задом, животик выпячивай. Эти, которые себя на тренажёрах изнуряют, всё равно ходят как-то развинченно, заметил?
Иван скривился, но кивнул. Снова погрузились, раскалённые на солнце барханы помчались по обе стороны машины. За спиной Иван и Ал-Мас снова погрузились в бесконечный богословский спор. Что-то робко вякнул Ас-Зайдин, сослался на янки с их открытием, что все люди свиньи. Снова негромкий убеждающий голос Ал-Маса, что, мол, всё верно, янки правы: люди свиньи. По крайней мере, рождаются свиньями все. Гадкими, подлыми, грязными, похотливыми свиньями. Но... Но свиньи свиньям рознь. Одни стараются зарыться в дерьмо ещё глубже, там тепло и по-свински пахнет, другие ухитряются взглянуть на небо. А взглянув, начинают грёзить о звёздах, мечтают отрастить крылья, взлететь... И что же? Ну, свиньям взлететь трудновато, однако мечта о звёздах позволяет хотя бы выбраться из дерьма. А потом, глядишь, уже и не свинья вовсе, а нечто с крыльями, что в самом деле может летать между звёздами и галактиками...
